Люба тем временем выглядела неважно. Лицо было красным, она ежеминутно ходила умываться к воде, и в какое-то время я испугалась, что она отменит свое согласие на вызов по состоянию здоровья. Как поведет себя ведущий? Правил на этот счет я не знала, быть может, ее дисквалифицировали бы все равно, а может, она могла передать кому-то право ее представлять, и мои дела ухудшились бы донельзя. Потому что это был бы не кто иной, как Вова. Анька уже не слушается ее так безоговорочно, да и какой смысл посылать девчонку, когда такой богатырь под рукой. С мячиком на плече.
К счастью, когда прилетел вертолет, она, кажется, пришла в себя, по крайней мере ничего Фоксу не сказала. Он посадил нас на борт и перевез в другую часть острова, что явилось полнейшей неожиданностью для обеих соплеменниц. Хотя почему мы думали, что он организует это действие прямо на берегу, между лагерем и сортиром? Смешно. Но все равно, это так захватывало, что нас везут на невидимую нами до этого часть острова, на которой всю ночь готовили что-то страшное специально для обеих, чтобы определить, кто же из нас покинет проект.
Здесь меня начало знобить, потому что я сама произнесла сейчас про себя «кто из нас», то есть уже не была так сильно уверена в своей победе. Так всегда бывает перед экзаменами. Даже самый легкий из них, который дома не вызывает абсолютно никакого страха и даже не понуждает меня взять в руки лекции, чтобы хотя бы раз прочитать их, уже перед дверью самой аудитории вдруг инициирует во мне легкий приступ паники.
К счастью, все заканчивалось благополучно. Я уже на последнем курсе и успела схлопотать всего несколько четверок. Подумываю пойти на красный диплом, Юлька будет рада такому повороту, она еще в школе ругала меня за плохие оценки, потому как сама убежденная отличница. Но что-то я отвлеклась… Это специально, чтобы перестать дрожать. Боже мой, я могу ведь вылететь сейчас с шоу… Господи, помоги… Что же там будет?..
В состоянии легкой невменяемости я прижалась теснее к человеку, что сидел справа, и только через десять минут заметила, что это Муравьев. А Люба тем временем сидела напротив меня и внешне вроде никаких признаков душевного волнения не подавала, однако лицо было бледнее, чем обычно, а сложенные вместе ладони немного подрагивали.
Когда вертолет пошел на снижение, паника внутри только усилилась. Поймав себя на том, что начинаю клацать зубами, я рыкнула сама на себя и вроде стала потихоньку успокаиваться. Смелая Катерина. Бойкая Катерина. Сумасбродная Катерина. Столько у меня было кличек, и все, надо заметить, заслуженные, а я вдруг трусливо поджимаю хвост перед решающей схваткой с какой-то престарелой психически неуравновешенной теткой. Дела-а…