. После окончания ссылки засобирались мы в Москву. Лев Борисович уезжал первым и оставил мне оплаченную до мая комнату. Перестав получать арестантские и посылки от друзей и родных, финансовые обстоятельства мои были затруднены, но спасибо Вам с мужем что поддержали меня тогда 15 рублями. Но поехать тогда мне было не суждено. Вскоре после Пасхи меня снова доставили в участок и там, допросив, предписали до особого распоряжения из Красноярска не отлучаться. Тогда я узнал, что и Лев Борисович смог добраться только до Омска[9].
Многие товарищи тогда не подчинились, но их судьба вразумила меня воздержаться. В мае я остался без комнаты и перебивался случайными уроками, пару раз даже спал тайно у товарищей в паровозных мастерских. Но приютили они меня только из сострадания. Я видел, как освобожденчество овладевает ими, отчего вынужден был уйти. Просить Вас тратиться больше на меня не стал: Вам деньги самим нужны.
Доведенный до крайней нужды, к стыду моему, принял я на Иоанна Богослова[10] предложение отца Никодима. Мы оказались с ним знакомы по Тифлисской семинарии, и он, увидев бедственное положение моё, предложил пожить при храме помогая ему псаломщиком. Странно, с семинаристских времен мне было так по началу горько, а потом спокойно. На моё удивление поддержку нашел я в тех, от кого меньше всего её ожидал.
Отец Никодим проникся ко мне, предлагал положить меня в дьяки или найти к осени место народного учителя[11]. Он похлопотал за меня в полиции и у коменданта, и в начале июля я снова был вызван на призывной пункт. Там мне предложили пойти вольноопределяющимся в 7-ю Сибирскую воздухоплавательную роту, отбывающую в конце июля на фронт. Я, не без облегчения, согласился. Служба за кров и хлеб у отца Никодима меня уже тяготила, да и иной дороги домой у меня не осталось.
Вот уже третий день мы проезжаем Сибирь, и я учу Уставы и метеорологические Наставления. Нашлась-таки у страны и для меня косорукого служба[12].
На какой фронт едем мы нам не говорят. Вначале думал, что скоро смогу даже увидеть маму, но похоже я скорее увижу Фёдора[13]. Передам привет их теперь благородию.
Как за эти годы истосковался я по горам своим. В этом проклятом крае природа скудна до безобразия — летом река, зимой снег, это все, что дает здесь природа.
Мой привет ребятам и девицам. Желаю им всего-всего хорошего.
Чувствую себя хорошо. Здоров вполне, — должно быть, привык уже здешней погоде.
До следующего письма.
Уважающий Вас Иосиф.
Младший унтер-офицер 7-й Сибирской воздухоплавательной роты.
* * *
ПОСЛАНИЕ ИМПЕРАТОРУ ВСЕРОССИЙСКОМУ. 20 августа 1917 года.