Мохнатая тень выбила стекло и метнулась к Роецки когда я перезаряжал обрез…
А здесь, вот ведь, мороси не оказалось, чудеса, да и только.
— Твою мать… — пробурчала Роецки, осматриваясь. — И как так? Ну, вот как?!
Мне тоже стало очень интересно — как же так? Как же мы вдруг оказались в портале, как Роецки его раскрыла и куда нас выбросило? Причем, судя по суровому выражению милого личика Роецки, выкинуло совершенно в другую степь. А вовсе не там, где задумывалось.
— Роецки?
— Чего тебе. Кроу? — Агнешка осматривалась, сопела и вела себя неожиданно растерянно.
— Ты маг?
— Да чтоб тебе провалиться от таких мыслей, — Роецки заворчала все сильнее. — Это стандартный артефакт для перемещения, одноразовый и привязанный к конкретной точке.
— Это все объясняет… кроме одного.
Роецки уставилась на меня исключительно зло. И рявкнула:
— Ну?
— Судя по твоей растерянности, артефакт самостоятельно отвязался от нужной точки. Ну… либо никогда и не привязывался. С рук взяла, у кого?
Роецки бросила на меня очень злой взгляд, но в нем точно мелькнуло нечто извиняющееся. Рассмотреть лучше помешали два обстоятельства: глаза вряд ли что выражают, а вот всякие там мимические движения особо незаметны. Причина простая — темно, хоть глаз выколи. Дождя нет, но небо затянуто, оставалось ждать пока луна выкатится.
— Река… — Роецки сплюнула. — Знать бы, какая.
— А где мы должны были оказаться?
Роецки засопела, обиженно и почти по-детски:
— В моей второй квартире.
— Так кто толкнул тебе эту дрянь?
— Кислинский.
Вот чертов старый прохвост, а?!
— Я с ним разберусь.
— Ой, вот только не надо, Кроу! Нам с тобой выбраться надо, а потом уже разбираться. Пошли вдоль реки, как дождемся чистого неба.
— Думаешь, очистится?
Роецки, заполучив шанс унизить мой интеллект, довольно вздохнула. Но ответила очень мягко:
— Ветер начинается… Алекс.
В наших с ней отношениях явно намечается прорыв, остается только аплодировать и радоваться. Это успех, дружок, настоящее чудо и магия, Агнесс Роецки назвала тебя по имени. В пору пригласить её на свидание, отметив небывальщину бутылочкой хорошего шампанского.
Ну, да, сразу, как выберемся.
Роецки оказалась полностью права — ветер и впрямь поднялся, разгоняя тучи, ворочавшиеся вверху. Луна, довольная и сияющая как свежеотчеканенный доллар, выкатилась, залив все вокруг своим сказочным серебром. А мы тронулись в путь, по бережку, аккуратно, следуя за течением. Да и как еще? Если это Пассаик, то нас занесло не особо далеко, если нет…
— Шмурге, — фыркнула Роецки, — откуда у гансов такие ужасные имена с фамилиями. Шму-у-урге, тьфу ты!