— Какой давности следы?
— Около полутора часов.
— Сейчас пять. Теперь они уже далеко.
Нельзя было терять ни минуты. Поэтому Завидов не стал дожидаться, когда подойдет тревожная группа, и пошел со скоростью, на которую у него только хватало сил. Нездоровье все же чувствовалось: не было прежней легкости в движениях, часто сбивалось с обычного ритма дыхание, из-под ушанки на лицо и шею струился пот. Замедляя временами бег, он жадно ловил морозный воздух.
Чем дальше уходили следы от границы, тем больше требовалось напряжения и внимания, чтобы разгадывать все уловки лазутчиков. Они часто и резко меняли направление своего движения, петляли между деревьями и кустами, шли не цепочкой, след в след, как было у линии границы, а врассыпную. Но и рассредоточась, действуя на широкой полосе, они не теряли связи между собой.
Наконец-то после нелегкой погони Завидов заметил мужчину. Он, видимо, шел последним, поглядывая, не появятся ли за спиной пограничники. Какое-то время Завидов следовал за ним скрытно, ждал удобного случая. И только когда его высокая, нескладная фигура мелькнула перед копной, скомандовал:
— Стой! Стой, стрелять буду!
Не остановившись, лазутчик побежал еще быстрее. Глубокий снег словно был ему нипочем. Вобрав голову в плечи, он оглядывал местность, очевидно высматривая для себя надежное укрытие.
— Стой, стрелять буду! — еще раз бросил ему вдогонку пограничник, вскидывая автомат.
Подбежав к копне, которую только что миновал бандит, Завидов припал на колено и, прислонясь щекой к холодному, заиндевевшему прикладу, нажал на спуск. Хлестнула резкая, короткая очередь, фигура, только что мелькавшая перед мушкой, словно оцепенела, потом вдруг выпрямилась, качнулась из стороны в сторону и начала оседать.
Бандиты услышали выстрелы, бросились было на выручку, но сделали лишь несколько шагов. Страх за собственную шкуру взял верх, и они повернули обратно, снова скрылись из глаз. Кусты опять закачались и затрещали, мучнистой белой пылью заклубился сбиваемый с веток снег. Хруст твердого, глубоко промерзшего снега перемещался на восток, то есть в наш тыл. Доносились обрывки каких-то фраз, полных лютой злобы.
Завидов еще поднажал, и тогда голоса стали ближе, слышнее. Что же, это уже хорошо, дистанция сокращается. Еще немного усилий, и у него появится возможность вести прицельный огонь. А пока он нет-нет да и строчил по разбросанным впереди кустам, вынуждая нарушителей все чаще залегать в снегу и терять темп.
То там, то тут сверкали вспышки ответных выстрелов, по сторонам и над головой в опасном соседстве взвизгивали пули. Лазутчикам хотелось как можно скорее избавиться от своего настойчивого преследователя. Ведь скрыться в тылу не удастся, если хоть один солдат будет идти по пятам.