Прочтение Набокова. Изыскания и материалы (Бабиков)

Ронен О. Исторический модернизм, художественное новаторство и мифотворчество в системе оценок Владимира Набокова // Philologica. 2001 / 2002. Vol. 7, № 17 / 18. С. 253.

Nabokov’s Butterflies: Unpublished and Uncollected Writings / Ed. and annotated by B. Boyd and R. M. Pyle. Preface by B. Boyd. New translations from the Russian by D. Nabokov. Boston: Beacon Press, 2000.

Которому предшествовали работы Дитера Циммера и Мишеля Сартори (Zimmer D., Sartori M. Les papillons de Nabokov. Lausanne, 1993; Zimmer D. Nabokov’s Lepidoptera: An Annotated Catalogue. Hamburg, 1996), а также: Johnson K., Coates S. Nabokov’s Blues. The Scientific Odyssey of a Literary Genius. New York et al.: McGraw-Hill, 1999.

Blackwell S. H. The Quill and the Scalpel. Nabokov’s Art and the Worlds of Science. Columbus: The Ohio State University Press, 2009.

Fine Lines. Vladimir Nabokov’s Scientific Art / Ed. by S. H. Blackwell & K. Johnson. New Heaven and London: Yale University Press, 2016.

Превосходным ориентиром для подготовки такого собрания может служить том набоковских поэтических переводов (с русского и французского на английский), записок и заметок на этот счет: Verses and Versions. Three Centuries of Russian Poetry Selected and Translated by Vladimir Nabokov / Ed. by B. Boyd and S. Shvabrin. Introduction by B. Boyd. New York et al.: Harcourt, 2008.

До сих пор можно встретить такие нелепые утверждения, как, например: «Все набоковские произведения великолепны, но все же на истинное величие претендуют лишь те, что были созданы в Америке. <…> даже целые части „Дара“, романа, написанного по-русски, которым Набоков особенно гордился, – не так уж и интересны. Набоков умело рекламировал свои произведения, так что, возможно, в некотором смысле нам всучили фальшивку» (Роупер Р. Набоков в Америке. По дороге к «Лолите» / Пер. Ю. Полещук. М.: АСТ: Corpus, 2017. С. 17–18).

Как еще в начале 1937 г., до публикации «Дара», проницательно писал Г. П. Струве: «О Сирине спорят и, вероятно, будут спорить без конца. Никто не отрицает теперь его огромного и очень своеобразного, ни на что не похожего мастерства <…> Спорят о сущности его творчества, вернее, о самом наличии этой сущности. Те, кто отрицают ее, по разному это формулирует. Одни говорит, что Сирин – писатель, которому безразлично о чем писать; другие говорят, что он писатель, у которого нет Бога <…> третьи – что он блестящий виртуоз и только; четвертые – что он творит какой-то свой особый душный, тепличный мир, мир, в котором нет нормальных людей и в котором нормальный читатель задыхается. <…> Сирин писатель предельно объективный и предельно сдержанный. Его писания никогда не служат цели самораскрытия. Свобода творческого произвола доминирует над всеми другими заданиями и соображениями. Из романов Сирина поэтому никогда не нельзя вычитать какой-нибудь идеи или морали, что отнюдь не равносильно тому, что в них нет „содержания“, а только виртуозная формальная игра. Они самозако[н]ны, и это, может быть, и делает их такими новыми, такими своеобразными [в] русской литературе» (Струве Г. Владимир Сирин-Набоков (К его вечеру в Лондоне 20-го февраля) // Русский в Англии. 1937. 16 февраля. С. 3).

Каннак Е. Говорит Набоков // Верность. Воспоминания. Рассказы. Очерки. Paris: YMCA-Press, 1992. С. 205.

Каннак Е. Владимир Набоков. «Ада, или Жар» // Там же. С. 210–211.

Английское письмо Набокова к П. Мрозовскому от 8 декабря 1946 г. (Коллекция Музея В. В. Набокова в Санкт-Петербурге).

Круг // Новый град. 1936. № 11. С. 159.

Набоков В. Переписка с сестрой. Ann Arbor: Ardis, 1985. С. 18.

Мандельштам О. Сочинения: В 2 т. / Сост. С. Аверинцев и П. Нерлер. М.: Художественная литература, 1990. Т. 2. С. 24–25, 28.

Ходасевич В. <Рец.> «Современные записки», книга 64 // Возрождение (Париж). 1937. 15 октября. С. 9.

Набоков В. Письма к Вере / Предисл. Б. Бойда, коммент. О. Ворониной и Б. Бойда. М.: Колибри, 2017. С. 350.

Письмо Набокова к Е. В. Сикорской от 26 ноября 1945 г. // Набоков В. Переписка с сестрой. С. 24.

На эстетическую, а не мистическую природу этого понятия у Набокова указал J. B. Sisson (Sisson J. B. Nabokov’s Cosmic Synchronization and «Something Else» // Nabokov Studies. 1994. Vol. 1. P. 155–177).

Набоков В. Писатели и эпоха / Пер. с фр. О. Сконечной // Звезда. 1996. № 11. С. 46, 47.

Заметка Набокова для сборника рассказов «Tyrants Destroyed and Other Stories» (1975) // Набоков В. Полное собрание рассказов / Сост., примеч. А. Бабикова (3-е изд., уточн.). СПб.: Азбука, 2016. С. 699.

Сирин В. Университетская поэма // Современные записки (Париж). 1927. Кн. 33. С. 223–254. С публичным чтением поэмы Набоков впервые выступил 22 декабря 1926 г. в Праге (см.: Набоков В. Письма к Вере. М.: Колибри, 2017. С. 172).

Иванов Г. <Рец.> «Современные записки», книга XXXIII // Последние новости. 1927. 15 декабря. С. 3.

Дикс [М. Л. Кантор] <Рец.> «Современные записки», книга XXXIII // Звено. 1928. № 1. С. 61 (авторство установлено: Шруба М. Словарь псевдонимов русского зарубежья. 1917–1945 / Под ред. О. Коростелева. М.: Новое литературное обозрение, 2018. С. 184). Ср. позднее замечание Вейдле (вне связи с УП): «<…> Пушкин с мудрой осторожностью подошел к терцинам, октавам, сонету и создал собственную строфу, слишком сросшуюся с „Онегиным“, чтобы стать воспроизводимой и нейтральной» (Вейдле В. В. Умирание искусства. Размышления о судьбе литературного и художественного творчества / Сост. И. А. Доронченков. СПб.: Аксиома, 1996. С. 59).

Айхенвальд Ю. Литературные заметки // Руль. 1928. 4 января. С. 2–3. Самим зачином поэмы задается бытовой разговорный тон: поэма начинается «без предисловий, сей же час» вопросом героини («Итак, вы русский?»).

