И опять душу священника Савы стала заполнять жесткая, несвойственная ему ярость. Пытался успокоить себя, шептал негромко:
– Прости их, Господи! Они не ведают, что творят.
Как будто немного отлегло. С Божьей помощью оно как-то легче. Правда, читать молитвы на раскачивающемся дереве ему еще не приходилось. И все же он начал: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа!..»
И тут что-то случилось. Рядом завыл кто-то, треск пошел среди зарослей. Со своего места Сава с удивлением видел, как содрогаются и трещат огромные стволы деревьев, валятся, словно между ними проносится некто огромный и жуткий. Он даже позабыл молиться, только смотрел, повторяя:
– Спаси и сохрани! Спаси и сохрани!
Через какое-то время стало тихо. И если бы не поваленные деревья в чаще, то и не скажешь, что был тут кто-то. Столь мощный, что и… Больше тура лесного, больше медведя огромного. Сава ощутил, что весь взмок от страха. А еще заметил, что все карабкающиеся за ним люди-олени вмиг умчались. Бежали к стойбищу, что-то выкрикивая. У Савы появилось огромное желание последовать их примеру. Он почти скатился по колючему стволу, щеку расцарапал, островерхую шапку с копытными бляхами обронил где-то. Но когда почти вприпрыжку вернулся к становищу, вроде бы все обычно было. Только люди стали сторониться его, смотрели с испугом.
Он хотел поведать о случившемся Малфриде с Добрыней, но когда увидел их, возвращающихся от реки, решил ничего не говорить. Эти двое были спокойны, даже выглядели довольными. Между ними, казалось, было полное взаимопонимание. Раньше такого не замечал, а теперь они только и ходили вдвоем или долго сидели у одного из костров, не обращая внимания на происходившее вокруг. Зато к Саве пришел Жишига.
– Мне не по себе. Все время чувствую, что за мной кто-то наблюдает. Оглянусь – никого. Даже эти убогие меня оставили, не обращают внимания. Но в спину как будто давит что-то. Худо мне от этого. Сам-то как, не замечаешь?
Сава лишь пожал плечами. Умылся в озере, коснулся расцарапанной щеки, которая еще саднила.
– Подрался ли с кем? – полюбопытствовал волхв. И вдруг произнес: – Как я понял, ты из этих… из христиан. Может, твои молитвы тут имеют бóльшую силу, чем все мои наговоры?
О, Саве было отрадно, что кто-то заинтересовался верой Христовой. Стал рассказывать о Спасителе, о вере, полной добра и милосердия. Жишиге быстро надоело, но не уходил, сидел, пригорюнившись, думал о чем-то своем, только порой нет-нет да оглянется пугливо. Даже накрылся шкурами, как будто прятался от кого. Зато когда Сава стал напевать псалом, притих, начал даже подремывать. А к Саве подсели местные детишки, слушали непривычные тут напевы, улыбались. И ему так хорошо сделалось среди них. Ах, если бы они еще хоть немного понимали его! Но он лишь несколько слов по-местному выучил: «туда», «нет», «пойду». С таким запасом про истинную веру много не расскажешь.