— А я ему верю, — упрямо сказала Диана и посмотрела на телевизор.
Но образ капитана Зудина уже растаял, сменившись фотографией… Андрея Разина. Она была скопирована с карточки в паспортном столе и не отличалась хорошим качеством, но это был он, а не кто-нибудь другой, и Андрей мрачно изрек:
— Вот теперь за меня возьмутся по-настоящему.
— Они не назвали тебя преступником, — отметила Диана, прослушав короткое объявление. — Просто просят позвонить всех, кому известно твое местонахождение.
— Этого мало? — спросил Андрей мрачно. — Пока показывали фоторобот, еще можно было как-то отвертеться. А теперь все, приплыли. Из дому не выйти, из города не выехать.
— Что-нибудь придумаем.
Оптимистическое восклицание Дианы повисло в тишине.
Глава тридцать первая
Разные мотивы и обстоятельства
Милочка Виткова ненавидела свою соседку. Еще недавно все было так хорошо. В квартире за стеной никто не жил. Она пустовала так долго, что Милочка успела забыть, кто и когда там обитал. Потом приехала эта мымра, привела своего хахаля и пошло-поехало.
Уже несколько дней Милочка не могла заснуть спокойно, а если и засыпала, то рано или поздно ее будили все эти отвратительные стоны и возгласы, которые раздавались из проклятой квартиры. По несчастливому стечению обстоятельств, кровати Милочки и соседки стояли впритык, разделенные не такой уж толстой стеной. По ночам слышимость была отличная. То, что происходило в каком-нибудь метре от Милочки, просто сводило ее с ума.
Сама она в последний раз спала с мужчиной три года назад, еще когда весила семьдесят девять килограммов. При росте метр пятьдесят четыре, это было немало, но все же ей удавалось как-то вминать свои формы в одежды и стягивать таким образом, что выглядели они пышными, а не расползшимися. Потом Марк все хорошенько разглядел, разочаровался и ушел к костлявой экономистке Бузяевой. Несчастная, потрясенная, оскорбленная в лучших чувствах, Милочка целый месяц страдала и поедала кондитерские изделия, поедала кондитерские изделия и опять страдала.
Это был неразрывный замкнутый круг. Пирожные снимали стресс, но, становясь на весы, Милочка всякий раз испытывала новое потрясение. Два раза она пыталась бегать и даже приобрела себе спортивный костюм, в котором походила на перезрелый, готовый лопнуть персик. Но с избыточным весом удавалось кое-как проковылять метров триста, не больше, а потом жор начинался с новой силой, и Милочка открывала холодильник, убеждая себя, что потеряла достаточно калорий, чтобы как следует подкрепиться.
Разум обмануть удавалось. Плоть же разрасталась и набухала, как на дрожжах. На коже, облегающей Милочкино тело, появлялось все больше складок и вмятин. Летом, когда отпала необходимость в термобелье и плотных колготках, она убедилась, что битва с ожирением проиграна вчистую. Осталось только махнуть рукой и получать удовольствие от еды, раз больше не было от чего. Но возня за стеной каждый раз напоминала Милочке, как она несчастна и одинока.