Только сейчас замечаю, на заднем сидении несколько сумок и пакетов. Вопросы излишни…
— Я понимаю, работа, — начинаю я, но Сашка тут же перебивает.
— Не важно сейчас. Ты с этими девчонками в Белоземице, потерял контакты, или ещё дружишь?
— С Янкой мы так и живём, — почти гордо отвечаю я, но друг только хмурится.
— Такое дело, Дим. Я попросил кое-кого узнать про них, и когда сегодня в город вернулся, конвертик в тумбочке был с выписками, заключением и прочим, что нашлось.
— Какими ещё выписками? — удивляюсь я.
— Эту блондинку мы так и не нашли. Слишком мало информации — ни фамилии, ни места жительства. Полистали местных жителей, но там даже по возрасту подходящих вариантов нет. Молодые не живут в Белоземице, пенсионеры в основном.
— Я попробую узнать фамилию…
— Узнаешь — скажи. Мы нашли Яну.
Мне не понравилось то, как он это сказал, и я вперился взглядом в лицо друга.
— Ну, и?
— Соколова Яна Сергеевна, — Сашка протянул мне конверт. — Погибла четыре месяца назад в результате аварии. Пьяный дружок, с которым она ехала, не справился с управлением и въехал в столб у дороги. Оба насмерть. Здесь скан-копии некоторых её документов, свидетельство о смерти и прочее.
Медленно, с пустыми как у зомби глазами и ещё более пустой головой, я заглянул в конверт и первый лист сверху оказался фотографией.
Яна, рыжая и весёлая, смотрела на меня со снимка. Левый глаз прищурен, она точно подмигивала мне, спрашивая:
— Ну что ты теперь предпримешь, хранитель?
Мне нравится наш район. Стандартные девятиэтажки, которыми он застроен, перемежаются скверами и велосипедными дорожками, по которым гуляют с колясками молодые мамы. Поблизости нет больших торговых или развлекательных центров, а отдел полиции, находящийся в соседнем здании, обеспечивает относительный порядок и безопасность.
Именно здесь, в небольшом скверике, я и приземлился на уже вторую за сегодня лавочку. На прошлой был разговор с Дядей Стёпой, и казалось, что мне в тот момент было неловко, может даже тяжело. Сейчас, я бы предпочёл разговор с ещё дюжиной таких вот Степанов, вместо единственного маленького конвертика, который так и сжимал в руке.
Мимо пробежали два мальчика близнеца лет семи-восьми, с сахарной ватой в руках, счастливые и шумные, мамаша пытавшаяся их догнать, остановилась неподалёку от меня, согнулась, положив руки на бёдра и тяжело дыша.
— Лёша! Слава! Ну-ка вернитесь быстро ко мне! — голос у неё оказался визгливый и раздражённый.
Посмотрев в мою сторону, мамаша поджала губы, и выпрямившись пошла дальше. Пускай.
Лишь сейчас, я обнаружил, что в левой руке сжимаю стаканчик кофе. Момент его покупки совершенно не отложился в голове, но это было и не важно, поднеся к губам пластиковую крышку-непроливайку, я сделал большой глоток и проводил взглядом престарелую пару, идущую под ручки.