Личное – это теоретическое
Роман I Love Dick как энциклопедия американского феминистского искусства
Послесловие Марины Винник
Крис Краус написала свою книгу в 1997 году, после того как критическая теория и феминизм как одна из ее частей прочно вошли в американскую академию и искусство. Краус походя использует в своем тексте имена таких женщин-теоретиков и философов, как Люс Иригарей, Симона де Бовуар, Вирджиния Вулф, Люси Липпард, Симона Вейль или Донна Харауэй, – упоминая их так, будто это общее место. Но в отличие от современных феминистских писательниц и исследовательниц, которые зачастую принципиально не цитируют белых мужчин (как, например, Сара Ахмед в своей последней книге-манифесте Living a Feminist Life), Краус плотно погружена в мужской европейский философский контекст. Ее книга – это, собственно, обращение к мужчине Дику Хебдиджу, британскому теоретику культуры. В своих письмах Краус в совершенно обыденном стиле ссылается на десяток сложных авторов, таких как Делёз, Витгенштейн, Беньямин, Кьеркегор, Хабермас, Хайдеггер, Фуко, Барт, Гваттари и Лакан. Нагруженный большим количеством отсылок и теоретических выкладок, ее роман превращается из развлекающего нарратива в собственно современное искусство, которое находится в прямом диалоге с актуальной философией.
Точно так же, как и произведение современного искусства, книга Крис Краус должна быть прочитана как отпечаток своего времени и актуальных для ее авторки воззрений. Так, в I Love Dick практически отсутствуют критика гендера, постколониальное мышление и анализ собственных привилегий – темы, важные для современного феминистского интерсекционального подхода. Как художница и как теоретик Краус не делает никаких резко радикальных жестов, обличая мир мужского искусства, в отличие, например, от британской суфражистки Мэри Ричардсон, в 1914 году изрезавшей картину «Венера с зеркалом» Тициана, или авторки SCUM-манифеста Валери Соланас, которая стреляла в Уорхола в 1968 году. Однако за ее повествованием ощущается та же злая фрустрация, глухое недовольство женщины, не согласной с тем, как устроено общество.
Как замечает одна из исследовательниц творчества Краус – Анна Уоткинс Фишер, – Крис Краус, точно так же, как и несколько раз упоминаемая в книге Софи Калль, субверсирует ситуацию власти не через ее захват, а через трансгрессивные паразитические практики. Женщина-писатель или женщина-художник могут при помощи искусства превратить мужскую фигуру в объект своего письма, в своего рода дневник, инструмент для выражения собственной (пусть и одержимой мужчинами) субъективности и в конечном итоге – в книгу собственного авторства. Такого рода паразитизм не предполагает взаимности (Краус навязчиво пишет письма мужчине, который открыто отвергает ее), но при этом позволяет женщине выстраивать какие угодно рассуждения, так как ее безответный адресат не наделяется достаточной субъективностью для того, чтобы участвовать в диалоге на равных. Не так ли на протяжении многих веков были устроены мужские искусство и литература?