См. детальный разбор Набоковым онегинской строфы: Набоков В. Комментарий к роману А. С. Пушкина «Евгений Онегин» / Ред. В. П. Старк. СПб.: Искусство-СПБ, Набоковский фонд, 1998. С. 37–41.

Гаспаров М. Л. Русский стих начала XX века в комментариях. Изд. второе (доп.). М., 2001. С. 178–179.

В «Заметках о просодии» (1963) Набоков, характеризуя модуляции русского четырехстопного ямба, заметил, что «Женские рифмы, столь же частые, как и мужские, придают стихам музыкальность <…>» (Набоков В. Комментарий к роману А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Приложение 2 / Пер. Д. Р. Сухих. С. 779).

Тынянов Ю. Проблема стихотворного языка. Л.: «Academia», 1924. С. 96.

Любопытно, что законченность строфы в УП менее определенная, чем в онегинской, она легче поддается межстрофическому переносу, и при этом Набоков ни разу не использовал этот эффектный прием, встречающийся в ЕО.

Набоков В. Комментарий к роману А. С. Пушкина «Евгений Онегин». С. 550. В «Бале» следующая схема рифмовки: АббАвГвГддЕжЕж.

The New York Public Library / Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Manuscript box / Album 1923–1924. Указанные сочинения, преимущественно рукописи, содержащиеся в различных альбомах и тетрадях самого Набокова и его матери, Е. И. Набоковой, мы намерены подготовить к изданию отдельной книгой.

The New York Public Library / Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Manuscript box / Album 10 («Посвящение к „Трагедии господина Морна“»). Под автографом (рукой Елены Ивановны Набоковой) указана дата: «Прага. 26–I–24».

Указ. соч.

Письмо не датировано, около 1930 г. (Набоков В. Переписка с сестрой. Ann Arbor: Ardis, 1985. С. 120).

Ср. стихотворение Набокова «Viola tricolor» («Анютины-глазки, веселые-глазки…»), 1921, включенное в сб. «Гроздь» (1922).

Набоков В. Взгляни на арлекинов! / Пер., примеч. А. Бабикова. 4-е изд., уточн. и доп. СПб.: Азбука. 2016. С. 33.

На отдельной линованной каталожной карточке, с пометкой: «From the University Poem» (Houghton Library (Cambridge, Mass.) / Vladimir Nabokov papers). В том же архиве отложился черновой нерифмованный перевод на английский язык первых пятнадцати строф поэмы и строф 30–33, сделанный Верой Набоковой в 80-х годах. Полностью поэма была переведена на английский язык Дмитрием Набоковым в 2011 г. (The University Poem // Collected Poems by Vladimir Nabokov / Ed. by Tomas Karshan. New York et al.: Penguin Classics, 2012).

Бойд Б. Владимир Набоков. Русские годы. Биография / Пер. с англ. Г. Лапиной. СПб.: Симпозиум, 2010. С. 199.

New York Public Library / Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Manuscript box / London Album (1919).

Набоков сближал Пушкина с Александром Поупом (1688–1744), что объяснял общим влиянием французской поэзии. Так, обсуждая в «Заметках переводчика» (1957) выбор лексики для перевода ЕО на английский, он сделал следующее замечание: «Одна из задач переводчика – это выбор поэтического словаря. Ни словарь времен Мильтона, ни словарь времен Браунинга Пушкину не подходит. Суживая пределы, убеждаешься в том, что „Онегин“, в идеальном английском воплощении, ближе к общему духу XVIII века (к духу Попа, например, – и его эпигона Байрона), чем, скажем, к лексикону Кольриджа или Китса» (Набоков В. Комментарий к роману А. С. Пушкина «Евгений Онегин». С. 798).

New York Public Library / Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Manuscript box / Miscellaneous first drafts.

Ближайшим к УП сочинением Набокова является очерк «Кембридж» (1921), в котором находим некоторые детали, включенные затем в поэму: «мудрец», отпускающий с кафедры «красное словцо» (8-я строфа поэмы), «венецианская томность» реки Кем (38), старушки в «смешных» черных шляпах (ср. в 24-й строфе: «смешная траурная шляпка»), разговор с «товарищем» о «стачках» (51), упоминание хромоногого студента Байрона и его московского медведя (10) (Набоков В. Собр. соч. русского периода: В 5 т. / Сост. Н. И. Артеменко-Толстой. СПб.: Симпозиум, 1999. Т. 1. С. 725–728).

Некоторый интерес к УП возник в начале 2000-х гг.: английский филолог Джеральд Смит в работе «Русский стих Набокова», рассматривая ритмику набоковского четырехстопного ямба, пришел к выводу, что в УП Набоков «доводит до предела (послепушкинского!) альтернирующий ритм XIX века» (Смит Дж. Взгляд извне. Статьи о русской поэзии и поэтике / Пер. с англ. М. Л. Гаспарова, Т. В. Скулачевой. М.: Языки славянской культуры, 2002. С. 107). В статье американского исследователя Б. П. Шерр подробно рассмотрены формальные особенности созданной Набоковым строфы и вариации ямбического метра, с рядом ценных выкладок. В частности, любопытны замечания о синтаксисе УП, о меньшей ударности набоковского ямба в сравнении с ЕО и сближении его в этом отношении с ямбом Тютчева. См.: Шерр Б. П. «Университетская поэма» В. Набокова: внутренняя структура опрокинутой онегинской строфы // Славянский стих. Стих, язык, смысл. VIII / Под ред. А. В. Прохорова, Т. В. Скулачевой. М.: Языки славянских культур, 2009. С. 71–83. Взгляд на УП как на «великолепный комментарий к Пушкину» предложил Брайан Бойд в 1990 г. в первом томе набоковской биографии, см.: Бойд Б. Владимир Набоков. Русские годы. С. 316.

Цитаты из ЕО приводятся (без указания номеров страниц) по изданию: Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 10 т. М.: Издательство академии наук СССР. Т. 5. 1957.

Цитаты из УП приводятся (в современном правописании) по указанной нами первой журнальной публикации, поскольку при жизни Набокова поэма не переиздавалась, а во всех последующих известных нам изданиях ее текст печатается с грубыми ошибками. Наиболее огорчительный тому пример являет собой издание, претендующее на полноту и научность: Набоков В. В. Стихотворения. / Вступ. ст., сост., подг. текста и примеч. М. Э. Маликовой. СПб.: Гуманитарное агентство «Академический проект», 2002. Среди множества искаженных в этом издании стихотворений Набокова (порой с потерей целых строк), в строфе 14-й УП находим: «Не шло ей имя Виолета / (вернее: Вийолет, но это / едва ли мы произнесем)» (с. 316. Курсив мой. – А. Б.), тогда как у Набокова и в английском языке: Вайолет (с. 229 указанной журнальной публикации). Еще раньше, в одной лишь 11-й строфе, находим: «в капельках» – должно быть: «в капельке», «мир явился» – должно быть: «мир являлся», «в колодец» – должно быть: «в колодезь» (устар. форма, отвечающая другим устаревшим словам в УП: «други», «нудит», «молвил», «пиит», «ржа»), «Люблю я» – должно быть: «Любил я».

