Приняв душ и поужинав, я решила посидеть перед телевизором, бездумно переключая каналы. Но вернувшийся с работы отец уселся рядом со мной на диване, намереваясь посмотреть какой-то спортивный матч, и мне пришлось уступить.
Пытаясь занять себя хоть чем-то, я вернулась в свою комнату и принялась наводить порядок на своем письменном столе. Ведь на данный момент он представлял собой свалку из конфетных фантиков, музыкальных дисков, тетрадей, рисунков и прочей ерунды.
Подивившись такой серьезной запущенности своего рабочего места, я как ярая сторонница чистоты и порядка, принялась за уборку. Настроение поднималось по мере заполнения мусорного пакета ненужным барахлом.
Добравшись до своих художеств, неожиданно для себя, обнаружила старые портреты Макса, нарисованные мной. Замерла. По сердцу словно полосонуло ножом, а из глаз вот-вот норовили выплеснуться горькие слезы.
Не раздумывая, я схватила рисунки и принялась с остервенением мять их. Но этого мне показалось мало.
Разорвав листы на мельчайшие кусочки, сетуя, что не в состоянии разложить их на молекулы, я запихала все обрывки в пакет с прочим хламом.
Связав концы покрепче, словно надеясь, что узлы удержат все мое прошлое и больше никогда не позволят ему вырваться наружу, я вынесла мусор в стоящий рядом с домом контейнер.
Потоптавшись еще пару минут на улице, я, вздохнув и вытерев тыльной стороной ладони мокрые глаза, зашла в подъезд.
Лишь оказавшись дома, я вспомнила, что забыла захватить приготовленный на выброс куль с костюмом ведьмы. Но возвращаться к себе в комнату, в которой по моим ощущениям все еще витал «призрак» моего бывшего, я больше не хотела, поэтому, обнаружив маму в спальне, читающую какую-то книгу, я бесцеремонно завалилась к ней под бок.
— Что с тобой происходит, Лиззи? — спросила мама, словно чуя мое смятение.
Что ответить ей, я не знала. Поэтому просто пожала плечами.
— Хочешь поговорить, милая? — вновь, но с особой осторожностью спросила она.
Я снова пожала плечами.
Поговорить хотелось. Хотелось все рассказать маме. Перемыть косточки Максу, восторженно рассказать о Леонарде, попытаться понять поведение Велора… Но вместо всего этого я сказала:
— Мам, я тебя люблю.
Мама легко потрепала меня по голове и светло улыбнулась.
— Родная, и я тебя люблю!
Чувствуя себя, наконец-то полностью защищенной, я не заметила, как забылась крепким сном.
* * *
Будить меня не стали, и наутро я проснулась все в той же родительской спальне, заботливо укрытая пледом.
— Который час? — зачем-то спросила я у самой себя.
Домочадцы давно разъехались по своим делам, за окном светило яркое осеннее солнце, а у меня был выходной.