— Совсем, Дёмка, сдурел! — гневно отчитывал сына Василий Шумахов. — Русских девок, што ль, мало? На кой ляд те сдалась эта татарка?! К тому ж не крещена и по-нашему ни бельмеса!
— Отец Максим её окрестит, — упрямо буркнул Демьян. — А потом обвенчаемся. И по-русски она уже кое-что понимает.
— Да брось, сынок! — скривился Василий. — Ну зачем нашей семье татары?
Демьян ухмыльнулся:
— Бать, а забыл, что твой отец касог?
Шумахов-старший на миг потерял дар речи. Возмутился:
— Не, ну сравнил!.. Касоги это... касоги! Они завсегда с русскими близко жили. Татарка-то тебе на что?!
— Она, батя, мне Марию покойную напоминает, — вздохнул Демьян. — Да и люблю я её.
На этот раз Василий молчал долго. Потом усмехнулся:
— Эт точно! Вылитая Мария... Ну ладно, парень, коли так...
Обрадованный Демьян рухнул на колени:
— Благослови, батя!
— Ещё чего! — оборвал сына Василий. — Басурманку благословлять! Вот окрестишь, тогда и приходите.
— Понял! — Демьян вскочил и побежал к Бултумай. Где словами, а где на пальцах объяснил ей суть дела и посадил на конька привычной девушке монгольской породы, сам прыгнул на муромского жеребца, и они поскакали в Поройскую пустынь.
Игумен Максим внимательно выслушал Демьяна, оглядел его суженую и спросил:
— А она хоть смысл таинства-то поймёт?
— Она уже кое-что понимает, — заверил Дёмка. — Моя Машка сообразительная.
— Ты ей и имя уже дал? Скор, однако! Магометанка али язычница?
— А кто её знает!
— Да захочет ли христианкой стать? — продолжал допытываться игумен.
— Захочет! — махнул рукой Демьян. И крикнул: — Маш, подь сюда! Ты хочешь стать христианкой?
— Хочешь! Хочешь! — торопливо закивала Бултумай.
Отец Максим вздохнул:
— Она оглашённая, рано ещё...
— Ради Христа, окрести, отче! — взмолился Демьян.
Игумен внимательно поглядел в глаза парня, словно всматриваясь в его душу, покачал головой.
— Ну, ладно... — И, махнув рукой, чтоб следовали за ним, пошёл в церковь.
После обряда крещения татарка как-то даже преобразилась, повеселела. Улыбался, глядя на неё, и Демьян.
— Теперь надо венчаться, — провожая их, напомнил игумен. — Хватит прелюбодейством заниматься. А с христианкой прелюбодействовать — двойной грех.
— Как батюшка благословит, так сразу и под венец, — пообещал Демьян.
И он не стал откладывать дело в долгий ящик. Мать, Анна, с младшим сыном Маркияном подалась куда-то на север, и пока сыскать её было невозможно. Знали, что брат Анны, Устин, обосновался где-то под Пронском или в самом Пронске, но остальные родичи Шумаховых ушли, как говорили люди, аж в Москву или Тверь, а потому и просить благословения с материнской стороны было не у кого. Получив его от отца, Демьян обвенчался и хотел сразу — тут уж не до свадьбы — ехать в Пронск, чтобы оставить там молодую жену на попечительство дяди Устина. Однако Мария покинуть мужа отказалась наотрез и осталась с ним, делить все горести и радости походной жизни.