— И как я должен её наказать? — как можно ласковее спросил.
— Вы меня спрашиваете? — удивилась она.
— Тебя, дорогая. Тебя. Твоя преданность очень похвальна. Как бы ты наказала беглянку?
— Ну... — задумалась принцесска, закусила губу. — Может быть, отдала солдатам в казармы? Раз ей вы не милы, может, понравится взвод?
Усмешки он не сдержал. Как людишки смешны, алчны и злы. Спрашивается, что сделала ей Евлина, раз получила такой приговор? Прищурился.
— Почему ты выдала госпожу?
— Потому что люблю вас, милорд.
Лиссандра шагнула к нему. Она определённо осмелела, на её щеках разыгрался румянец. Глаза блестят, грудь вздымается, во взгляде желание быть лучшей, милой. Хочет вернуть себе статус. Забавно, забавно. Ради лучшей жизни эта девка готова на подлог и предательство.
— Любишь? После всего, что случилось?
— Я не могу вас забыть. Мне больно видеть рядом с вами других девушек, понимать, что вы не хотите меня. Я готова быть вашей. Готова на всё ради вас.
— О да. Ты на много готова. Навлечь мой гнев на Евлину за то, что она пошла в мастерскую, где варятся зеркала. Это ты ей подсунула письмо в тот вечер, когда меня развлекала Кати?
Его голос звучал тихо и вкрадчиво. Он знал, какое впечатление производит на людишек, когда так говорит. Так и Лиса поддалась на провокацию, её глаза забегали, она явно лихорадочно думала в поисках лучшего ответа.
— Милорд! — воскликнула. — Я всё делала ради вас.
Чуть приподнятые брови в сомнении заставили девку поправиться:
— И ради себя. Я так хочу любви. Любить, быть любимой.
— Любви, значит, хочешь?
Он рассмеялся и хлопнул в ладоши. Со стороны можно подумать, что его ответ так обрадовал. Впрочем... Обрадовал. Почему бы и нет?
— Будет тебе много любви, — лениво добавил. — Сегодня же отправишься в казармы и останешься там.
— Зачем?
— Будешь там любить моих стражников и быть ими любимой.
— Но...
Принцесска смотрела на него и, кажется, потеряла дар речи. Много же ей понадобилось времени, чтобы понять устный приказ. Смысл дошёл до неё подобно удару кнута. Лиссандра вдруг съёжилась, потом вскинулась, снова поникла и задрожала:
— Милорд! — отчаянно вскрикнула. — Вы не можете со мной так поступить! Я же старалась для вас. Ради вас!
— Ты старалась ради себя.
— Милорд! Дамиан! Прошу вас! Только не казармы. Я лучше буду вашей преданной тенью, но здесь, возле вас.
Он резко встал. Теперь она его раздражала. Крики Лиссандры, нежелание смириться с заслуженной участью, попытки его образумить показались настолько жалкими, что зачесались руки её придушить.