Кто-то из мужчин принес лесенку, и, ощущая предательскую дрожь в коленках, я с трудом взобралась на нее, осторожно провела ладонью по фотокарточке прадеда, и тихо, одному ему, шепнула: «Ну, здравствуй, дед!.. Как же долго я к тебе шла!.. И как много всего преодолела!..». Поставила в вазу живые цветы и, так и не сумев сдержать навернувшихся слез, стала медленно спускаться вниз…
Ах, как хотелось бы мне остаться сейчас одной, вдали от заинтересованных глаз, чтоб, не таясь, всплакнуть, а то и по-бабьи повыть, облегчая слезами душу и ведя с прадедом неспешный разговор. О далекой Родине, о сыне его Иване, о собственной не слишком-то радужной судьбе…
Как же далеко тебя занесло, Алессио, как перекроила твою жизнь эта бессмысленная революция! Хотя, кто знает, что было бы и с тобой, и с нами, останься ты тогда в России. Так покойся же с миром! Отныне ты в наших сердцах и памяти, а сколько еще потомков придут сюда после нас! Лучшего места для последнего своего пристанища ты и придумать бы не смог…
…Потом мы спустились на несколько пролетов вниз, ближе к морю, туда, где упокоена и последняя любовь прадеда — Мария Беатриче. Возложили цветы. Помолчали, думая каждый о своем. И покинули этот печальный уголок.
Здесь, в Кави, нам предстояла еще одна трогательная встреча, — с интереснейшим человеком, историком по призванию, синьором Роберто Паллагрози. Он до сих пор проживает в том самом доме на улице Аурелии, где в 1917 г. одну из квартир арендовал некто Карл-Август Романович Качоровский (1870–1917), краевед, эмигрант, участник революционного движения, входивший в группу народовольцев. Здесь он создал редакцию, где вместе с единомышленниками, в число которых входил и мой прадед, готовил газету «La Russia». Дом очень старый. По легенде, когда-то был крепостью. В нём проживала бабушка синьора Паллагрози, которая рассказывала, что люди, вхожие в этот дом, были состоятельными, стояли на меньшевистской платформе и разговаривали исключительно на французском языке.
Чуть выше по холму располагался и дом моего прадеда, но до нас он не сохранился. Зато у моря до сих пор еще стоит здание, где, согласно местным легендам, находили прибежище именитые русские эмигранты, в том числе, Троцкий, Керенский, Горький. По слухам, бывал здесь и Ленин.
…Эмоции захлестывали! Все слилось воедино: и экзотическая страна, о которой дотоле можно было только мечтать, и встреча с прадедом, и знакомство с интересными людьми, от которых узнала столько интересного! Слушала их, пытаясь впитать в себя каждое слово, и то и дело что-то помечала в походном своем блокнотике. А подчас слушала — и не слышала, столько впечатлений, столько мыслей скопилось в голове, и самая радостная — я смогла! И цель моя достигнута!