В этот самый момент вдруг стало неестественно светло. Перелесов увидел пробивший крышу дальнего корпуса, устремившийся в небо синий луч. Он, как длинная спица, достал до месяца и тут же растворился в облаках, как его и не было.
— Выруби дальний свет! — крикнул охранник водителю. — Всех крыс перепугаешь!
Когда выехали с территории „Молота“, сидевший рядом с водителем охранник обернулся.
— Вам звонили.
— Кто?
Охранник протянул смартфон.
— Линдон, — прочитал фамилию Перелесов. — Набери, — попросил охранника.
— Он ждёт вас в ресторане „Царская охота“, — сказал охранник. — Будем там через двадцать минут».
17
В последнее время Перелесов всё чаще задавался вопросом: придётся ли переформатирование остаточной России на его век, или он вослед пилигримам и господину Герхарду успеет уйти за горизонт, а Россия так и останется скрипеть костями?
Как-то некстати вспомнилась строчка: «Подушка неба — горизонт». Какая разница, вздохнул Перелесов, за горизонт или под подушку? Тут же всплыла вторая (последняя) строчка ненаписанного стихотворения: «Уйду в тебя и задохнусь от счастья». Это был первый и последний поэтический опыт в жизни Перелесова. Адресовалось стихотворение почему-то… похожей на подращенного цыплёнка экспедитору с Курской птицефабрики Эле. Значит, было в ней что-то такое, что подвигло юного Перелесова на сочинение стихов. Но что? Он не помнил.
А может, он тогда ушёл в подушку неба, задохнулся от счастья и умер, а сейчас по земле ходил другой, презревший лирику, Перелесов? Жизнь не уставала радовать невозможными причинно-следственными связями, причём не косвенно (художественно), а по Маяковскому весомо, грубо, зримо, подтверждая даосский тезис: «Всё связано со всем».
Точно такое же стихотворение мог бы сочинить господин Герхард в роковую ночь, если бы, конечно, у него было для этого время. Он, в отличие от юного Перелесова, реально задохнулся… от счастья?
По всем расчётам, русский народ должен уступить территории, раствориться в некой безнациональной сущности к 2050 году.
У Перелесова были неплохие шансы дожить: он не пил, не курил, следил за здоровьем, занимался (в меру) спортом, фитнесом, правильно питался.
Ну и что, подумал он, глядя из окна машины на ночную, но не спящую Москву, что с того, что я доживу до развала России (перехода в новое качество — такое словосочетание всё чаще вкрадчиво просачивалось в государственные бумаги под грифом «секретно»), какая мне в этом радость?
На подушку неба была натянута чёрная наволочка с булавками звёзд. Перелесову хотелось уйти в неё и задохнуться от счастья.