В дверь тихонько постучались. Она отрылась, и показалось лицо Лукумидзе.
— Пэрсик, щто с тобой?
— Ничего, — просипела я не своим голосом.
— Пэрсик, пачему ты плакаещь? Хто обидел моего пэрсика, а?
— Видишь платье! — стала раздражаться я. — Что тогда спрашиваешь! По-моему, все понятно!
— Пятно?
— И еще какое! Большое и красное! Как будто кровью заляпали! И это уже не выстирать ничем! Тем более за пару минут!
— Кровью? — вдумчиво переспросил Рахат, помолчал полминуты и выдал: — Ну конещно! Кровь! Не надо стирать!
— Ты что, издеваешься?
— Нэт! Ты же ранен, забыл? Я же лечить тэбэ на кушетка! Вот пачему — кровь!
— Аа, — протянула, кивая. — Точно! Ты гений! — Улыбка проступила на моем лице, заставив вражеские слезы отступить.
— А пока на вот мой жакет! Прикроешь до поры до времени! А в середине танца я сорвать его с тэбэ, и сразу станет понятно — кровь!
— Ты думаешь, это сработает? И все решат, что так задумано?
— Безусловно!
Только я начала оттаивать и ощутила в себе новый прилив душевной теплоты и благодарности к этому замечательному человеку, как дверь вновь распахнулась после короткого стука, и появился Муравьев.
— Юля! Тебе срочное послание!
— Не вопи ты так! Видишь, я реву!
— Не до этого сейчас!
Он сунул мне в руки две записки. Одна из них была от Я-Гриши. Всего три французских слова: «Шерше ля фам».
Остров, день 15-й
Вчера Муравьев улетел без меня. Как он ни противился моему решению, как ни пытался всеми правдами и неправдами запихнуть меня в вертолет, я наотрез отказалась. Тогда он пообещал на следующий же день, то есть уже сегодня, прибыть с подкреплением, чтобы силком затащить меня на борт. Пока этого не произошло, у меня есть время разобраться с этим дельцем. Итак, Вову убил мужчина, одного роста с ним или чуть ниже. То есть где-то сто семьдесят — сто семьдесят пять. Наши мужчины все выше. Подходит только Сан Саныч, но он, как ни крути, уже старик и вряд ли бы справился с Вовой. Маврикий еще ниже ростом. И еще худее и слабее. Нет, что-то мне подсказывало, что искать нужно снаружи. Это то, что касалось Владимира. Хотя не все. Откуда и зачем взялась крокодилья кожа, мне непонятно до сих пор, и даже нет никаких догадок.
Второе. Анна. Здесь зацепок нет никаких. Впрочем, возможно, они есть у Олега. И придется тогда с ним переговорить. Единственное, что я сама сумела извлечь из осмотра места происшествия, это то, что Анну, по всей видимости, убили не сразу, с налету. Она успела закричать. И кричала довольно долго. Но на теле не было никаких следов. А сразу отрезать голову у живого человека довольно трудно. Вывод: убили ее ударом по голове. И затем уже отрезали голову. Почему она кричала? Уж не из-за того ли, что встретилась лицом к лицу с неизвестным типом на той части территории, где, кроме нас, никого не должно было быть? Возможно, он ей сразу показался подозрительным и опасным, она кричала, бросилась наутек, но он ее догнал и… Но откуда тогда взялись крокодильи следы? Причем за считанные минуты, потому что я быстро нашла ее тело. И так же за считанные минуты ее успели убить и обезглавить. Это мог сделать только очень сильный мужчина. Или даже парочка очень сильных мужчин. Нужен был только один удар топором. Два, не больше. Иначе бы я их успела заметить. О боже, страшно представить, чтобы было, окажись я там на минуту раньше… Невысокие, но очень сильные мужики с окровавленным топором…