— А теперь этот извозчик Иван дома или уехал? — спросил у полового сыщик.
— Недавно был здесь, пил чай, а теперь, надо полагать, убирается в своей конюшне.
— А рано ли он выезжает со двора?
— Да как придется: иногда рано, а чаще к вечеру.
— Нельзя ли его позвать чай пить?
— Можно.
Через несколько минут явился Иван.
Сыщик приказал подать графин водки.
Иван уселся как бы нехотя и сказал:
— Сударь, мне сидеть здесь долго нельзя, потому что скоро ехать. Скажите, что угодно.
— Что же ты так торопишься? Разве твой комиссионер, с которым ты ездишь, слишком строг и взыскате лен?
Иван почесал голову, посмотрел на сыщика как-то недоверчиво, задумался, а потом спросил:
— А разве вы его, сударь, знаете?
— Знаю очень хорошо, — сказал сыщик. — Мы с ним были когда-то приятелями. Но, сделавшись богатым, он меня почему-то разлюбил.
Иван улыбнулся:
— Не думаю, сударь, чтобы вы были ему приятелем: у него приятелей нет, он от таких людей, как ваша милость, бегает.
— А почему же это ты так думаешь? Разве я не такой же человек, как и другие? Неужели не стою дружбы твоего комиссионера?
— Ох, сударь, люди-то вы хорошие, да всякий вас боится: с вами дружиться-то нельзя, а в особенности таким, как мой комиссионер.
— Да за кого же ты меня принимаешь? — спросил сыщик.
Иван потупил голову и долго молчал. Потом выпил рюмку водки и сказал:
— Недаром у меня всю нынешнюю ночь проболело сердце! Я вас, сударь, знаю: мне вас комиссионер-то мой указывал в Сокольниках, где мы с ним пили чай. Я сразу, увидав вас здесь, подумал, что вы позвали меня не для чаю, а для спросу.
— Иванушка! — сказал сыщик, — если уж ты меня знаешь, так я прошу тебя быть со мною откровенным. Мне нужно знать о твоем мнимом комиссионере все, что только тебе самому хорошо известно.
Перекрестясь и выпив еще рюмку, Иван сказал:
— Я расскажу вам все, что знаю, но прошу- не погубите меня: я не виноват ни в чем. Мне и самому недавно сообщили, что комиссионер этот вор. А сообщил тележник, у которого он много лет скрывался, проживая под чужим именем в числе его работников. Вероятно, вы уже знаете, что он — мещанин К-в, а не комиссионер лосинной фабрики.
С этим К-м я знаком более двух лет. Он нанял меня здесь, чтобы поехать в Алексеевское, где живет его знакомая барышня. Он посулил мне два рубля серебром, потом посадил с собой чай пить и стал расспрашивать. Давно ли я езжу? Знаю ли кого-нибудь из богатых приезжих купцов, стоящих в номерах? Не имею ли я в виду какого-нибудь богатого гуляки? А потом сказал:
— Слушай, Иван, если ты будешь честно работать на меня, я помогу тебе деньгами на покупку хорошей лошади и сбруи. Ты мне нравишься, и я хочу тебя почему-то полюбить.