, по их мнению, в России должен был восторжествовать истинный, а не смехотворный (по Фукуяме) конец истории, поскольку реализованный в жизни социально-общественный идеал вносит в душу народа успокоение на долгие-долгие века.
Я пастух, нет, подпасок, помогающий пастуху вести куда надо цифровое стадо, с грустью подумал Перелесов. Вот только что присоединил к нему избавившегося от судимости за мошенничество татарина, армянина, еврея и — для статистики — русского. Нет, врёшь, устыдившись, возразил коллективному новопатриоту, я не такой, как ты, я не ворую, не ратую за городскую крепость’.
А что толку, Перелесов вспомнил непроезжие дороги, исчезающие в бурьяне избы Псковщины, оставленные китайцами чёрные пни, закопчённые шесты с неизвестно чьими черепами на месте дальневосточной лиственничной тайги, что толку…
Но была, была у Перелесова в запасе тайная, о которой не ведали программисты, цифра: отец и сын Авдотьевы, и… стоп! Он не был готов ввести её в свой числитель, потому что не понимал её природы. Она была вне виртуальной (с биороботом) реальности, летала высоко над ней как та самая, обронившая перо птичка.
Что она может, размышлял Перелесов, в чём её сила? В отсутствующей единице измерения? Не в наползающих же на рубашку жуках или призрачных динозаврах её измерять? Чем сиреневый манекен лучше биоробота? Та реальность везде, а где эта? В его приёмной? Или она воткнулась, как авдотьевский барак за МКАДом синей спицей в небо, уползла в космос межпланетным жуком? Не было у Перелесова допуска к тайной цифре. Он ходил вокруг неё, как жадный банкир вокруг неочевидного, но, возможно, перспективного актива. Тупо стоял на пороге и не знал, возьмут ли в дело, а главное, хочет ли сам, чтобы взяли?
Я влип, Перелесов вспомнил баню на слепой турбазе в Псковской области, Анну Петровну в выданном Василичем огромного размера ватнике с напоминающими пожарные шланги рукавами. Она (почти как Сольвейг к Пер Гюнту, только не на лыжах) пришла, подсвечивая путь фонариком, по ночной заиндевевшей траве сообщить, что с ним срочно хочет переговорить заместитель главы администрации президента.
Окончив разговор (заместитель интересовался, все ли средства, выделенные министерству по программе переселения жителей Курильских островов на материк израсходованы), замотанный до пояса в простыню, распаренный Перелесов вернул Анне Петровне телефон. Его рука, как в трубу, вошла в рукав ватника, нащупала там руку Анны Петровны. Телефон потерялся в глубинах ватника, как подводная лодка. Перелесов чудом удержался, чтобы не стиснуть пойманную руку, прижать Анну Петровну к своей облепленной дубовыми листьями груди. Но нет, только коснулся, скользнул горячими пальцами по её прохладной ладони, медленно, с сожалением, как красивую бабочку, отпустил. Пожарный рукав ватника показался ему бесконечным, как…