— Да, трудно вам будет, — покачал седой головой Зубатов. — Сейчас не поймешь, уголовные они или политические, эти экспроприаторы. А безжалостные какие! Читаешь газеты и дрожь по телу идет. Взрывают, стреляют без разбора.
— С чего бы вы начали, Сергей Васильевич? — задал гость главный вопрос, ради которого он сюда и приехал.
— С поиска системы. Да вы, чай, так же думаете? Ученого учить — только портить.
— Нет, наоборот: ваши советы очень мне интересны. Продолжайте, пожалуйста.
— Ну, как угодно, — согласился Зубатов и стал развивать свою мысль: — У каждой банды есть свои излюбленные приемы. Они приносят успех, и налетчики стараются их повторять. Еще вспомните мою фразу, что уголовные в эксах смешались с политическими. Значит, вам понадобится агентура не только сыскных отделений, но и охранных. Возможно, люди, которых вы должны поймать, орудуют на границе двух сысков. Кроме того, обратите внимание на информированность налетчиков. Откуда они узнают про доставку крупных сумм? У них есть наводчики, это как пить дать. А где у нас сходятся сведения о таких экспедициях?
— В банках и казначействах, — ответил Лыков.
— Да. А в тех случаях, когда грабят в поезде, еще и у железнодорожных жандармов.
— Я уже думал об этом, — признался питерец. — Чуть не две трети налетов совершаются в поездах. Артельщика, перевозящего деньги, должен по инструкции охранять жандарм. Значит, в железнодорожный пункт поступает заявка на выделение сопровождения. И тот, кто ее видит, знает: когда и с какой суммой поедет человек. Дальше все просто.
— Ну я же говорил: ученого только портить, — улыбнулся Зубатов. — Вы и сами все знаете, тридцать лет жуликов ловите.
Два умных человека еще долго рассуждали на заданную Лыковым тему. И отставник не подкачал, дал полезные советы. За окном стемнело, гостю пора было уходить. В конце беседы он спросил:
— Лоренцев ведь ваш ученик?
— Максим? Да, мой. Один из последних.
— В каком смысле?
Зубатов пояснил:
— Я перешел из Московского охранного к вам в департамент в девятьсот втором году. Накануне и попался мне этот юноша. Он держал подпольную библиотеку запрещенных книг, его дом использовался эсерами как почтовый ящик. Ничего более, но на пять лет ссылки в отдаленные местности Сибири тянуло вполне. Когда Максима взяли, он сначала молчал. Берег свою честь, так сказать… Ну, я много таких видал и знал, как с ними разговаривать. Распропагандировал и его. А потом уехал в Петербург. И парень остался без наставника. А в таком деле нужен старший, учитель, который поддержит в тебе убеждение, что ты не предатель. Понимаете меня?