Часовня была расположена в маленькой узкой комнате. На сиденьях лежали подушки. Эдриэнн еще никогда не бывала в часовнях при больницах. Она села и попыталась немного успокоиться, но ее сердце болело от чувства вины. Теплый свет, льющийся с потолка, мягко освещал часовню, и это немного помогло ей. Но только немного. И все-таки это место казалось ей убежищем.
Эдриэнн обернулась, когда женщина с маленьким ребенком вошла в часовню и села неподалеку от нее. Девочка, прижимавшая к себе игрушечного медвежонка, опустилась на колени, отложила медвежонка в сторону и, закрыв глаза, стала молиться. Эдриэнн наблюдала за ней. Правда ли, что детские молитвы сильнее? Вся эта надежда, вся эта вера маленьких невинных сердец? Могли ли их искренние молитвы быстрее доходить до небес? Возможно. Когда мать и дочь тихо вышли из комнаты, Эдриэнн снова осталась одна, терзаясь разными вопросами.
Почему она не настояла на том, чтобы Сара утром показалась врачу? Она видела, как она была бледна, как старалась собраться с силами. Если бы Эдриэнн настояла на визите к врачу, возможно, все было бы по-другому. Она взглянула на часы – подарок от Попса и Сары за помощь в подготовке к свадьбе. Ее пальцы гладили золотой браслет, но слезы в глазах не давали рассмотреть циферблат.
Если бы не глубокая любовь, которую она испытывала к этой семье, особенно к Саре, она бы ушла. Ушла бы прямо сейчас, прежде чем у Уилла появится возможность искромсать ее словами. Они были правы – они все были правы, включая Эрика: она только и делает, что доставляет всем неприятности. Безусловно, намерения у нее самые лучшие. Те самые, которыми устлана дорога в ад. И теперь она понимала почему.
Но она не ушла. Она не сбежит. Может быть, она и была трусихой, но она не была бессердечной. Она осталась в часовне, одна, в то время как семья ждала в комнате для посетителей. Она была изгоем, ворвавшимся в их жизнь, которая только что стала налаживаться после трагедии. А теперь она принесла в их жизнь новую боль.
Эдриэнн закрыла глаза, когда услышала, как открылась дверь часовни. Это был он. Она призвала на помощь все свое мужество. Она слышала, как он шел по мягкому ковру прямо к ней.
Она сидела в первом ряду, и вместо того, чтобы нависнуть над ней, он опустился на колени.
Когда он нежно взял ее за руки, она медленно подняла глаза и встретила его взгляд.
Она знала, что он собирается сказать. Сара мертва. Слова обдали ее холодом прежде, чем он их произнес. Она уже мысленно представила себе похороны, Попса, сидящего возле могилы, снова оставшегося в одиночестве. Горе и раскаяние охватили ее.