— Слушаю вас. Говорите.
— Так. Откладывать некуда. Дело в том, что пять дней тому назад умерла ваша мать.
Геза Торш опустил голову, еще сильнее сжал трость и продолжал:
— Это произошло внезапно. Сердце отказало. На полчаса она пришла в себя, а потом уснула навеки. Ничего нельзя было сделать — так сказали врачи.
Дюла оцепенел. Он не мог ничего сказать, не мог пошевелиться, будто связанный по рукам и ногам. Последнее письмо от матери пришло недели две назад. О болезни в нем не было ни слова. Он собирался написать ей вчера. Вчера, когда она уже была мертва. Отец швырнул ему в лицо страшное известие — это была та же пощечина, только на этот раз Дюла не смог выдержать удара, не сумел сдержать слез и бежать ему было некуда. Сквозь стиснутые зубы вырвалось рыдание.
— Перед смертью она взяла с меня слово, — продолжал Геза Торш, — что я найду вас — моего сына, как она говорила, — и скажу вам: ваша матушка умерла счастливой, потому что ваша жизнь сложилась так удачно. Потому-то я и приехал в Пешт и попросил вас о встрече.
— Расскажите мне все, как было… — Дюла безуспешно пытался взять себя в руки.
— Что тут рассказывать? Похоронили ее. На похороны много народу пришло. Я бы и не подумал, мы ведь с соседями не очень-то…
— Вы держали ее в рабстве! — Дюлу внезапно прорвало.
— Она не любила ходить по гостям, — заявил Геза Торш тоном, не терпящим возражений. — Она любила возиться дома и в саду.
— Неправда. Это ваша жестокость свела ее в могилу.
Отец вскинул голову, подался вперед и сказал еле слышно:
— Ошибаетесь, господин артист. Не моя жестокость свела ее в могилу, а наша. Понимаете? Наша с вами.
Дюла молчал. У него снова перехватило горло.
— Может, по-вашему, вы лучше меня, господин артист? — с холодной иронией поинтересовался налоговый инспектор. — Вы, разумеется, ни в чем не виноваты перед вашей матушкой. Больше того, доставили ей огромную радость, сбежав в тринадцать лет из дому из-за какой-то пощечины…
— Я убежал, потому что…
— Это неважно. Важно, что вы не вернулись обратно.
— Вы запретили мне возвращаться.
— Ну и что с того? Почему вы меня послушались?
— Вы и в письме писали…
— Могли вернуться с этим письмом в руке.
— Я ненавидел вас. Я и теперь вас ненавижу.
— Вместо того, чтобы любить свою мать.
— Ложь. Я любил свою мать.
— И сделали так, чтобы она всю жизнь прожила без сына!
— Вы упрекаете меня?! Это была ваша воля!
— А вы послушались! Послушались, как собака хозяина. Раз вы до сих пор не поняли, я вам скажу. Вы всю жизнь были со мной заодно. В противном случае все сложилось бы иначе. Почему вы не увезли ее от меня? Вы богаты, знамениты. Вы могли себе это позволить.