В КОВО был свой бардак. Когда штаб округа накануне войны перебирался на полевой КП, в Тарнополь, начштаба догадался оставить в Киеве оперативный отдел. В результате в предвоенную ночь написать и разослать по армиям директивы было некому, и командующий округом около 4 часов утра лично обзванивал командармов. Это еще бардак, а вот то, о чем пишет в воспоминаниях маршал Рокоссовсский, уже наводит на размышления.
«Последовавшие... из штаба округа распоряжение войскам о высылке артиллерии на артполигоны, находившиеся в приграничной зоне, и другие нелепые в той обстановке распоряжения вызывали полное недоумение.
Нашему корпусу удалось отстоять свою артиллерию, доказав возможность отработки артиллерийских упражнений в расположении корпуса, и это спасло нас в будущем»[66].
Какие полигоны? Как вообще можно изымать из частей артиллерию, когда войска уже приведены в повышенную боевую готовность и выдвигаются к границе?
Но на самые большие размышления наводит происходившее в Западном Особом военном округе, где рулил печальной памяти генерал Павлов. Тот самый, который, как он говорил на суде, «директиву Генерального штаба РККА понял по-своему и не ввел ее в действие заранее, то есть до наступления противника. Я знал, что противник вот-вот выступит, но из Москвы меня уверили, что все в порядке, и мне приказано быть спокойным и не паниковать».
Ну да, нарком действительно приказал ему не паниковать. А что, приведение войск в боевую готовность — это паника? Но какое «все в порядке» может быть, если в директиве написано предельно конкретно: в течение 22-23 июня возможно внезапное нападение немцев. А предвоенные директивы, а выдвижение войск? Их командующий округом тоже понимал «по-своему»? И вообще — о какой, собственно, директиве идет речь? Номер один? А из чего это следует?
Начальник связи Западного фронта Григорьев на том же процессе показал:
«Война... застала Западный Особый военный округ врасплох. Мирное настроение, царившее все время в штабе, безусловно, передавалось и в войска. Только этим «благодушием“ можно объяснить тот факт, что авиация была немецким налетом застигнута на земле. Штабы армий находились на зимних квартирах и были разгромлены, и, наконец, часть войск (Брестский гарнизон) подвергалась бомбардировке на своих зимних квартирах.
Чл. Суда тов. Орлов. Чувствовалось ли в штабе округа приближение войны?
Подсудимый. Нет. Начальник штаба округа Климовских считал, что все наши мероприятия по передвижению войск к границе есть мера предупредительная».
Двадцать лет назад, когда были впервые опубликованы эти протоколы, казалось, что они еще больше оттеняют жестокую расправу над командующим, которого Сталин назначил виновным за неудачное начало войны, взвалив на него все свои просчеты. Но подлинная информация просачивалась, просачивалась... Сейчас мы знаем, что все необходимые приказы из Москвы были отданы вовремя, а те командиры, которые к 22 июня привели свои войска в боевую готовность, не героически проявляли инициативу вопреки правительственной политике, а просто выполняли директивы Генштаба. Помните, как 18 июня сорвался с места 12-й мехкорпус? А вот что происходило в тот же день в соседнем ЗапОВО. Рассказывает генерал Григорьев.