Когда еле различимый голос за дверью заговорил тремя разными тембрами, два из которых были низкими, а первый, напротив, дошел до писка, а сама дверь принялась сотрясаться от богатырского стука шести рук, я поняла, что пора бы мне уже и позавтракать.
Открыла дверь одним рывком и вышла на суд обозленной толпы.
Настя, Роб и Святослав Сергеевич взирали на меня, как собаки на черную кошку, перебежавшую всем троим дорогу.
— Юлька, ты совсем спятила! — визжала Кислякова. — Висит же расписание! После Леши иду я! Ты забыла, да?! О нет, — когда я вывернулась от обступивших меня хищных туловищ и потопала на кухню, — ты помнила все, да? Ты это специально сделала! Ну, я от тебя не ожидала!.. Эй, ты куда?!
Неожиданный вопрос заставил меня обернуться на полпути. Как это куда? На кухню, разумеется. Но обращалась она в этот раз не ко мне.
Проворный Роберт просочился между ней и пиратом и захлопнул перед их лицами дверь в ванную.
— Эй! — свою ярость финтифлюшка тут же переключила на нового врага. Забарабанила со всей силы. — Выходи! Я перед тобой!
— А по мне пофиг! — донеслась так знакомая мне фраза. — Я в свое время иду и даже уже немного опаздываю!
— Вообще-то, уже мое время давно, — заявил грозно Святослав и, сверяясь с часами, добавил, — …закончилось. А твое еще раньше!
— Мне пофиг, — повторился Роб и включил воду.
Я расхохоталась, наблюдая данную картину. Пускай меня сейчас порвут на части, но это стоило того. Роб поступил с ними так же, как и со мной тогда. Что ни говори, а есть в мире справедливость.
— Вот если б ты выщел за мэня тогда, ничего б этого не был! — пускал пар из ушей Рашик, точно архаический самовар. — Они б знал, белый свиньи, что мой женщин не сметь обижать, не то хана! — достал кинжал и покрасовался с ним, приставляя с разных сторон к лицу и меняя соответственно его выражение — не кинжала, а лица.
— Какие мы грозные! — похвалила я артистические таланты тренера и зааплодировала. Мимикой Рахат мог продемонстрировать абсолютно любые настроения.
— Я рад, что насмешил тэбэ, мой пэрсик!
Мы сидели на кухне в его номере. Когда Лукумидзе приехал за мной на своей вишневой «шестерке», я плюхнулась на сиденье и тут же разрыдалась. Молча он привез меня к себе в отель, где им предоставили номера, напоил чаем и дал высказаться. Я поведала обо всем: о порезанных звездочках, о выходках Насти, о моей мести. Над последним Рашик смеялся, что дало мне поверить: со мной не все потеряно. Если есть время собраться, то я умею постоять за себя. Это обнадеживает, когда вынужден обитать в террариуме с ядовитыми змеями.