Полным дураком надо быть, чтобы в таком сознаться, пока уликами к стенке не подпёрли. А улик нет, и подозрения опера — знать бы ещё, на чём прокололся! — никакой роли не играют. Нет, не был, не привлекался. Точка.
Но это со следователем можно в партизана играть, с бандитами такой номер не пройдёт. Зато они в отличие от ментов могут решить часть моих проблем, нужно только правильно преподнести им информацию.
Я вздохнул и, тщательно подбирая слова, произнёс:
— Не было меня там. И кто был — не знаю. Но…
Усатый остановил вскинувшегося при моих словах приятеля и попросил:
— Продолжай!
— Наверняка я знать ничего не знаю, но с Герой в то утро общался. Что-то видел, что-то слышал. Есть определённые догадки, кто с ним поехать мог.
— Выкладывай!
Я только рассмеялся.
— Вот вы интересные люди! Я ментам ничего не сказал, какой смысл с вами откровенничать?
Кавказцы зашипели, как упавшее на угли мясо.
— Слушай, ты…
— Пятьсот!
— Чего? — осёкся усатый.
— Пятьсот рублей и расскажу о своих догадках.
— Охренел?!
— Добро пожаловать в капитализм! — ухмыльнулся я. — Да чего вы жмётесь-то? Можно подумать, для вас пятисотка — большие деньги! Вам дешевле заплатить, чем по всему городу за мной гоняться с риском ответку выхватить. У меня тоже друзья есть, а у друзей друзья.
Грузины переглянулись, и по выражению их лиц стало ясно, что платить они не хотят исключительно из принципа, а эти пятьсот рублей для них — плюнуть и растереть. Впрочем, в этом изначально не сомневался, просто не был уверен, получится раскрутить на деньги или нет. Чисто спортивный интерес по большому счёту, но достоверности моему поведению такое стремление однозначно добавляло.
— Бабки на стол и продолжим разговор! — ультимативно заявил я. — Да не жмитесь вы, не убегу же я от вас с деньгами, в самом деле. Расскажу, что знаю. Эта пятисотка — копейки по нынешним ценам, ну так ведь? Вы в кабаке больше оставляете.
Усатый засопел, потом всё же вытащил из внутреннего кармана кожаный бумажник, отсчитал пять мятых соток и кинул банкноты на стол. Я не стал забирать их все, ограничился только одной.
— В моём подъезде живёт двоюродный брат Геры Бунькова — Антон. Гера приехал в то утро именно к нему. Какая-то у них договорённость на этот счёт была.
— Что с того?
Я забрал вторую купюру.
— Антон не появлялся дома с того самого дня.
Кавказцы насторожились.
— Хочешь сказать…
— Я хочу сказать, что у Геры есть двоюродный брат, Гера с ним встречался перед смертью, и этот брат не появляется дома с того самого дня…
— Видел, как они уезжали вместе? — вновь перебил меня усатый.