Управившись с делами, бабушка Мария уходила в дальнюю комнату, доставала свой таинственный ридикюль, вынимала стопочку пожелтевших треугольничков, перетянутых бельевой резинкой, и принималась читать, едва заметно шевеля губами. Если кто входил — тотчас все прятала. Стеснялась своих чувств…
Запретное притягивает, но, сколько бы я ни пыталась раскрыть тайну загадочного ридикюля, мне это так и не удалось, и долгие годы я и понятия не имела, что же бабушка так тщательно в нем скрывает. И лишь после ее смерти, когда ридикюль перешел по наследству ее дочери, все увидела и все поняла.
Это были письма с фронта, от старшего бабушкиного сына Анатолия, призванного на войну в самом страшном сорок втором году. Писал он часто, и каждое письмо было пронизано неподдельной любовью и заботой о семье, которую ему пришлось оставить не по своей воле. Как они там без него? Все ли у них есть? Все ли сыты? И ни слова о собственных лишениях и страхах, словно не на фронт ушел, а в отпуск.
Увидеть дядю мне не довелось, я родилась уже после войны. Но всякий раз, погружаясь в его чувства, такие понятные и такие живые, не перестаю восхищаться уровнем мужской зрелости девятнадцатилетнего мальчишки, принявшего ответственность и за семью свою, и за Родину. Понимая, что не всем в этой страшной войне повезет, не всем посчастливится дойти до Победы и обнять родных, он во имя их жизни, не задумываясь, отдал свою…
И сегодня, спустя семьдесят лет с тех страшных событий, это уже не просто письма, это — священная историческая реликвия, а бесхитростные дядины слова и мысли год от года становятся все бесценнее. Сохранить их — наш долг. Это нужно не мертвым, это нужно живым!
«…Я так рад, что все у вас есть: и картошка, и дрова. Все обуты, сыты и в тепле, а это самое главное. Только одного вам не хватает — вашего сынка и братика Толи. Ну, ничего! Разобьем проклятого немца, и годика через два ваш сын придет на побывку, а то и совсем. Уж как сложится. И заживем мы снова свободной и счастливой жизнью…».
«…Мы с Генкой (Геннадий Лилов, друг, земляк и однополчанин), другой раз, лежим в землянке на нарах и вспоминаем, как учились вместе, гуляли. И так хотелось бы попасть в наш город, хотя бы на вечерок! Но пока все эти мечты напрасны. Вот если разобьем немецкую гадину, останемся живы, тогда можно будет помечтать и об этом. А природа здесь прекрасная: Финский залив, лес, чистое небо. Только вот в небе этом нам как будто больше уже и не полетать…».
«…Мы с Генкой очень жалеем своего погибшего товарища Сашку Белова. Ну, ничего, мы еще отомстим проклятой гитлеровской шайке за все ее преступления и убийства на нашей земле…».