— Прочь, к звёздам, здесь всё исчерпано и исчислено, — обнаружил первичное знание Ветхого Завета Максим.
— И найдено лёгким, — завершил цитату Перелесов, — но, пока нефть и металл превращаются в деньги, — будет длиться. Когда окончательно истлеет, — кивнул на рубашку Максима (парень начинал ему нравиться), — дай знать, у меня много рубашек, которые я не ношу. Они тоже… не дешёвые. Не такие, конечно, как твоя. — Перелесова неожиданно посетила мысль, что, если выйти в такой рубашке, допустим, на картофельное поле, где бесчинствуют колорадские жуки, цены ей не будет. Если, конечно, она действует без передатчика. — Как ты меня нашёл? — снова спросил Перелесов, спрятав в этом «как?» целый «букет» вопросов — зачем, откуда про меня узнал, чего хочешь и… так далее. Букет потому и букет, что в нём много цветов.
— Мать подсказала, — ответил Максим.
Перелесов вспомнил, что Авдотьев никогда не врал. О многом, да почти обо всём, он молчал, но не потому, что таился, а потому, что не видел смысла обсуждать. Максим, похоже, шёл по его стопам. Мать подсказала. Кто она? Где живёт? Чем занимается? Много лет назад Авдотьев вскользь заметил, что собирается стать отцом. И всё. Исчерпывающая информация. В самом деле, о чём говорить? Лучше пусть сын сам придёт через… восемнадцать или сколько там лет и всё расскажет. Каждое слово Максима, таким образом, превращалось в ключ, которым отпиралась дверь… куда? Что он там говорил про бумаги отца?
Последнее, что (на похоронах, где же ещё?) слышал об Авдотьеве Перелесов — это, что его друг отправился в долгое путешествие по святым местам, жил на Соловках, в других северных обителях. Возвращаясь поздней осенью на моторной лодке с острова Валаам, попал в шторм. Лодка перевернулась. Инока и трудника (Перелесову объяснили, что так называются добровольные, вставшие на путь воцерковления разнорабочие в монастырях) течением вынесло на берег. Они оклемались. Авдотьева и моториста-лодочника (из местных) встречным (отливным) течением утянуло в море. Оба погибли от переохлаждения. Тела потом прибило к скалам. Валаамские молитвенники взяли на себя похоронные и прочие расходы. Авдотьева отпевали в его любимом храме Живоначальной Троицы на Филях с почестями. Он лежал в дубовом с бронзовыми ручками гробу точно с таким же сосредоточенно-умиротворённым выражением лица, какое было у него, когда они ходили в этот храм…
Перелесов, когда Авдотьев ставил свечки за здравие, спрашивал его про мать будущего ребёнка, но тот помалкивал. «Обязательно познакомишься, — смягчился, когда Перелесов развернулся, чтобы уйти из храма. — Это только кажется, что человек где-то далеко, а он — вот он! — рядом. Да ты её знаешь!» Перелесов даже повертел головой по сторонам, желая разглядеть в церковном полумраке таинственную мать, но Авдотьев уточнил: «Когда придёт время».