— Не знаю, что вы там зацепили с Роецки, но СиКей явно на ушах. Сама Роецки тоже отстранена, сидит под замком у себя в гнездышке на озере Онтарио.
— Где?!
Дело принимало дрянной оборот. В гнездышке на озере Онтарио я не сомневался, у Роейки, вернее, ее семьи, денег точно немало. Один ее костюм стоит как половина этой забегаловки, если уж честно. Другое дело, что если Роецки сейчас за сотни миль отсюда, то явноне по своей воле. А раз так…
— Шеф, вы не знаете, что такое…
Он приложил палец к губам и кивнул на свой блокнот, уже лежащий на столе.
«Институт», написал я и повернул к нему. Капитан пожал плечами и почесал в затылке.
— Никогда не слышал про такого парня, — громко сказал он, — но, думаю, тебе сейчас им точно не стоит заниматься. Разве что посидеть дома, взяв бумаги из архива и покопаться в них. Иногда среди всяких завалов, совсем как в лесу, можно отыскать что-то интересное. Тем более, если речь о таком хитром подонке. Предметы искусства воровать — нужно много ума.
Ну, вот, и благословение получено. Какое? Кэп знал о моем польском дружке, и благословил мою к нему поездку. Мне так и так нужно это сделать, ведь…
— Держите, шеф.
Поживите в Ночном городе и без ствола станете как раздетые. «Кольт» и «астра» сиротливо лежали в компании жетона детектива, ожидая, пока шеф уберет их в свои карманы.
— Молодец, — громко крякнул он, — молодец, Кроу. А теперь вали домой и скажу Ворону, чтобы вернулся за мной. Поешь домашнего, сколько можно тратить деньги на всякие забегаловки. Иди.
Он меня выгонял. Вот ведь… Хорошо.
Абак, не удивив меня, уже покончил со своей лазаньей и тоскливо оглядел крохотные пельмешки с мясом и пармезаном, уже принесенные на его стол.
— Кроу! — каркнуло древне-благородное и оскорбленное создание. — Ты сволочь, истинно тебе говорю.
— Ты за это не платишь, вот и не возмущайся.
В дверях мы столкнулись с пожилой и мило одетой миз, закрывавшей зонтик. Я извинился и подал ей сумку, слетевшую с локтя.
На улице моросило, и мне хотелось две вещей. Одной язанялся сразу, закурив и смотря на Абака, не желавшего подъехать ближе и не дать мне промокнуть. Вторая вещь? Хм…
Вторая вещь занимала меня больше, ведь она касалась моей наблюдательности. Не ошибся ли я, считая, что вместе с услышанной благодарностью увидел совершенно молодые, умные и очень знакомые глаза ведьмы Майан, а вовсе не какой-то там милой красотки поздне-бальзаковского возраста?