— Я смею полагать, ваше превосходительство, что мы можем говорить о взаимности. Мой Государь признает права на французский престол герцога де Гиза, Франция же, в свою очередь, признает права Михаила Романова на престол Восточной Римской Империи со столицей в Константинополе. Это первое. Второе. Вопрос Высочайшего визита во Францию и посещение коронации Иоанна III в Орлеане может рассматриваться только после того, как герцог де Гиз и вы, ваше превосходительство, посетите коронацию Его Императорского Величества Михаила Десятого в Константинополе. Там же можно подписать договора между нашими державами о взаимном признании, об установлении дипломатических отношений и о вступлении Восточной Римской Империи в Антанту.
Петен хмуро молчал, взвешивая услышанное. Наконец он бросил свои аргументы на чашу весов.
— Это может рассматриваться только в контексте того, что, во-первых, герцог де Гиз приедет на коронацию в Константинополь уже став Императором Французской Империи Иоанном I признанным русским Императором Михаилом II. А, во-вторых, в Константинополе должен быть подписан договор о взаимном признании границ.
— Ваше превосходительство, вопрос признания моим Императором короля Франции Иоанна III возможно решить к взаимному удовольствию высоких договаривающихся сторон, но вот вопрос признания Императором Иоанном Первым… Мне представляется, что без одобрения Святого Престола в Ватикане тут никак не обойтись. Да и с другими монархами надо согласовать этот вопрос. В частности, с Виктором Эммануилом III. Что касается взаимного признания границ, то мне представляется этот вариант вполне достижимым и Император Михаил X может подписать такой договор.
* * *
РОССИЯ. ГДЕ-ТО МЕЖДУ РИГОЙ И ПСКОВОМ. ЛИЧНЫЙ ВАГОН ЕИВ. 15 (28) августа 1917 года.
К поезду мы добрались с приключениями, но добрались. Я с удовольствием сбросил с себя всю перепачканную окопной грязью мокрую одежду и кинул в угол. Душ! Скорее в душ!
И уже стоя под горячими струями, ловлю себя на мысли, что это довольно забавное желание попасть под потоки воды для человека, который несколько часов мок и даже несколько раз падал в грязь, спасаясь от шальных снарядов.
Я хотел даже запретить снимать себя в таком виде, потом махнул на это дело рукой. Мне не до того, а Суворин разберется и даст свои предложения, как все это можно героически использовать.
Откровенно говоря, я погорячился, отправившись в этот путь. У нас было двое раненых и один контуженный. Но меня, Богородица миловала, и я лишь с землицей русской свел знакомства поближе.