— Я не понимаю, почему вы вмешиваетесь в это? Вы не имеете права разбирать такие дела!
— То есть как это? — вскинулся рассвирепевший жандарм.
— Не имеете права и это не в вашей компетенции! — холодно повторил Титу.
— Я обязан охранять порядок, сударь! — вскричал унтер. — А вы обязаны соблюдать порядок, иначе я доложу куда следует, чтобы вам указали ваше место!
Вскоре саксонцы ушли, уведя своих быков, что вызвало в Лушке целую бучу. А через несколько дней в примарию пришло известие, что на выгоне кто-то застрелил у саксонцев быка. Той же ночью унтер сделал тщательный обыск у мужиков, которые были пошумливее, — все искал оружие. Так и не найдя ничего, он озверел, отдубасил первых попавшихся крестьян и потом арестовал Василе Лупу. Это был здоровенный и бедовый мужик, живший на самом краю села со стороны Пэуниша, и, когда вышла катавасия, его как раз не было дома. После обычных допросов с избиением унтер отправил его под конвоем в Бистрицу в прокуратуру… Потом началась погоня за уликами. В одну из пустовавших комнат канцелярии поочередно тягали заподозренных. Титу видел, как они заходили туда, слышал рявканье унтера, а потом звуки увесистых ударов и сдавленные крики… На третий день он не выдержал и ворвался туда.
— Вы творите тут возмутительные вещи! За что вы истязаете людей?
— Какое ваше дело? — с пренебрежительной гримасой спросил унтер.
— Я не могу стерпеть несправедливости! — вскричал Титу. — Я еще в жизни не видел такой тупой жестокости…
— Вот как?.. Теперь понятно, почему взбудоражились крестьяне! — вдруг осенило жандарма. — Теперь я знаю, откуда идет подстрекательство… Прекрасно. Так и запишем. Но я здесь при исполнении служебных обязанностей, поэтому прошу сию же минуту оставить помещение!
Спустя неделю в Лушку прибыл жандармский лейтенант, вызванный сюда рапортом унтера, что в коммуне вспыхнул бунт, каковой может принять угрожающие размеры. Офицер приехал в восемь утра, а в девять к Титу нагрянул жандарм, предложив ему немедля явиться в казарму.
— Это вы занимаетесь агитацией? — в упор спросил лейтенант.
Титу впервые слышал обвинение, от которого в Трансильвании пострадало столько людей. Он сразу почувствовал себя гордым и сильным. Сколько уж он мечтает пойти на жертвы ради идеи, владевшей им! Теперь самое время… Он насмешливо улыбнулся и не ответил.
— Прошу отвечать! — Лейтенант побагровел и вскочил. — Что это за пренебрежение?
— Какое пренебрежение? — спокойно спросил Титу.
— Вы обязаны отвечать на мои вопросы, иначе…
— Что иначе? — переспросил Титу все с той же невозмутимой усмешкой.