Но дом постепенно начинал ей нравиться. Он становился ее домом. Именно это она говорила себе. Одно можно было сказать без преувеличений – он выглядел намного лучше теперь, чем когда она прилетела из Чикаго и моментально сделала предложение купить его – которое было принято так же моментально.
Эдриэнн дотронулась до краешка ленты. «Рада познакомиться с вами, Грейс Чендлер и Уильям Брайант». Кем они были, лишенные лиц имена из письм? Грейс жила в этом доме. Сара, по-видимому, была ее сестрой. И у каждой из них была своя комната. Она на мгновение закрыла глаза, прислушиваясь к прошлому. Как долго они жили здесь? Вернулся ли Уильям с войны? При более ярком свете лампы она взяла коробку и вытащила фотографию. Красивый молодой человек в армейской форме стоял и улыбался, а рядом с ним стояла девочка. Эдриэнн провела пальцем по неровному краю фотографии. Кто-то оторвал от нее кусок. Она перевернула карточку, но там стояла только дата, 1942, и никаких имен.
Это мог быть Уильям. А девочка? Это никак не могла быть Грейс. Девочка в прелестном платье в горошек была совсем ребенком, намного моложе стоявшего рядом парня.
Он был необыкновенно хорош собой, с обаятельной улыбкой, увидев которую Эдриэнн тоже захотела улыбнуться. Его глаза были проницательными и умными, и он смотрел с фотографии прямо на Эдриэнн. В его глазах читалась и романтичность, напоминавшая о романтичности письма. Безусловно, это был Уильям.
Погасив лампу, Эдриэнн встала и отнесла коробку на кухонный стол. Фонарь, зажатый под мышкой, осветил испачканный известью и шпаклевкой местный телефонный справочник. Город был таким маленьким, что здесь до сих пор их печатали. Она стала барабанить пальцами по столу, как делала всегда, прежде чем совершить какой-нибудь нелепый поступок. Уильям Брайант, ветеран Второй мировой войны, все еще здесь, после стольких лет? Маловероятно. Или Грейс Чендлер? Нет. Прошла уже целая вечность. Но слова письма ожили в ее руках, и любовь казалась такой же юной, как в тот момент, когда он писал о ней.
Эдриэнн вновь начала жевать нижнюю губу. Она почти до крови прокусила ее, когда весь день очищала камин. С момента переезда во Флориду она узнала о себе две вещи. Первая – она была совершенно не приспособлена к тому, чтобы ремонтировать дома€. И вторая – когда она обнаруживала, что к чему-то не приспособлена, она начинала жевать свою губу. Бросив взгляд на конверт, она открыла справочник на букве «Б».
И посреди страницы ее ожидало имя Уильяма Брайанта.
Уильям Брайант – известный всем как Попс – потер рукой шрам пятидесятилетней давности на левой ноге. По утрам при влажной погоде он начинал ныть, и хотя Уильям свыкся с этим, все равно шрам беспокоил. Уильям медленно поднялся с кровати и подошел к окну, давая размяться старым костям и суставам. Он раздвинул шторы, и тусклый утренний свет проник в комнату.