Все склоняют головы, пока Тилли ведет обратный отсчет от ста. Из-под полуопущенных век Марла наблюдает, как Подружка застывает в панике, пока счет не доходит до восьмидесяти, а потом мчится вниз по холму.
– Три-два-один, ИЩЕМ! – визжит Тилли, и все разбегаются.
Марла обходит веранду. Убедившись, что никто за ней не наблюдает, она возвращается в дом через заднюю дверь. Извини, Тилл-Билл, но она ни за что не пойдет на такой риск: отыскать Подружку и сидеть, прижавшись к ней, в какой-нибудь грязной яме в лесу. (Еще она пользуется возможностью поразнюхать. Поискать. Подменить. Ладно вам, это просто шутка. Безвредная. Просто немножко сладкой и липкой мести.)
Стив не особо любит вино, но Подружка, видимо, любит, потому что за время экспедиции Марла обнаруживает винный шкаф, в котором полно Чарли-под-винтом. Она берет бутылку совиньон блан, думает, не сходить ли за льдом, и решает, что ей достаточно лень, чтобы пить теплое. Закончив экспедицию, она сбрасывает туфли, кладет ноги повыше и устраивается на диване с остатками торта.
Марла выпила уже полбутылки вина, когда, подняв глаза, видит в дверях свою дочь. Руки Тилли тяжело висят по бокам, в очках отражается вечернее солнце, из-за чего они страшновато непрозрачные.
– Господи, Тилл, ты меня напугала! – вскрикивает Марла. – Сколько ты уже там стоишь?
– Что ты тут делаешь, мама? – спрашивает Тилли. – Ты разве не слышала, когда я сказала, что все должны играть?
– Слышала. Прости. Я приду через минутку. Я просто… мне просто нужно было отдохнуть.
Тилли, шаркая, заходит в комнату, лицо у нее сонное. Она берет Марлу за руку, утыкается влажным лбом Марле в шею.
– Мама, – говорит она. – Мне просто интересно. Тебе нравятся Лайла, Митци и Франсин?
Завороженная круговым движением холодных пальцев Тилли по своей ладони, Марла едва не выпаливает: «А кто это?» – прежде чем вернуться обратно на землю.
– Вообще-то, Тилл, не очень. Я знаю, они твои подруги, но какие-то они стайные.
– Что такое стайные?
– Всегда держатся стаей. По-моему, это не очень хорошо.
– А их мамы? Они тебе нравятся?
Марла вздыхает, высвобождает руку и, облизнув большой палец, стирает шоколадную глазурь с подбородка Тилли.
– Не знаю. Они хорошие. С ними все в порядке. Но если бы решать надо было прямо сейчас, я бы сказала, что нет, не нравятся.
– А папа и…
Марла не успевает ничего ответить, Тилли отвечает за нее:
– Знаю. Ты их ненавидишь, да?
Взрослый нос Тилли – нос Стива – появился на ее лице несколько месяцев назад, сдвинув все остальные черты. Вдоль линии роста волос у нее проклюнулась жирная полоска новых прыщей, сбоку на шее вылезла толстая родинка. Она уже к середине дня начинает потеть сквозь дезодорант, даже сквозь Особо Сильный для Активных Мужчин, который Марла на прошлой неделе без слов оставила у нее на кровати. Иногда у нее среди дня делается тяжелое, мясное дыхание, и Марла без лишних слов открывает окно. Ее грудь растет в два темпа, неравномерно, так что ни один тренировочный лифчик из тех, что покупала Марла, ей не подошел. Чем дальше Тилли продвигается в мрачный подростковый возраст, тем сильнее настаивает на том, чтобы вести себя, как ребенок, пытаясь снова стать милой, какой никогда не была. Выводящая из себя, одержимая тиком, жадная до любви Тилли; любимая Тилли, которая, несмотря на все попытки Марлы защитить ее, временами кажется не только обреченной, но и желающей, чтобы ее сжевали самые острые зубы этого мира.