«La Belle Dame Sans Merci (Из John Keats)» из сб. «Горний путь» (1923). Этот перевод Е. Витковский назвал «весьма вольным переложением» (Китс Дж. Стихотворения и поэмы. М.: Рипол Классик, 1998. С. 8).

Набоков В. Комментарий к роману А. С. Пушкина «Евгений Онегин». С. 385. См. перевод «Fancy» В. Микушевича: Китс Дж. Стихотворения и поэмы. C. 192.

В комментарии к Гл. 1 строфы XLVIII ЕО по поводу сочетания лодка – река – певец Набоков заметил, что оно «составляет одно из самых плоских общих мест романтизма» (Набоков В. Комментарий к роману А. С. Пушкина «Евгений Онегин». С. 195). В УП (в той же 42-й строфе) эта «романтическая формула» уже пародируется: река – лодка – граммофон.

Набоков В. Комментарий к роману А. С. Пушкина «Евгений Онегин». С. 404.

Зджесь и далее фрагменты текста, выделенные полужирным, в оригинальном издании подчеркнуты. – Букмейт.

Тот же библейский отзвук возникает у Набокова в конце стихотворения Гумберта Гумберта в русском переводе «Лолиты» (Ч. II, гл. 25): «Икар мой хромает, Долорес Гейз, / Путь последний тяжел. Уже поздно. / Скоро свалят меня в придорожный бурьян, / А все прочее ржа и рой звездный» (Набоков В. Лолита. New York: Phaedra, 1967. С. 237).

Баратынский Е. А. Полное собрание стихотворений (Б-ка поэта. Большая серия, 3-е изд.) Л., 1989. С. 259. Мы используем ныне принятое написание фамилии поэта.

Иванов В. И. Собр. соч.: В 4 т. / Под ред. Д. В. Иванова и О. Дешарт. Брюссель: Foyer oriental chrétien. 1971. Т. 1. С. 241.

Иванов В. И. Собр. соч. Т. 1. С. 254.

Маловероятно, но не исключено, что ко времени сочинения УП Набоков был знаком с еще одним новым образчиком онегинской традиции, «романом в строфах» «Рояль Леандра» Игоря Северянина (см.: Кац Б. «Уж если настраивать лиру на пушкинский лад…» О возможном источнике «Университетской поэмы» Владимира Набокова-Сирина // Новое литературное обозрение. 1996. № 17. С. 279–295; его же: Прыжок Набокова (Шишкова) с трамплина романса // Шиповник. Историко-филологический сборник к 60-летию Романа Давидовича Тименчика. М.: Водолей, 2005. С. 125). Однако следует учесть следующее обстоятельство. Эти «непритязательные главы» правильными онегинскими строфами, но часто неуклюжими стихами Игорь Северянин написал в Эстонии в 1925 г.; печатались они (под названием «Lugne») в январе—феврале 1926 г. в девяти выпусках малодоступной Набокову варшавской газеты «За свободу!» (в письме к жене от 5 июля 1926 г. он писал: «А в варшавской газете „За свободу“ необычайно похвальный отзыв о моем выступленье на Вечере культуры (тоже постараюсь достать)»; 20 мая 1930 г. он просит жену «попробовать достать недавний № „За свободу“» – Набоков В. Письма к Вере. С. 145; 179). О том, что газетная публикация «романа» Северянина не вызвала большого интереса в эмиграции, говорит тот факт, что отдельным изданием он вышел только в 1935 г. в Бухаресте. Более вероятно, что Набоков читал написанную правильной онегинской строфой «сатирическую поэму» своего берлинского знакомого Лери (Клопотовского) «Онегин наших дней», вышедшую книжкой в издательстве Ольги Дьяковой (Берлин, 1922).

Набоков В. <Рец.> Ив. Бунин. Избранные стихи. Изд. «Совр. записки». Париж. 1929 // Набоков В. Собр. соч. русского периода. Т. 2. С. 672–673.

Струве Г. П. Русская литература в изгнании. Изд. 3-е, испр. и доп. Париж; М.: YMCA-Press / Русский путь, 1996. С. 120; 122.

Вл.<адимир> Кад.<ашев> <Рец.> В. Сирин. Гроздь. Стихи. Из-во «Гамаюн». Берл. 1923. ст. 64 // Сегодня (Рига). № 44. 25 февраля 1923.

Бахрах А. По памяти, по записям. Литературные портреты. Париж, 1980. С. 163.

Е. Каннак, вспоминая Пиотровского, приводит характерный эпизод: «Приятели его порой дразнили: „Владимир Львович, почему такая верность четырехстопному ямбу? Ведь он и Пушкину, как вам известно, надоел“. Он отвечал не без высокомерия: „А я верен молодому Пушкину“» (Каннак Е. Верность. Воспоминания. Рассказы. Очерки. Paris, 1992. С. 246).

Тынянов Ю. Архаисты и новаторы. Л.: Прибой, 1929. С. 46–47.

Возможно, описка, должно быть: лоскутьях.

The New York Public Library / Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Manuscript box. In: Album 14 (p. 26–38) / Iunost’. Holograph poem, unsigned. Поэма была впервые опубликована отдельным изданием: Набоков В. Юность / Публ., вступ. ст. М. Минской. СПб., 2016. К сожалению, публикатором, малознакомым, по-видимому, с дореформенным правописанием и собственно версификацией, текст поэмы был сильно искажен. Буква «ять» в словах «белая» дважды прочитана как «ы» (отсюда у публикатора не попадающие в размер «ночь былая» и «Сергиевской былой»), а в слове «ширме» прочитана как «ах» (отсюда – «на деревянных ширмах», тогда как у Набокова – «на деревянной ширме»); буква «ер» прочитывается публикатором иногда как «ерь» (отсюда «пламенеть» вместо «пламенеет», что рифмуется у Набокова с «умеет»); вследствие слабого знания набоковской лексики и непонимания содержания текста публикатор не смогла прочитать слово «гугнивые» и произвольно заменила его словом «пугливые»; слово «цезуру» поменяла на «цензуру», «щит» на «путь», «вот» на «ведь» (снова «ер» на конце превращается в «ерь»), и т. д. и т. п.

Современные записки (Париж). Кн. LXIX. 1939. С. 214–215.

«Поэты» и «Обращение» («Отвяжись, я тебя умоляю…»), печатавшееся впоследствии под названием «К России».

