Тут вовремя вернулся Роберт, и я покинула комнату.
Чуть позже мы с Кирой попили чай в кухне, она стала мыть посуду, а я пошла в коридор и открыла гардероб. Там, на вешалке, бережно окутанное целлофаном, висело мое салатово-зеленое платье. Я начала гладить его рукой и представлять себя в нем перед глазами сотни зрителей, и тут вышел Алекс.
— Это твое сценическое платье? — подмигнул он.
— Надеюсь. Если эти шизики стилисты одобрят.
Он хихикнул.
— Знаешь, как зарядить наряд удачей? Его нужно прогулять.
Таких познаний в области женских примет я не ожидала и удивленно приподняла бровь.
— Что ты предлагаешь? Надеть его раньше времени?
— Именно. Ну что? Собирайся, так уж и быть, выведу тебя на прогулку. Как будешь готова, стучи. — И он вернулся к себе.
«Ну надо же!» — ликовала я и, не ожидая никакого подвоха, пошла в ванную переоблачаться. Потом расчесалась и вышла.
Леша уже был в коридоре. Общался с Настей и Кирой. Последние были в восторге от процесса, хихикали, краснели и кокетливо стучали по его руке ладошками, мол, Леша, ну не на-адо… Ну Ле-оша… Ха-ха… Дуры!
Тряхнув башкой, я ринулась в бой:
— Зая, я готова!
У парня отпала челюсть. То ли оттого, что я его так назвала, то ли от моего внешнего вида: повторюсь, платье шло мне необычайно. Даже Рашик вместо обыкновенных десяти предложений руки и сердца сделал сразу двадцать три и те за одну минуту. Девчонки же сперва удивились, затем на лицах их изобразилось что-то среднее между завистью и злостью, и они ретировались, оставив нас вдвоем.
— Ну, хм, кхе, пошли! — оправившись от удара, предложил Алексей и помог надеть куртку.
Погода налаживалась. Октябрь не желал признавать, что он является холодным осенним месяцем, и пытался выдать себя за август. Снег еще ни разу не выпал (чему я была необычайно рада), почти каждый день за последнюю неделю светило деликатное солнышко, не разгораясь особо, но даря вполне очевидное тепло, так что мне в моем облачении не было холодно.
Конечно, сапоги, колготки в двадцать ден, шелковое платье и куртка на синтепоне — то еще сочетание. Однако я ощущала себя на миллион. И в тот момент, когда мы шли по улице и спокойно говорили ни о чем, я совершенно не ожидала, что мой кавалер забежит мне за спину и предательски задерет сзади подол. Боже! Я прокляла все на свете: и слишком короткую куртку, и пышный, развевающийся даже от слабого дуновения ветерка подол платья, и трусики-стринги, от которых толка чуть, и людей, что некстати оказались на той же дороге и шли сзади, и, естественно, самого Алексея, да чтоб он сдох, падла.