Накануне мы вновь съездили в Кави, чтоб попрощаться с прадедом. И, любуясь природным великолепием, слушая доносившийся с моря шум прибоя, невольно думали о том, что впервые кладбище было таким жизнеутверждающим!
Прощай, Алессио! Покойся с миром! Мы сделали для тебя все, что могли, преодолев и расстояния, и предубеждения, и опасения по поводу собственного возраста и здоровья. Даже боязнь высоты! И, ставя окончательную точку в этой удивительной истории, оглядываясь на весь этот долгий, тернистый путь, я с гордостью сознавала — нам не за что краснеть перед потомками, и жизнь прадеда, наполненная невероятными предреволюционными событиями, не канула в Лету, а приоткрылась нам, пусть и не до конца, но настолько, насколько это оказалось возможным. И неоценимую роль в этом сыграли наши итальянские друзья — Михаил Григорьевич Талалай и синьор Роберто Касман. Низкий им за это поклон от всего нашего рода…
…Одну из глав своей родословной «МОНОЛОГИ ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ» я посвятила единственному сыну Алексея и Дуняши Ивану, своему дедушке, светлую память о котором пронесла через года. Я любила его безоглядно, как не любила, пожалуй, больше никого и никогда. Только он понимал мою детскую душу, лишь ему были небезразличны мои интересы и стремления. И хоть умер он, когда мне было всего-то одиннадцать лет, но этот коротенький в масштабах одной человеческой жизни срок успел вместить в себя азы Великой Педагогики, помогавшие мне потом и в собственном становлении, и на нелегком милицейском поприще.
…В судьбе моего дедушки Ивана Алексеевича, словно в зеркале, отразились судьбы миллионов людей, живших с ним в одной стране и одной эпохе.
Родился он на стыке веков, в грозовые предреволюционные годы, в небольшой захолустной деревеньке Соловые. Родителей своих не знал. Мать умерла, когда мальчику не было и двух лет, а отец-революционер эмигрировал в Италию. Воспитывался мальчик в семье родной тетушки Дарьи, сумевшей дать приемышу, как и девяти собственным детям, неплохое образование и даже привить светские манеры. Так что на фоне местных разгильдяев, неграмотных и чумазых, не умевших толком подойти к девушке, выглядел он непостижимо загадочным и галантным, к тому же был незаменимым аккомпаниатором на всех молодежных посиделках. А потому неудивительно, что местная красавица Мария, как и остальные деревенские девчата, потеряла из-за него голову и покой. Когда же их тайные свидания на сеновале стали известны родителям, те выгнали ее из дома, запретив даже приближаться к семье. И тогда Иван, не побоявшись их гнева, заслал сватов и испросил руки их дочери. И молодых тотчас обвенчали. Было Марии в ту пору всего-то шестнадцать. Ивану — девятнадцать лет…