– Давно не виделся я с названым родителем. Дел-то сколько у меня было, да и где только ни носила судьба. Но порой доходили вести о нем.
Так он поведал, что добрая молва идет о Малке Любечанине. И детей у него с супружницей его Гапкой родилось немало. При этих словах заметил, как ведьма вздрогнула, ссутулилась, обхватила себя за плечи руками, словно озябла. Но не перебивала, и он продолжил. Пусть. Чем больше вспомнит, тем больше веры ему будет. Поэтому уже буднично поведал, что все дети Малка и Гапки сильны и здоровы – три дочери уже замужем давно, из сыновей двое в купцы подались, еще двое, так же как и Малк, лекарским делом занялись. Вроде как только один ребенок уродился хворым, даже мастерство Малка его не спасло, и помер он еще в отроках. А когда Малк в старости сам прихварывать начал и все поняли, что время его пришло…
– Не рассказывай, – остановила его Малфрида. – Пусть он для меня живым останется.
Что-то такое промелькнуло в ее тихом голосе, и Добрыня понял: осталось в ней нечто человеческое, не совсем нелюдью стала. И он решился спросить:
– Ты вон и женой Малка была, и за Свенельдом жила как его боярыня. Да и Игорь князь, как поговаривали, любился с тобой до беспамятства. Мне такую мать иметь… Лучше скажи, кого любила больше всех?
А зачем спросил – и сам не ведал. Может, все же хотел узнать, от кого родила его Малфрида.
Но она ответила странное:
– Кого сильнее всех любила, того и погубила. И больше я своему сердцу не позволю этой мукой любовной захворать. А все эти любушки… Так, прихоть одна и голод тела.
И тут Добрыне окончательно все стало ясно. Он подсел и осторожно сказал:
– Ты когда Ящером становишься, совсем уже не человек?
Малфрида отскочила от него:
– Эй, ты!.. Что себе позволяешь? Что удумал обо мне!
Но Добрыня продолжал говорить негромко и спокойно. Дескать, он понял, что та темная сила, что живет в его матери, все больше завладевает ею. Ему нужно это знать, ведь они одной крови. И он догадался, что она ушла от людей, чтобы они не прознали, что с нею творится, удалилась в эти дикие леса вятичей, спряталась в навьем мире. А весь ее уговор с вятичами – просто использование их. Того же Домжара наверняка заставила себе служить, сделала его великим волхвом, помогла подняться, чтобы он ей в свою очередь помогал. Племя живет перед ней в страхе, но своих молодцев ей отдают не просто в жертву, а Малфрида сама себе выбирает того, с кем потом любиться. И пока она живет и милуется с избранным, Ящер племя не трогает. Потому что нет в ней тогда ничего от чудища, избавляет ее плотская любовь от чар, а заодно и от превращения в Ящера. Но раз нет в ней истинного чувства к избраннику, то постепенно он начинает ей надоедать. Может, и присущее ей волшебство берет верх и она оставляет милого, начинает избегать, пока вновь не получает полную силу. Вот тогда снова превращается в Ящера и либо пожирает полюбовника, либо… Невесть куда они деваются. Это Добрыня пока еще не понял. Зато отметил, что чем дольше мил ей избранник, чем дольше она с ним любится, тем дольше вятичи живут в мире и покое. Подозревал даже, что Малфрида сама томится, если долго остается чудищем, и тогда начинает требовать новую жертву. Точнее, нового полюбовника. Другое непонятно: зачем ей девки нужны? Что с ними делает?