Из-за болезни Крис он и попал в ловушку двенадцать-тринадцать лет назад. Не из-за физических проявлений заболевания – тусклых волос, необъяснимых кровоподтеков, синих следов на голенях и бедрах. Все это казалось ему довольно отталкивающим. «Как правило, девушки, с которыми я хожу на свидания, симпатичнее и одеты получше», – отзывался Батай о своих встречах с философом Симоной Вейль. Так и было: в отличие от многих других подружек Сильвера, тело Крис не обещало особых удовольствий. Оно не отличалось ни белизной или пышностью форм, ни смуглостью или сладострастностью, – оно было худым, дерганым и костлявым. Да, Крис была безусловно умна, даже необычайно образованна, но Сильвер знал кучу умных мужчин. И в те годы весь Нью-Йорк был у его ног – выбирай кого хочешь. Целый год с момента их знакомства Сильвер удерживал ее на расстоянии, редко предлагая ей провести с ним ночь. Он предпочитал секс во время обеденного перерыва с последующим разговором на какую-нибудь отвлеченную философскую тему… это всегда помогало выставить ее за дверь.
Так продолжалось до того летнего дня, когда Дэвид Рэттрэй позвонил ему сообщить, что Крис в больнице в Миннеаполисе, и когда Сильвер наконец понял, что болезнь Крис, возможно, как-то связана с ним и что, приняв ее, он может спасти ей жизнь. Ну а дальше пошло-поехало, хотя Крис оказалась права в одном: за репутацией философа разврата из «Мадд-клаба» скрывался гуманист. Вина и долг управляли его жизнью больше, чем садомазо.
Но сейчас из-за влюбленности тело Крис округлилось и стало таким соблазнительным. Она была изнуренной и доступной. Свернувшись на кровати в атласном халате в цветочек, она смотрела сквозь гофрированные занавески на заснеженную дорогу к гаражу Бейкера и свалке и немного напоминала Элизабет Барретт Браунинг (правда, без спаниеля) из «Флаша» Вирджинии Вулф – книги, о которой тридцать лет назад в Англии Сильвер беседовал с Витой Сэквилл-Уэст.
Крис проснулась, едва наступил вечер, и отправилась в комнату Сильвера. «Приступ миновал. Ты остановил его». Она легла в ванну, и Сильвер сел возле нее, как они, бывало, делали раньше. Сидя там, Сильвер смотрел, как проблески ее тела таяли в воде: один локоть приподнят, пики грудей пронзают поверхность, густая сеть лобковых волос. Сугробы снаружи сочетались с бледностью ее кожи. Она потянулась за полотенцем, и белые изгибы смешались с заснеженными холмами за окном. Над ванной стоял пар от горячей воды, и ветер на улице взбивал снег будто в клубы пара. Будто в этот момент не было больше различий между холодом и жаром, между «внутри» и «снаружи».