И. И. Фондаминский погиб в Освенциме в 1942 г., В. В. Руднев умер во французском По в 1940 г.

Цит. по: Набоков В. Заметки [для авторского вечера «Стихи и комментарии» 7 мая 1949 г. ] / Публ. Г. Глушанок // Владимир Набоков. Pro et contra. Антология. Т. 2 / Сост. Б. В. Аверин. СПб.: РХГИ, 2001. С. 136.

Набоков В. Стихи. Анн Арбор: Ардис, 1979. С. 319.

Набоков В. Полное собрание рассказов. 3-е изд., уточн. СПб.: Азбука, 2016. С. 707–708.

Классик без ретуши. Литературный мир о творчестве Владимира Набокова / Сост. Н. Г. Мельникова, О. А. Коростелева. М.: Новое литературное обозрение, 2000. С. 622–623.

Набоков В. Полное собрание рассказов. С. 709.

Там же.

Набоков В. Стихи. С. 320. Ни «разбора» стихотворения, кроме одного замечания о слоге, ни «похвал Адамовича» в рассказе нет.

«Современные записки» (Париж, 1920–1940). Из архива редакции: В 4 т. / Под ред. О. Коростелева и М. Шрубы. М.: Новое литературное обозрение, 2014. Т. 4. С. 336–337. В 2012 г., когда мы опубликовали эту работу, нам еще не было известно приведенное письмо Набокова к Рудневу, из которого следует, что Набоков сочинил «Поэтов» не после, а незадолго до кончины Ходасевича. Однако, внеся соответствующие хронологические корректировки в настоящем издании, мы не меняем самого взгляда на замысел «Поэтов» и скрытое в них обращение Набокова к Ходасевичу. Как писал Андрей Седых, «Смерть Ходасевича <…> никого не поразила <…> друзья знали в последнее время, что дни прекрасного поэта <…> сочтены» (Седых А. Болезнь и смерть В. Ф. Ходасевича // Сегодня. 1939. 19 июня). Ср. в письме З. Гиппиус к Н. Берберовой (от 29 мая 1939 г.): «Хотела вам сейчас же ответить, милая Нина Николаевна, но тут сразу получились какие-то очень плохие вести о Вл.<адиславе> Фел.<ициановиче>, и мне подумалось, что м. б. вам сейчас не до моего письма? Как с ним теперь?» (Гиппиус З. Письма к Берберовой и Ходасевичу / Ed. by E. Freiberger Sheikholeslami. Ann Arbor: Ardis, 1978. С. 36).

«Современные записки» (Париж, 1920–1940). Из архива редакции. Т. 4. С. 337.

Там же. Т. 1. С. 897.

Там же. Т. 4. С. 338. О величине гонорара можно судить по тому, что, согласно журнальному объявлению, продажная цена одного номера «Современных записок» составляла 35 франков.

Цит. по: Шраер М. Д. Набоков. Темы и вариации / Пер. с англ. В. Полищук при участии автора. СПб.: Академический проект, 2000. С. 232.

Автограф стихотворения с подписью «Вас. Шишков» и датой «X. 39» отложился в архиве З. Шаховской в Вашингтоне. См.: Шраер М. Д. Набоков. Темы и вариации. С. 220.

Адамович Г. <Рец.> Современные записки. Кн. LXIV. Часть литературная // Последние новости. 1937. 7 октября.

Цит. по: Набоков В. Полное собрание рассказов. С. 735.

Набоков В. Предисловие к английскому переводу «Дара» / Пер. Г. Барабтарло и В. Набоковой // Набоков В. Дар. СПб.: Азбука, 2009. С. 474–475.

Бойд Б. Владимир Набоков. Русские годы. Биография. СПб.: Симпозиум, 2010. С. 588–589. См. также: Старк В. Неизвестный автограф Набокова, или История одной мистификации // Звезда. 1999. № 4. С. 40–41; Давыдов С. Шишки на Адамову голову: о мистификациях Ходасевича и Набокова // Звезда. 2002. № 7. С. 194–198. М. Шраер, сопоставив «Поэтов» со стихами Ходасевича «Путем зерна» и сделав ряд ценных наблюдений о текстуальных перекличках «Поэтов», статьи «О Ходасевиче» и рассказа «Василий Шишков», предлагает иной взгляд на эти события, отмечая значение смерти Ходасевича в публикации «Поэтов» (Указ. соч. С. 217–219).

Набоков В. <Рец.> «Современные записки». XXXVII // Набоков В. Собр. соч. русского периода: В 5 т. СПб.: Симпозиум, 1999. Т. 2. С. 671.

Адамович Г. <Рец.> «Современные записки». Кн. 40 // Иллюстрированная Россия. 1929. 7 декабря. № 50 (239). С. 16. Цит. по: Классик без ретуши. С. 57.

Адамович Г. Немота // Последние новости. 1936. 24 сентября. С. 3. Цит. по: Критика русского зарубежья: В 2 ч. / Сост., преамбулы, примеч. О. А. Коростелева, Н. Г. Мельникова. М., 2002. Ч. 2. С. 53.

Шраер М. Д. Набоков: темы и вариации. С. 223.

Автограф этого стихотворения приводит В. П. Старк (Звезда. № 4. 1999. Третья полоса обложки).

Письмо от 1 августа 1925 г.: Письма В. В. Набокова к Г. П. Струве. Ч. 1. 1925–1931 / Публ. Е. Б. Белодубровского и А. А. Долинина // Звезда. 2003. № 11. С. 121.

Набоков В. Взгляни на арлекинов! 4-е изд., уточ. и доп. СПб.: Азбука, 2016. С. 51–52.

Набоков В. Воззвание о помощи / Публ., примеч. А. Бабикова // Звезда. 2013. № 9. С. 117. См. в наст. издании.

Там же. С. 119.

Набоков В. Собр. соч. русского периода. Т. 5. С. 318.

Набоков В. Собр. соч. русского периода. Т. 5. С. 590.

Ходасевич В. Собр. соч.: В 4 т. / Сост. И. П. Андреевой, С. Г. Бочарова, А. И. Бочаровой, И. П. Хабарова. М.: Согласие, 1997. Т. 4. С. 528.

Набоков В. Письма к Вере / Вступ. ст. Б. Бойда. Коммент. О. Ворониной и Б. Бойда. М.: Колибри, 2017. С. 244.

Там же. С. 252.

Адамович Г. <В. Ходасевич.> Литературные беседы // Звено. 1925. 27 июля. № 130. С. 2. Цит по: Адамович Г. Собр. соч.: В 18 т. / Сост., примеч. О. А. Коростелева. М.: «Дмитрий Сечин», 2015. Т. 2. С. 176.

Цит. по: Ходасевич В. Собр. соч.: В 4-х т. Т. 3. С. 539.

