Лавандовая лента (Берч) - страница 118

– Ты мне их когда-нибудь покажешь?

Попс улыбнулся. Его глаза ожили.

– Да, – сказал он слегка дрогнувшим голосом. – Я буду рад показать их тебе.

– Я думал, что ты не любишь говорить о войне, – признался Уилл. Он провел рукой по волосам. – Я всегда старался уберечь тебя от этого.

Попс подошел к столу и сел на стул.

– Я никогда не говорил о войне только потому, что мне казалось, это тебя утомляет. Я часто думал, может быть, ты не одобряешь войны, все виды войн, по какой-то причине. – Он покачал головой. – Столько молодых людей сейчас так думают.

Уилл сгорал от стыда.

Попс расправил плечи.

– Но я не хочу засунуть свое прошлое в шкаф и притвориться, будто ничего не было. Я горжусь тем, что сделал. Я горжусь страной, которой служил. Я на своей шкуре знаю, до чего дошла жестокость Гитлера. – Он помолчал немного, переживая этот болезненный момент, потом продолжил: – Оглянись вокруг. Если бы мы не вступили в войну в тот момент, кто знает, каким бы был наш мир сейчас. Этот мир. Каждый день ты наслаждаешься свободой, за которую я сражался. Самая большая честь для солдата – сражаться за свою семью. – Ласковые голубые глаза, теперь влажные, изучали Уилла. – Я сделал это ради тебя, Уилл. Почему я должен это забывать?

Уилл кивнул.

– Мне просто казалось, что это тяжелые воспоминания для тебя.

– Если зашить рану, которая еще не обработана, можно инфицировать весь организм. Раны должны заживать положенный им срок. Они должны дышать, – его тон немного изменился. – Уилл, я иногда думаю, что тебе приходилось нелегко, когда ты сталкивался с болезненными моментами в твоей жизни. И хотя напрямую разбираться с такими проблемами всегда нелегко, ты не можешь засунуть их в чемодан и продолжать жить так, словно этого вообще не было.

Оба понимали, что Попс говорил о родителях Уилла.

– Я знаю, – Уилл выдавил из себя улыбку. – Рана должна дышать.

Попс похлопал его по руке.

Но хотя Уилл был согласен с ним, он не был уверен, что когда-нибудь примирится с этой историей. Его родители бросили его. И не однажды, а дважды. Они предпочли людей, которых даже не знали, собственной семье. Это было непростительно. Кроме того, если бы это отравляло ему жизнь, он наверняка знал бы об этом.

Спустя два часа после того, как Попс ушел спать, он сел в свое любимое кожаное кресло в библиотеке, окруженный не только теми книгами, которые он любил, но целым миром, с которым никогда не сталкивался. Он потянулся и взял со стола стопку писем.