Новиков долго разглядывал русло реки, очистившееся на время от лодок, противоположный берег, неширокую полосу кустарников на нем. В кустах копошились солдаты, готовясь к новой переправе. Он тщательно прицелился, нажал спусковой крючок и держал на нем палец, пока не опустел диск. Из-за Буга донеслись приглушенные расстоянием крики. Фигурки, только что суетившиеся на берегу, рассыпались по полю.
Вскоре на его огонь ответили. Несколько мин взорвалось поблизости, в дубовой роще. Затем по деревьям защелкали пули. Немцы били из автоматов, с дальнего расстояния и неприцельно, однако и такой огонь был опасен. Что оставалось пограничнику? Опять искать защиту у дуба? Спрятаться в его дупле? Пожалуй. Не такая уж и плохая это крепость.
— Товарищ младший сержант… Алеша…
Новиков вздрогнул, оглянулся. Из неглубокой лощины к нему медленно полз Ставницкий. Еще не распечатанный, набитый патронами ящик он еле волочил за собой. Доски ящика по краям обуглились и слегка дымились.
— Выхватил все-таки… Из огня выхватил, — чуть слышно проговорил Ставницкий.
— Ты ранен? — Новиков бросился к товарищу, обхватил его за плечи.
— Возьми вот… Командир приказал держаться до последнего… Со мной не возись… Не надо…
— Куда тебя ранило? Я перевяжу… Коля!
— Не надо… Мина… Теперь уже все… Не надо…
— Коля!
Ставницкий высвободил руку и, оставив в траве ящик, попытался подползти ближе к дубу. Он сделал лишь несколько вялых движений и вдруг, глубоко вздохнув, затих.
— Коля! Коля!!!
Ставницкий больше не отвечал.
Торопливыми движениями младший сержант сорвал с ящика доску, набил упакованными в нем патронами диск. Там, на воде, уже опять зачернели вздутые бока резиновых лодок, холодно, неярко поблескивали макушки касок, в брызгах мелькали мокрые лопасти весел.
Новиков застрочил по лодкам короткими, прицельными очередями. Сначала ушла ко дну передняя, потом исчезла вместе с солдатами и следовавшая за ней. Он тут же перенес огонь на остальные, и те закружились, сбиваясь в кучу. Над Бугом понеслись вопли и крики; вываливаясь из лодок, шлепались в воду и тут же поглощались ею раненые и убитые, и лишь немногие, побросав оружие и отчаянно взмахивая руками, плыли обратно, к берегу.
— Это вам за Ставницкого! За Колю! — в ярости проговорил Новиков.
В дупле стало душно, воздух смешался с пороховыми газами, от раскалившегося ствола растекался едкий запах гари. Глотнуть бы свежего воздуха, но из дупла нельзя было даже высунуться. Гитлеровцы засекли ручной пулемет, они теперь знали, откуда бьют по их переправе, и вели уже прицельный огонь. В роще кружились срезанные осколками мин листья, дуб осыпала свежая щепа, на траву, рядом с дуплом, бурой трухой оседала измельченная металлом кора.