В эти дни удалось преуспеть разве только плывшему с нами Моэму[18]. Сомерсет быстро сошелся со своими коллегами по перу и скоро и нас ввел в некоторые их шумные компании. Памятуя о Вашей просьбе, я постарался влиться в русскую жизнь, прочувствовать её, понять… Ожидая «высочайшей аудиенции» я попытался окунуться в происходящее в русской столице.
На скоропалительную свадьбу Императора и последовавший «монарший пикник» нас не позвали, как и на саму коронацию. Но эти вести так воодушевленно были встречены толпой, русские так гуляли! Последовавшее за этими событиями празднования юбилея Москвы открыло мне всю широту и удаль русского духа. Я проехал много стран, полковник, но я не видел где так самозабвенно могут гулять и разделять радость общего праздника. Вскоре, я убедился, что не только радость.
Отшумели гуляния, русские красные знамена и салюты почти ежедневно взвивались от вестей о победах русской армии в Галиции. Я вырос в свободной стране и не чужд журналистике, и понимаю, что шеф русской печати Суворин манипулирует этой полудикой толпой, но Господи — как искусно! Даже меня начали пронимать волны восхищения русским царизмом!
За день до встречи с царем, я посмотрел фильм «Осовец». ЭТО НУЖНО ПОСМОТРЕТЬ ВСЕМ, ЭДДИ! Если до этого момента я негативно, но уважительно относился к немцам, даже возмутительные газовые атаки на население Риги не вызывали у меня ненависти к ним, то после сеанса (титры были на русском и английском) я готов был вместе с русскими рвать прусаков голыми руками. ТАК НАМ СЕЙЧАС НУЖНО СНИМАТЬ! Возвращаясь, я стал чувствовать и понимать, что русский дух нельзя убить! Они может быть простодушны, за то дело что считают правым будут драться даже мертвые! Я начал понимать почему английский и бельгийский бронедивизионы бьются здесь за русских даже отчаянней чем за себя! В России ты неизбежно становишься русским и в лучших качествах этого народа не можешь помыслить быть не равным ему.
На следующий день меня принял Император. Я постарался избавится от вчерашнего кинонаваждения, но Михаил излучает необъяснимый магнетизм, он тверд и уверен в себе, его английский, скорее даже нью-йоркский, безупречен, и чувство сопричастности к русским снова накрыли меня. Мы говорили всего полчаса и Он, выслушав меня дал указания своим министрам и комиссарам принять меня для согласования предложений. Его предложение Президенту Вильсону приехать и лично обсудить вопросы, подкрепленная таковым же предложением лично к известным тебе людям, ясно показала, что он хочет дружить с Америкой, но мой и даже Роберта