Например, в юбилейном пушкинском номере «Современных записок», в котором начал печататься «Дар»: «Он не мог томиться о „звуках иных“ – потому что для него иных миров нет <…> Пушкин сам собою ограничен, сам в себе замкнут. Ему „все позволено“ и оттого на христианский слух в поэзии его есть что-то ужасно-грешное <…> Лермонтов и Гоголь – будто стремятся замолить явление Пушкина, как, впрочем, почти вся позднейшая литература, как Достоевский» и т. п. (Адамович Г. Пушкин // Современные записки. 1937. № 63. С. 200–201).

Адамович Г. Последние новости. 17 августа 1939. Цит. по: Шраер М. Д. В. Набоков. Темы и вариации. С. 223.

«<…> Горлину можешь сказать, что 1) на их вечере выступать не буду – пусть сами выгребают, 2) будут ли они выпускать сборник <молодых поэтов> в „Слове“ или в „Петрополисе“, – все равно участвовать не буду – я не молод и не поэт» (Набоков В. Письма к Вере. С. 177–178). Этому неожиданному признанию как будто отвечает заключительная строка его стихотворения «Каким бы полотном батальным ни являлась…» (1943): «Увольте – я еще поэт!»

Набоков В. Собр. соч. русского периода. Т. 5. С. 590.

Ср. поздние стихи Набокова «Какое сделал я дурное дело…» (1959): «…и как от яда в полом изумруде, / мрут от искусства моего» (Набоков В. Собр. соч. русского периода. Т. 5. С. 434).

Адамович Г. Сирин // Последние новости. 1934. 4 января. С. 3. Цит по: Классик без ретуши. С. 197.

Этот любопытный сюжет эмигрантской полемики – Лермонтов vs. Пушкин – рассматривает А. Долинин (Три заметки о романе «Дар» // Долинин А. Истинная жизнь писателя Сирина. СПб.: Академический проект, 2004. С. 234–236). См. также подробный разбор «антипушкинских» положений Адамовича и его противопоставление Лермонтова «зашедшему в тупик» Пушкину в статье: Бем А. Л. Культ Пушкина и колеблющийся треножник // Руль. 1931. 18 июня. С. 3.

См.: Гаспаров М. Л. Эволюция метрики Мандельштама // Жизнь и творчество О. Э. Мандельштама / Воронеж: Издательство Воронежского университета, 1990. С. 346.

См. «„Дар“ за чертой страницы» в наст. изд.

Набоков В. Собр. соч. русского периода. Т. 2. С. 650–651. «Балладу» Ходасевича (и еще два его стихотворения) Набоков избрал для перевода на английский язык и опубликовал под названием «Орфей» вскоре после переезда в Америку (см.: New Directions in Prose and Poetry / Ed. by J. Laughlin. Norfolk, Conn.: New Directions, 1941. Р. 599–600).

Подробнее об этом см.: Бабиков А. Образ дома-времени в произведениях В. В. Набокова // Культура русской диаспоры: Владимир Набоков – 100 / Ред. И. Белобровцева, А. Данилевский. Таллинн, 2000. С. 91–99; Бабиков А. Примечания / Набоков В. Трагедия господина Морна. Пьесы. Лекции о драме. СПб.: Азбука, 2008. С. 552.

В «Вечере на пустыре» Набоков рифмует «сумерки» и «умер». Ср. ложную этимологию имени «важной Тени» и «неожиданного гостя» Градуса в «Бледном огне» (1962): «Его фамилия Изумрудов звучала по-русски, но на самом деле значила „из умрудов“ (эскимосское племя) <…>». Этот внезапно появляющийся персонаж, которого «никто не любил», но который «несомненно, обладал острым умом» – карнавальная персонификация смерти в романе. Направляя убийцу Градуса по адресу его «клиента», он «трясется от хохота (смерть – развеселое дело)» (Набоков В. Бледный огонь / Пер. Веры Набоковой. СПб.: Азбука, 2010. С. 252–253). Питер Любин остроумно отметил, что этот Изумрудов является кинботовской проекцией Джеральда Эмеральда (англ. emerald – изумруд) и обнаруживает стойкую связь русского и английского терминов с мотивом смерти у Набокова (к примеру, скамья подсудимых в «Приглашении на казнь» выкрашена в изумрудный цвет) (Lubin P. Kickshaws and motley // Nabokov. Criticism, reminiscences, translations and tributes / Ed. by Alfred Appel, Jr. & Charles Newman. London: Weidenfeld and Nicolson, 1971. P. 207).

Стихи Ходасевича приводятся по изданию: Ходасевич В. Ф. Собр. соч.: В 8 томах / Сост. Дж. Малмстад и Р. Хьюз. М.: Русский путь, 2009. Т. 1. С. 137.

Это наблюдение приводит М. Маликова во вступ. ст. к кн.: Набоков В. В. Стихотворения. СПб.: Академический проект, 2002. С. 35.

Набоков В. Собр. соч. русского периода. Т. 1. С. 548–549.

Набоков В. Полное собрание рассказов. С. 498. Далее страницы из рассказа приводятся в тексте по этому изданию.

Крайний Антон [З. Гиппиус]. Современность // Числа. 1933. Кн. 9. С. 143 (Гиппиус З. Н. Собр. соч.: В 15 т. / Сост., коммент. А. Н. Николюкина и Т. Ф. Прокопова. М.: «Дмитрий Сечин», 2012. Т. 13. С. 201).

Варшавский В. <Рец.> В. Сирин. «Подвиг». Изд. «Соврем. Зап.», 1932 // Числа. 1933. Кн. 7–8. С. 266. Цит. по: Варшавский В. Ожидание. Проза. Эссе. Литературная критика / Сост., коммент. Т. Н. Красавченко, М. А. Васильевой. М.: Дом русского зарубежья им. А. Солженицына: Книжница, 2016. 472–473.

Адамович Г. Сирин // Последние новости. 1934. 4 января. Цит по: Классик без ретуши. С. 196, 198.

Набоков В. Дар. Второе, испр. изд. Анн Арбор: Ардис, 1975. С. 382.

Трубецкова Е. Г. Литературные мистификации Набокова и Ходасевича // Набоковский вестник. Вып. 6. Научный ред. В. П. Старк. СПб.: Дорн, 2001. С. 59.

Адамович Г. О литературе в эмиграции // Последние новости. 1931. 11 июня. С. 2. Цит по: Критика русского зарубежья: В 2 ч. Ч. 2. С. 47.

Ходасевич В. О Сирине // Возрождение. 1937. 13 февраля. С. 9. Цит по: Ходасевич В. Ф. Собр. соч.: В 4 т. Т. 2. С. 392.

Письмо от 9 июня 1939 г. Цит. по: Набоков В. Трагедия господина Морна. С. 626.

Набоков В. Полное собрание рассказов. С. 523. Ср. неологизм «односмертники» в «Ultima Thule», образованный по типу «одноклассников» или «однокашников».

Набоков В. Дар. С. 189.

Письмо от 23 октября 1949 г. Цит. по: Письма В. В. Набокова к В. Ф. Ходасевичу и Н. Н. Берберовой (1930–1939). Письмо Н. Берберовой к В. Набокову / Публ., примеч. А. Бабикова и М. Шрубы. Вступ. ст. А. Бабикова // Wiener Slavistisches Jahrbuch / Ed. by S. M. Newerkla & F. B. Poljakov. 2017. № 5. С. 226.

Набоков В. Дар. С. 58–59.

Н. Н. Берберова сообщала И. А. Бунину 30 марта 1939 г.: «Видаюсь с Сириным и его сыном (и женой) <…> Живется им трудно и как-то отчаянно. Пишет он «роман призрака» (так он мне сказал). Что-то будет!» (Переписка И. А. Бунина и Н. Н. Берберовой (1927–1946) / Публ. М. Шраера, Я. Клоца и Р. Дэвиса // И. А. Бунин. Новые материалы. Выпуск II / Сост. О. Коростелев, Р. Дэвис. М.: Русский путь. 2010. С. 53).

Адамович Г. Перечитывая «Отчаяние» // Последние новости. 1936. 5 марта. С. 3. Цит. по: Классик без ретуши. С. 126.

Набоков В. Другие берега / Собр. соч. русского периода. Т. 5. С. 185.

Набоков В. Истинная жизнь Севастьяна Найта / Пер. Г. Барабтарло. СПб.: Азбука, 2008. С. 27.

Набоков В. Собр. соч. русского периода. Т. 5. С. 181.

Набоков В. Дар. С. 411.

К. В. [Мочульский] <Рец.> В. Сирин. Гроздь. Стихи. Берлин: Гамаюн, 1923 // Звено. 1923. 23 апреля. № 12. С. 4. Цит. по: Классик без ретуши. С. 23.

Пушкин А. С. Собр. соч.: В 10 т. М., 1958. Т. 10. С. 72.

Набоков В. Дар. С. 83.

Подробнее об этом см.: Долинин А. Истинная жизнь писателя Сирина. С. 234–236.

Ходасевич не был единственным, по-видимому, прототипом Кончеева. Набоков нередко смешивал черты нескольких человек в своих персонажах, как, например, в Жоржике Уранском («Пнин») он соединил двух Георгиев – Иванова и Адамовича. Противопоставляя в «Даре» Федора Годунова-Чердынцева и Кончеева Христофору Мортусу, в котором Дж. Малмстад обнаружил также черты З. Гиппиус, Набоков отобразил действительное противостояние Ходасевича и свое собственное с кругом Адамовича, Иванова, Гиппиус и Оцупа. Подтверждением умышленности фиксации в «Даре» этой расстановки сил служит признание Набокова в 1962 г. в предисловии к английскому переводу «Дара», что он отразил в Кончееве некоторые собственные черты. Любопытно, что в разговоре Федора Годунова-Чердынцева с Кончеевым о «Русалке» последний упоминает Ходасевича – как если бы Василий Шишков упомянул бы где-нибудь Набокова.

Адамович Г. Литературные заметки // Последние новости. 1939. 22 сентября. С. 3. Цит. по: Шраер М. Д. Темы и вариации. С. 233.

Набоков иронизирует над обязательными рифмами к слову «Россия» в гражданских стихах, например, у Андрея Белого в «Родине» (1917) или у Бунина во «Дне памяти Петра» (1925).

Бойд Б. Владимир Набоков. Американские годы. Биография. СПб.: Симпозиум, 2010. С. 37–44.

Ср. в недатированном письме Набокова к Алданову, посланному из Пало Альто: «А вот как это страшно и вместе с тем художественно – двадцатипятилетние мечты о „свержении“ – и вдруг этот чудовищный фарс, – прущая погань в роли „освободителей“ и бедные не мыслящие камыши в роли „защитников культуры“» (Цит. по: Набоков В. Переписка с Михаилом Карповичем (1933–1959). Библиотека «Литературного наследства». Новая серия. Вып. 2 / Вступ. ст., сост., примеч. А. Бабикова. М.: Литфакт, 2018. С. 86).

Благодарю за это указание В. В. Зельченко (частное сообщение). Ю. И. Левин обнаружил в «Элегии» Ходасевича реминисценции из «Проблеска» Тютчева и пушкинского «Поэта» и указал на акцентную цитату из него – «равéнство» (Левин Ю. И. О поэзии Вл. Ходасевича / Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М.: «Языки русской культуры», 1998. С. 217).

Перевод Набокова 1930 г.: Набоков В. Собр. соч. русского периода. Т. 3. С. 673–674.

Набоков В. Переписка с сестрой. Ann Arbor: Ardis, 1985. С. 18.

Черновик. Кембридж (Массачусетс). Сороковые годы.

Предположение, что набоковская мистификация с публикацией рассказа «Василий Шишков» стала следствием выстроенного им образа талантливого, но неизвестного поэта, под маской которого он укрылся в публикации «Поэтов», согласуется и с отмеченными исследователями психологическими причинами, по которым писатель прибегает к такого рода литературной игре. Как указал Е. Ланн, «объем понятия псевдонима шире объема мистификации. Момент стилизации есть первое видовое отличие мистификации. В переводе с языка логических категорий это значит, что мистификатор, отмеченный специфическим дарованием – даром стилизации, прикрываясь именем третьего лица, находит несколько иной выход, чем „псевдоним“. „Третье лицо“ для него не безличные инициалы либо „Джон Буль“, но творческий образ вполне определенного человека, которого он заставляет принять как автора созданного произведения. <…> История литературы <…> не заставляет сомневаться в том, что основным стимулом для мистификатора является отнюдь не желание „позабавиться“, „пошутить“, „потешиться“, но эмоция значительно более глубокая» (Ланн Е. Литературная мистификация. М.; Л.: Государственное издательство, 1930. С. 205–206, 207).

В предисловии к сборнику «Стихи и задачи» (1969). Русский перевод цит. по: Набокова Вера. Предисловие / Набоков В. Стихи. 1979. С. vii.

Набоков В. Лолита. Сценарий / Пер., вступ. ст., примеч. А. Бабикова. СПб.: Азбука-классика, 2010. С. 30.

Впервые опубликована в издании: Набоков В. Трагедия господина Морна. Пьесы. Лекции о драме / Сост., вступ. ст., примеч. А. Бабикова. СПб.: Азбука-классика, 2008. С. 313–356.

О русских театрах Парижа и их репертуаре тех лет см.: Ковалевский П. Е. Зарубежная Россия. История и культурно-просветительская работа русского зарубежья за полвека (1920–1970). Париж, 1971. С. 283–284. Литаврина М. Русский театральный Париж. СПб.: Алетейя, 2003.

В 1910-е гг. Анненков сотрудничал с Евреиновым в петербургском театре «Кривое зеркало», иллюстрировал его программный труд «Театр для себя», создал декорации для постановки прославившей Евреинова пьесы «Самое главное» (1921).

Ходасевич В. «Событие» В. Сирина в Русском театре // Современные записки. 1938. № 66. С. 423–427. Влияние «Ревизора» отмечалось в ряде отзывов. Ю. П. Анненков заметил о «Событии», что «здесь яснее всего чувствуется гоголевская линия». Ему же принадлежит самая высокая оценка набоковской драмы: «<…> за последние годы в русской литературе „Событие“ является первой пьесой, написанной в плане большого искусства <…> Русские писатели разучились писать незлободневно для театра. Сирин пробил брешь. Его пьеса, при замене собственных имен, может быть играна в любой стране и на любом языке с равным успехом» («Событие» – пьеса В. Сирина (беседа Н. П. В. [Н. П. Вакар] с Ю. П. Анненковым) // Последние новости. 1938. 12 марта).

Ходасевич В. «Событие» В. Сирина в Русском театре. С. 426.

Ходасевич В. Книги и люди. <Рец.> Русские записки. Апрель—июль // Возрождение. 1938. 22 июля. Цит. по: Бабиков А. Примечания / Набоков В. Трагедия господина Морна. С. 592.

Сазонова Ю. В Русском театре // Последние новости. 1938. 19 марта. Цит. по: Бабиков А. Примечания / Набоков В. Трагедия господина Морна. С. 590–591.

Евреинов Н. В школе остроумия / Ред. А. Дейч, А. Кашина-Евреинова. М.: Искусство, 1998. С. 266.

Структура художественного текста / Лотман Ю. М. Об искусстве / Сост. Р. Г. Григорьев, М. Ю. Лотман. СПб.: Искусство—СПб., 1998. С. 278.

Бойд Б. «Бледный огонь» Владимира Набокова. Волшебство художественного открытия / Пер. с англ. С. Швабрина. СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2015.

Маликова М. Дар и успех Набокова // Империя N. Набоков и наследники. Сб. статей / Сост. Ю. Левинг и Е. Сошкин. М.: Новое литературное обозрение, 2006. С. 28–29.

Набоков В. Трагедия господина Морна. С. 359. Далее цитаты из «События» и «Изобретения Вальса» приводятся по этому изданию с указанием страниц в тексте.

В цитатах из «События», если не оговорено иное, курсив принадлежит Набокову.

Ср. мотив потерянного мяча в «Даре», где он соотнесен с концепцией цикличного времени: «<…> если сборник открывается стихами о „Потерянном Мяче“, то замыкается он стихами „О Мяче Найденном“», что отмечается, как «черта модная в наше время, когда время в моде» (Набоков В. Дар. Изд. второе, испр. Анн Арбор: Ардис, 1975. С. 35. Далее цитаты из «Дара» приводятся по этому изданию с указанием страниц в тексте). Говоря «время в моде», Федор Годунов-Чердынцев имел в виду, конечно, «В поисках утраченного времени» М. Пруста, по замыслу которого седьмой роман цикла замыкает кольцо, поскольку за ним должно следовать написание автором своего первого романа, подобно тому, как в конце «Дара» героем излагается сюжет будущей книги, напоминающей «Дар». Осуществление, таким образом, предшествует замыслу – принцип, исповедуемый и Трощейкиным: «Видишь ли, они [мячи] должны гореть, бросать на него отблеск, но сперва я хочу закрепить отблеск, а потом приняться за его источник. Надо помнить, что искусство движется всегда против солнца» (360). «Событие» также закругляется мотивом мяча – в ремарке к действию третьему указано, что «Мячи на картине дописаны», следовательно, найдены.

Как заметил Семен Карлинский, раскрывший ряд чеховских реминисценций в «Событии», в судьбе Любови Трощейкиной обозначена параллель к Любови Раневской из «Вишневого сада», потерявшей семилетнего сына (Karlinsky S. Illusion, Reality, and Parody in Nabokov’s Plays // Nabokov: The Man and His Work / Ed. by L. S. Dembo. Madison, 1967. P. 187).

Набоков В. Полное собрание рассказов / Сост., примеч. А. Бабикова. 3-е изд., уточ. СПб.: Азбука, 2016. С. 38. В «Бледном огне» (1962) Набоков вновь обратится к мотиву призрака умершего ребенка и его игрушки, ср.: «And I love you most / When with a pensive nod you greet her ghost / And hold her first toy on your palm, or look / At a postcard from her <…>». В переводе Веры Набоковой: «А всего сильнее, я люблю тебя, / Когда задумчивым кивком ты приветствуешь ее призрак, / Держа на ладони ее первую игрушку или глядя / На открытку от нее <…>» (Набоков В. Бледный огонь / Пер. В. Набоковой. СПб.: Азбука-классика, 2010. С. 40–41).

С. Сендерович и Е. Шварц трактуют образ Вагабундовой как «персонификацию балагана смерти». «Она пришла посмотреть на смерть героя, и смерть – ее главная тема <…> О ее балаганном происхождении говорит ее фамилия – старинные кукольники-балаганщики были бродягами, вагабондами, или, на немецкий лад, вагабундами» (Сендерович С., Шварц Е. Балаган смерти: заметки о романе В. В. Набокова «Bend Sinister» // Культура русской диаспоры: Владимир Набоков – 100 / Ред. И. Белобровцева, А. Данилевский. Таллинн, 2000. С. 356). Ср. в «Лолите» ситуацию Гумберта, дважды вдовца, а также в романе Набокова «Взгляни на арлекинов!» маску героя: «Mr. Twidower», в которой значимо каламбурное прочтение «twice widower» – дважды вдовец.

Это имя Набоков мог почерпнуть из пьесы Н. А. Потехина «Наши в Париже» (1864), усиленно занимаясь литературой шестидесятых годов для четвертой главы «Дара». Потехин в своих сценах вывел Аполлона Григорьева в карикатурном образе славянофила Аполлона Вагабундова. Ср. в словах Барбошина реминисценцию популярного романса на стихи А. Григорьева «О, говори хоть ты со мной…»: «<…> вы так хороши и ночь такая лунная» (412).

Французский символизм. Драматургия и театр / Сост., коммент. В. Максимова. СПб.: Гиперион, 2000. С. 86. Ср. персонификацию смерти в образе Стеллы в ранней драме Набокова «Смерть» (1923).

