, или
Крымский мост. Нет, этот огонь никакой мост не выдержит, никакой поток не погасит, успел подумать Перелесов, не вполне понимая, почему дрожит, как озабоченный подросток, нервно топчется в предбаннике рядом с собственной секретаршей?
Он услышал, как выпал из рукава телефон. Затем рука Анны Петровны догнала его руку, их пальцы сплелись. Перелесов осторожно расстегнул на ней ватник, взял с полки чистую сложенную простыню, протянул Анне Петровне. Молча вернулся в баню, присел на полок. Было трудно дышать. Сердце колотилось так, что ожили, зашелестели прилипшие к груди дубовые листья. Вот так и помру… Что напишут в газетах? Сколько ей лет, попытался вспомнить Перелесов. Плохо, очень плохо напишут. За дверью было тихо. Ушла, вздохнул, потянулся к ковшу, чтобы плеснуть на раскалённые камни. В этот момент дверь открылась, выпустив из бани облако пара и впустив обмотанную простынёй Анну Петровну.
Он не помнил, о чём они говорили, но помнил, как с них постепенно сходили простыни, как он охаживал её веником, а потом она его. В скупом банном освещении ему открылось, что тело Анны Петровны моложе её возраста, да, пожалуй, что и его накаченного в фитнесе, периодически освежаемого мальдивским солнцем и солёными морями тела. Но и тогда Перелесов тормозил, запоздало обматывал чресла простынёй, даже один раз выскочил из бани, бросился с понтона в ледяное чёрное озеро, чтобы унять страсть. Потом, согревшись на полке, исхлестав себя до изнеможения веником, упал в предбаннике на знаменитый топчан, где когда-то лежала (и если бы только одна она!) Дениз. Ему вдруг показалось, что на крыльце скулит и царапает дверь лапой Верден. Он проверил. Вердена не было. А когда вернулся в предбанник, обнаружил, что там остался единственный источник света — большая жёлтая луна в окне, как в раме. Она висела между двух сосен, как между огромных оленьих рогов. У неё есть муж? Где она живёт? Почему я до сих пор не выяснил? Перелесов прилёг на топчан, закрыл глаза, зная, что прямо сейчас к нему под простыню неслышно скользнёт, прижмётся чистым телом, а потом разлучит колени Анна Петровна. Они не сказали друг другу ни слова, только когда покидали баню, Анна Петровна, набросив на плечи ватник, заметила: «Он тоже любил тебя».
Самое удивительное, что Перелесов не спросил: «Кто?»
Он знал.