— Зачем? — удивилась Лаки уже не с набитым ртом.
Сейчас увидим, зачем.
Она сидела с включенным светильником, закрепленным над крохотным столом её крохотной кухоньки. Смотрела на меня, вся такая удивленная, в домашнем платье и салфетке под горлом. Прямо-таки примерная хозяюшка, соблюдающая приличия даже при своем одиноком… ланче.
Так и было, если бы не «но». «Но» краснело свежей кровью, заляпавшей нижнюю часть лица и ту самую салфетку. И даже столовые приборы, а Лаки сидела с вилкой и ножом, прямо текли багровым.
Она жрала крысу. Жирную подвальную крысу, причем уже вторую. Третья, хвостик третьей, валялся на полу вместе с разодранной шкуркой. Эту, судя по всему, Лаки съела прямо на ходу, поднимаясь из котельной.
— Тебя видел кочегар?
Она замотала головой и повертела правой рукой с краснеющим шрамом. Почти затянувшимся.
— Я все за собой уберу. Мне просто надо поесть, Кроу. Я…
Интересно…
Пришлось подтянуть стул и сесть напротив нее, на удивление смущенно хлопавшей глазками.
— Хватит играть, Лаки. Я тебе не дурень из бара, чтобы строить милую кроху, ни разу не сидевшую наедине с мужчиной. Приятного аппетита, кстати.
— Спасибо, ты такой воспитанный.
Лаки, чуть разозлившись из-за очередного не сработавшего приворота, сросшегося с ней воедино, демонстративно потянула на себя что-то красное и блестящее, тянущееся за вилкой.
— Был бы благодарен, если бы ты перестала есть. Мне нужно кое-что узнать.
Она возмущенно пожала плечами и уставилась на меня очень, очень-очень, зло. Ая-я-яй.
— Задам вопрос, дорогая. Я закурю, ты же не против?
Лаки что-то там пробурчала с набитым ртом. Она глотала уже не жадно, но явно была голодной. Интересно…
— Скажи-ка мне, милая и сильная Лаки, крутящая своими… клиентами, как тебе хочется, почему ты жрешь, именно так и не обижайся, крыс? Мне кажется, что ты не, э-э-э, питалась уже с неделю. Ну, судя по голоду и кровище, ведущей напрямую к тебе.
Лаки смотрела в сторону, совершенно по-человечески. Если бы не красное, заляпавшее ее почти с головы до ног, то прям как будто поймали на краже сладостей из буфета у бабушки.
— Меня узнали, и я решила залечь на дно.
Врет. Врет, не краснея, если сейчас можно применить такую метафору.
— Не вешай лапшу мне на уши, Лаки.
— Что?!
Да, иногда я забываю о разнице в воспитании, месте и дате рождения. Сленг и остальное, оставшееся со мной из Дома, иногда становятся непонятными всем вокруг.
— Не лги. Твои клиенты не помнят тебя. Кто-то из настоящих мормолик, обративших тебя по какой-то причине, кастрировал тебя во многом. Но научил забвению тех, кого ты не убиваешь, насыщаясь. Тебя не помнят. Лаки, ты боишься выходить?