— Мам, чем помочь? — ухватив со стола «хвостик» дефицитного сервелата, спросила Любаша.
— Хочешь — в комнате пропылесось, а я полы помою. — Мама обтерла руки передником и огляделась — Здесь-то всё, Глашенька?
— Пирог ишшо состряпаю. Идите.
Потом Любаша с мамой наперегонки протирали пыль на полках. Полы тоже мыли вместе, смеясь и споря, кто быстрее. Весело гудел пылесос, пахло лимонной полиролью, которой мама брызгала на лаковые стенки шкафов. И хрусталь, извлеченный из серванта, поблескивал празднично и солидно.
Приготовительный тарарам, от которого вся квартира вдруг стала свежей и блестящей, полы — скользкими, а воздух — празднично-ароматным, закончился к двум пополудни. И вот тогда Любаша с чистой совестью отпросилась у мамы «погулять полчасика». Влезла в модные джинсы-варенки, но кофточку надела старенькую, нужную сейчас потому, что были при ней глубокие карманы на молниях. И, распихав по ним свои богатства, побежала в магазин.
* * *
Отца она увидела сразу: серый костюм и бычья шея, пухлая черная барсетка зажата под мышкой. Он стоял у кассы «Подарочного», а пожилая продавщица говорила ему:
— А вот рубиновое кольцо, и серьги к нему есть. Если хотите, янтарь вам покажу — интересный привезли, с мухами.
— Не надо с мухами! Мне бы чего посвежее, — отшутился отец и поднял к свету кольцо, в котором переливалась крупная рубиновая капля.
«Маме выбирает», — поняла Любаша, и ласковое тепло растеклось в её душе. Восторг от обладания тайной поднялся внутри сладкими шипящими пузырьками, и захотелось подбежать к отцу, закрыть его глаза ладонями, весело спросить: «Кто?..» А потом полюбоваться его покупкой, похвалить и приободрить, заверив, что его подарок очень понравится маме. Но к сожалению, нужно было сделать наоборот — спрятаться, иначе её собственный сюрприз не удастся. И Любаша уже хотела шмыгнуть к дверям, как вдруг склонившаяся над витриной покупательница — молодая деваха в джинсовой мини-юбке и обтягивающей алой блузке — выпрямилась и сказала, капризно растягивая слова:
— Йося, ну я не зна-а-ю-у… Может, ча-а-асики?..
Любаша удивленно обернулась: надо же, здесь был ещё кто-то, кого тоже звали Иосифом! Скользнула взглядом по магазину: посетителей мало, и то — сплошь женские, затянутые в ситец, спины. А деваха продолжала, потряхивая желтыми перманентными кудряшками:
— Или то-оже коле-е-ечко? Ну, посмотри-и-и…
А отец положил на прилавок кольцо с рубином и шагнул к ней.
Он улыбался — снисходительно, но с пониманием. Точно таким же было его лицо, когда Любаша выпрашивала у него что-нибудь. И точно так же он ответил девахе: