– Нет, не можете, – возразил врач.
Попс вопросительно посмотрел на него.
– Сара решительно настроена, чтобы все шло по плану. – Врач скрестил руки на груди. – Я думаю, что это ей не повредит. Она будет чувствовать себя хорошо к завтрашнему дню… если сегодня как следует отдохнет.
Чарльз похлопал Попса по плечу.
Врач прищурился и обратился к Попсу:
– Меня волнует только одна вещь.
Попс поднял руки в знак того, что сдается.
– Мы сделаем все, чтобы у Сары была чудесная свадьба.
Врач покачал головой, но его губы дрогнули в улыбке.
– Меня беспокоит не свадьба. Меня беспокоит медовый месяц.
Попс густо покраснел, а остальные стали неловко топтаться на месте. У Попса буквально отвисла челюсть.
– Я просто пошутил. Она будет в полном порядке.
Он пожал руку Попсу, потом Чарльзу, потом бросил оценивающий взгляд на Эдриэнн и, проигнорировав Уилла, ушел.
Попс почесал затылок. Все уставились на него. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Вместо этого он засунул руки глубоко в карманы, улыбнулся и пожал плечами.
В комнате, соседней с комнатой невесты, трое мужчин поправляли воротнички и тупо разглядывали свои руки. Им казалось, что время идет слишком медленно.
– Боишься? – спросил Уилл, поправляя галстук Попса.
Попс устремил взгляд куда-то вдаль.
– Нет, – сказал он, и в его голосе звучали спокойствие и безмятежность. Он посмотрел в глаза внука. – Я чувствую себя так, словно мне одолжили еще немного времени. Самое замечательное в жизни – встретить ту, которую сможешь полюбить, и вложить в нее всю свою душу и сердце. Все становится новым и свежим. Со мной это случилось не один раз, а два. Как я могу бояться будущего, когда мне подарили целый мир, а потом повторили этот подарок?
Уилл положил руки на плечи деда.
– Ты и в самом деле поэт, Попс.
Встретить ту, которую сможешь полюбить, и вложить в нее всю свою душу и сердце. Уилл выполнил первую часть. Он любил Эдриэнн. Любил больше жизни. Она заслуживала мужчину, который вложит в нее все свое сердце. Она заслуживала мужчину, который подарит ей крылья.
Некоторые люди похожи на керамику. Они обожжены на достаточно сильном огне, который сделал их пригодными для жизни, но не слишком прочными. Но Эдриэнн была изысканным фарфором. Изящная, но закаленная в сильном огне, лишь для того, чтобы выдержать любое испытание, с которым столкнется. Ему повезло просто узнать ее. И еще больше повезло полюбить ее.
Она была человеком, которому он отдал бы всю свою душу и сердце. Но не ради себя. А ради нее. Потому что она этого заслуживала. Она не заслуживала меньшего.