— Где ваша скрипка? — спросил его через переводчика капитан.
— Дома.
— Вот и ступайте домой, — ласково погладил капитан белокурую голову Абаи и велел выпустить его за ворота. А на другой день рано утром Абаи появился у тех же ворот с черным футляром под мышкой. Часовые еле согласились его впустить.
Своя легенда была тут почти у каждого. Истории о том, как тот или иной обитатель барака оказался в плену, относились к важнейшим событиям жизни, таким, как рождение, свадьба, смерть. Геза Горда свою историю рассказал мне в первую ночь, проведенную в лагере.
Я проснулся ночью от удушающей вони и, мечтая глотнуть свежего воздуха, выбрался со своего места и через узкую дверь тихонько вышел наружу. Над лагерем раскинулся чистый, усыпанный звездами небосвод. Я накинул на плечи пальто, служившее мне одеялом, и решил: до рассвета останусь здесь. Разминая затекшие ноги, я попробовал ходить взад-вперед. Но из этого ничего не вышло: слишком я был измучен. В стороне, в нескольких метрах, белела продолговатая каменная глыба. Я сел на нее и, как мог, запахнул протершиеся, без пуговиц полы пальто. Сидеть тоже было трудно, и я лег навзничь; звездное небо открылось мне во всей своей необъятности. Я лежал неподвижно, чувствуя тяжесть в каждой частице тела, вплоть до мизинца на ноге.
— Любуешься звездами?
Рядом стоял Геза Торда. Зрачки его глаз под очками казались невероятно большими.
— Просто лежу, — ответил я, сохраняя горизонтальное положение.
— Холодные, далекие звезды… Стоит ли из-за них бередить себе сердце?
— Я вышел свежим воздухом подышать.
— Врешь. Ты предавался мечтам, когда я сюда подошел.
Я ничего не ответил. Он поймал меня на лжи. Мне было стыдно.
— Мечтал? — ткнул он меня в плечо.
— Да.
— Как ее имя?
— Вера.
— Жена?
— Нет, но у нас будет ребенок.
— Когда?
— Летом.
— Дети, зачатые в любви, часто бывают красивы.
— Мы назовем его — Андраш.
— Ясно… Словом — большая любовь.
— Да, большая.
— Любовь наперекор эпохе.
— Именно.
— Вечная тема.
— Ты всегда классифицируешь жизнь по темам?
— Нет. Только сейчас, простоты ради. В плену не хватает времени, чтобы по-настоящему углубиться в психологию. Ведь в любой момент тебе могут сказать, что пора возвращаться, и мы ничего не узнаем тогда друг о друге.
Он коротко рассмеялся. Потом горькие морщины на лице у него стали жесткими.
— Я люблю Веру, — вырвалось у меня.
— Хорошо, что предупредил, — отозвался он, и очки его сверкнули тихой иронией.
— Я никогда в таких вещах не признаюсь, — оправдывался я.
— В плену у людей появляются новые привычки. Говорят, у некоторых характер совершенно меняется. Но на это нужно лет пятнадцать-двадцать… Впрочем, сейчас это не важно. Важно, что ты ее любишь. Это очень большое дело. Оно может спасти тебе жизнь. Думаю… или, во всяком случае, на основе того, что услышал, могу считать: твое чувство не зависит от времени и от обстоятельств.