– Завладел функциями? – переспросил я, присвистнув.
– Именно.
– А кто?
– В игровой системе известен только один человек, способный взламывать и слеплять через нейросенсорный обвод два идентификатора в один. Его имя – Газенклевер.
– Это что еще за перец такой? – спросил я, хотя, кажется, уже догадывался кому он служит.
– Хакер из высшей категории. Наемник. За большие деньги готов работать на любые корпорации и компании или отдельных людей.
– Понятно, – хмуро пробубнил я. – И что, он может в любого перса проникнуть?
– Не в любого. Только в того, с кем задача-объект вступал в контакт.
– Что еще за задача-объект?
– Хорс хотел убить тебя. Значит, предполагаю, что задачей-объектом для Газенклевера в данном случае являешься ты.
– А не проще тогда было бы проникнуть сразу в меня и приказать скинуться, скажем, со скалы? Или в сортире общественном утопиться?
– Я думаю, что кто-то из оффлайна не дает ему этого сделать. Поэтому он ищет обходные пути.
– Откуда тебе это все известно? – спросил я, поглядывая на робота. – Ты ведь обычный персонаж Игры.
– Хорс подключил Никаса в общую сеть «Тризны» – чтобы в случае потери какой-то информации ее можно было легко восстановить, не возвращаясь в оффлайн.
– Они тут что, живут что ли?
– Верно.
О таком я слышал, что некоторые игроки по несколько дней не выходят из Игры, но чтобы жить… это впервые. Вот уж действительно не понятно, где у них реальность, а где игра начинается.
– А в роботов он проникнуть может, это Газенклевер? – я подозрительно глянул на Рокки.
– Нет. Только в персов. У персонажей несколько иной идентификатор, возможность слепки отсутствует.
– Это хорошо, – кивнул я, облегченно вздохнув. – Только вот одно меня напрягает. Значит Газенклевер знает мое местоположение?
– Да, – кивнул робот. – Он проник в блоки памяти Хорса, значит знает все, что известно ему.
Я выругался одними губами.
– Но Хорс мертв, – напомнил Рокки. – А мы двинули дальше. Газеклеверу придется искать тебя вновь.
– Умеешь ты успокоить. Ладно, война план покажет.
Откинувшись на мягкое удобное кресло и прикрыв глаза, кинул роботу:
– Поднажми чуток.
Рокки вдавил педаль «газа», грузовик зарычал и рванул еще быстрее, вдавливая меня в сиденье.
2
Всю дорогу, что мы ехали, меня не покидало тревожное чувство, объяснить и выразить которое я не мог словами. Я пытался заставить себя подремать, чтобы восстановить силы, но не смог сомкнуть глаз.
Дать имя зверю – значит вызвать его к жизни. Мне стало известно имя того, кто охотился на меня и в моем сознании этот зверь ожил. Я вдруг явственно представил себе какого-то худого и длинного человека, в черном капюшоне с автоматом наперевес. Демоны, до этого спящие где-то глубоко внутри, вдруг ожили и стали травить душу. Мысли о смерти были более жестоки, чем сама смерть. Если Гейне, тот охотник на людей, был один, имел определенные характеристики, то новый противник расплывался и определению не поддавался. Сейчас он в образе Хорса напал на меня и чистое везение спасло меня от гибели, а через мгновение он может явиться в образе… кого? Первого встречного? Хозяина магазина? Леи?