В руке огромный человек сжимал что-то вроде тряпичной куклы.
Стол, стулья, яркий свет, несколько человек в рабочей одежде и один в городской. Самый обычный человек, даже приятный, красиво одетый, в сером костюме. Ямка на подбородке, нос боксера, но вправленный. И странно дрожащий голос.
— Да, мой друг, — повторил великан, смахивающий на огра, а его дребезжащий голос явно не подходил к огромным габаритам, — передайте нашему товарищу и союзнику, что доктор недоволен. Недоволен полицией, сунувшей нос куда не следует, недоволен слишком медленным темпом работы, недоволен всем. А если доктор Шмурге недоволен, то происходят некрасивые и недобрые вещи.
Огромная лапища сжала вязаную куклу и человек в сером захрипел, вцепившись в стену.
— Очень недобрые… А! Люций, работает!
Люций? Роецки кивнула на еще одного, незаметного и сидящего под нами.
— Конечно, работает, доктор. Я вам не фокусник!
— Да? — показушно удивился великан, он же огр, он же доктор Шмурге. — Я удивлен. Хорошо, эй, как там тебя… Джексон, хватит валять дурака. Передай Хорберстайну, что не стоит водить меня за нос. Два дня, два дня, Джексон, и вся документация должна оказаться тут!
Палец-сарделька громко стукнул по столу.
— Я ясно выражаюсь?
Серый Джексон закивал, растирая горло и потихоньку становясь нормального цвета.
— Я не ошиблась, — шепнула Роецки, — теперь уже точно не ошиблась.
Это понятно, мы же здесь, нас привел этот самый нахал… А где он?!
— Что это за дрянь! — донесся из-за стены голос Шмурге. — Люций!
Пискнуло, хлюпнуло, чуть позже завопил наш кроха-провожатый. И недвусмысленно сдал нас, мать его!
— Взять!
Мы успели отпрыгнуть назад и вбок раньше, чем за решеткой вдруг взревело пламя, брошенное в нас магом Люцием. Мы уже бежали, хотя, как выяснилось из-за рыжих отблесков, бежать оказалось некуда.
Белый Крок все же не только легенда. Огромная светлая тварь, несущаяся к нам из коридора, откуда мы пришли, никак не среагировала на очередь из «томми». Совсем никак.
— Черт! — ругнулась Роецки, почему-то не стрелявшая. — Зацепился!
Крок несся к нам, переваливаясь, но неумолимо быстро. Сбоку нарастал топот и взгавкивание немецких команд. А Роецки…
А Роецки выхватила из кармана что-то небольшое, с хрустом сжала и бросила в стену. И мы вдвоем шагнули в светлый овал молочно-белого портала, открытого артефактом, имевшимся у самой прекрасной женщины на свете.