Ну, что скажешь, Дорофеюшка? — обратился к биричу, когда Дымарь и Семён Андреевич вышли из хаты.
— Поройская пустынь восстановлена, — приглаживая бороду, ответил Дорофей. — Отец Зосима полон решимости удержать место для возрождения липецкого детинца. Ходил я в Дикое Поле — там пока всё спокойно. Надо бы ещё проверить дороги, ведущие в Воргол, не исключено, что зашлют к нам лазутчиков. И я этим первым делом займусь.
— Во-во, займись, Дорофеюшка, займись...
Дымаря на улице дожидался Демьян. Он хотел было пойти с тестем домой, но Семён Андреевич возразил:
— Нет, Дёмка, ты мне нужон. А ты, кузнец, пока иди, я скоро к тебе наведаюсь, и мы всё обсудим.
— Да нам бы с Демьяном посидеть, потолковать, — огорчился Дымарь.
— Ещё натолкуетесь, — успокоил боярин. — Завтра увидитесь, а сейчас Демьяну поручение князя выполнить надо.
Дымарь попрощался с зятем и пошёл прочь. Демьян вздохнул:
— Что за поручение-то, Семён Андреевич?
— Слушай, Дёмка, — положил руку ему на плечо боярин. — Я знаю, что ты с атаманом Кунамом, как сказал бы твой покойный дед, царствие ему небесное, в кунаках ходишь.
— Ну хожу, а что? — насторожился Демьян.
— А вот что, — загадочно прищурился Семён Андреевич. — Нам предстоит подготовка к войне с Олегом Воргольским, а может, ещё и с татарами придётся сразиться. Александр Иванович не хочет связываться с Кунамом: княжеская гордость не позволяет. И правильно — не пристало князю с разбойником вожжаться. Но мы-то знаем, что без помощи атамана не обойтись. Не готовы мы пока к войне, а вдруг татары нежданно нагрянут? А Кунама не только супостат Олег боится, но и татары: атаман не раз ходил в Дикое Поле на них и возвращался с добычей. Так вот, я прошу тебя взять Евтея Ломова и смотаться к Кунаму. Пускай он, пока мы не окрепнем, прикроет нашу границу с юга. И коли заявятся татары, а он не захочет с ними сражаться, то пусть хоть предупредит.
— Хорошо, Семён Андреевич, всё сделаю, — кивнул Демьян. — Ехать нынче надо?
— Сейчас, Дёмушка, сейчас.
— Хорошо, еду...
Олеговы лазутчики достигли к вечеру пепелища липецкого детинца. Оглядевшись, Ефим сказал:
— Да, вряд ли дружина Александра здесь появлялась. А где же она? В лесах воронежских? Ладно, поехали в Поройский скит — может, какой монах проболтается.
Навстречу воргольцам вышли игумен Зосима с четырьмя монахами. Ефим спрыгнул с коня и без всякого почтения грубо крикнул:
— А-а-а, старый чёрт, жив ещё?
— Побойся Бога, нехристь! — осенил крестным знамением Ефима отец Зосима.
— А для меня и монахи липецкие — враги! — ухмыльнулся Ефим. — Потому я не считаю себя виноватым перед Господом Богом нашим Иисусом Христом.