Как было замечено, «Вдова Вагабундова <…> появляется в балагане Набокова в pendent к Невесте-Смерти с косой в „Балаганчике“ Блока» (Сендерович С., Шварц Е. Вербная штучка. Набоков и популярная культура. (Статья вторая) // Новое литературное обозрение. 1997. № 26. С. 213); позднее исследователи добавили, что в «Событии» «ждут смерти в лице ревнивца с револьвером и не замечают ее появления в лице Вагабундовой, постаревшей и овдовевшей блоковской Невесты / Смерти» (Сендерович С., Шварц Е. Балаган смерти: заметки о романе В. В. Набокова «Bend Sinister». С. 357).

Блок А. А. Полное собр. соч. и писем: В 20 т. М.: Наука, 2014. Т. 6, кн. 1. С. 8, 13.

Евреинов Н. В школе остроумия. С. 272.

В постановке Г. С. Ермолова в 1941 г. («Театр русской драмы», Нью-Йорк) эта зависимость была выдвинута на первый план: в эскизах М. В. Добужинского к декорациям «События» (воспроизведены в сборнике: Nabokov V. The Man from the USSR and Other Plays / Intr. and transl. by Dmitri Nabokov. New York et al.: Harcourt Brace Jovanovich, 1984. P. 264) в мастерской Трощейкина стоит скелет в женской шляпе и рядом с ним – портрет мальчика с пятью круглыми пустотами (в действии третьем они закрашены); Д. В. Набоков, переведший пьесу на английский язык, указывает, что эскизы включали также «фальшивый фотопортрет, предположительно умершего ребенка Трощейкина» (Nabokov V. The Man from the USSR and Other Plays. P. 125). Замечательно, что на стене мастерской Добужинский изобразил большое человеческое ухо, намекающее как на постоянное ожидание новостей о Барбашине, так и на важность вслушивания в реплики действующих лиц для улавливания подтекста.

Фрейденберг О. М. Поэтика сюжета и жанра. М.: Лабиринт, 1997. С. 208.

Ср.: «Недалеко от раёшника Петрушка ударяет немца дубинкой по голове. Немец кричит: „Доннэр вэттер!“, а Петрушка в ответ гнусавит: „Вот тебя и сдует ветер“» (Алексеев А. Воспоминания / Петербургские балаганы / Сост., вступ. ст. и коммент. А. М. Конечного. СПб.: Гиперион, 2000. С. 89).

Отто Штрассер назвал его «сексуальным маньяком» и «демагогом самого низкого пошиба». Эссер вместе с Юлиусом Штрайхером «организовал „Антисемитское движение“, где они дали выход своей болезненной сексуальности, произнося непристойные речи, обличающие евреев во всех смертных грехах» (Штрассер О. Гитлер и я. Ростов-на-Дону: Феникс, 1999. С. 79–80).

В написанной вскоре после «События» драме «Изобретение Вальса» (1938), посвященной, кроме прочего, теме диктатуры, Набоков включает ряд намеков на деятелей фашизма и советской тирании: Сталина, Ежова, Муссолини.

Любовь говорит своей сестре Вере: «<…> я сегодня вспомнила моего маленького, – как бы он играл этими мячами, – а Алеша был так отвратителен, так страшен!» (374).

Александров В. Е. Набоков и потусторонность: метафизика, этика, эстетика / Пер. с англ. Н. А. Анастасьева. СПб.: Алетейя, 1999. С. 92. Александров имеет в виду следующее место в «Непрошеной» (пер. К. Бальмонта): «Дед. Легкий ветер в аллее? Дочь. Да, деревья слегка дрожат» (Французский символизм. Драматургия и театр. С. 114). В «Событии» обыгрывается другое место: «Дед. <…> Откуда эти звуки? Старшая Дочь. Это лампа вспыхивает, дедушка. Дед. Мне кажется, что она очень тревожная… очень тревожная… Дочь. Это ветер ее качает… Дядя. Ветра нет, окна закрыты» (Там же. С. 124).

Фамилии Рёвшин и Барбашин (наряду с Чердынцевым, Качуриным и Синеусовым) Набоков почерпнул из списка угасших русских аристократических родов, которым с ним поделился его берлинский знакомый Н. Яковлев еще в 20-х гг. (Бойд Б. Владимир Набоков. Русские годы. Биография. СПб.: Симпозиум, 2010. С. 300).

Русский фольклор. М.: Олимп, 1999. С. 346.

Ходасевич В. «Событие» В. Сирина в Русском театре. С. 425.

Перед представлением «Ревизора»: Беседа с М. А. Чеховым // Возрождение. 1935. 27 января. Цит. по: Комментарии / Ходасевич В. Собр. соч.: В 4 т. / Сост., коммент. И. П. Андреевой, С. Г. Бочарова и др. М.: Согласие, 1996. Т. 2. С. 547.

Ходасевич В. «По поводу „Ревизора“». Цит. по: Ходасевич В. Собр. соч.: В 4 т. Т. 2. С. 340; 342.

Набоков В. Собр. соч. американского периода: В 5 т. / Сост. С. Ильина и А. Кононова. Пер. Е. Голышевой. Т. 1. 1997. С. 434.

Там же. С. 441.

Барбошин играет одновременно роль трагического актера («<…> входит Барбошин: костюм спортивный, в клетку, с английскими шароварами, но голова трагического актера <…>», 410) и шаблонного сыщика. Здесь Набоков следует за Евреиновым, у которого в «Самом главном» актер «на роли любовников» исполняет в «театре жизни» роль сыщика: «Ведь это мой первый дебют в роли сыщика! Я так волнуюсь, как никогда со мной на сцене не бывало» (Евреинов Н. Самое главное. Пг.: Государственное издательство, 1921. С. 24). Подробнее о влиянии «Самого главного» на «Событие» см.: Медведев А. Перехитрить Набокова // Иностранная литература. 1999. № 12. С. 227.

Схожим образом в «Приглашении на казнь» один из двух шуринов Цинцинната в его присутствии поет всевдоитальянскую фразу из оперной арии.

См.: Бабиков А. Изобретение театра / Набоков В. Трагедия господина Морна. С. 16.

Обыгрываются слова Ивана Карамазова: «Жить хочется, и я живу, хотя бы вопреки логике. Пусть я не верю в порядок вещей, но дороги мне клейкие, распускающиеся весной листочки, дорого голубое небо <…> Клейкие весенние листочки, голубое небо люблю я, вот что!» (Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Л.: Наука, 1976. Т. 14. С. 209–210. Далее страницы из этого тома даются в тексте). Помимо этого, в «Событии» звучат финальные реплики Сони из чеховского «Дяди Вани», ср.: «<…> увидим жизнь светлую, прекрасную, изящную, мы обрадуемся <…> Я верую, верую…»

Бергсон Анри. Смех. М.: Искусство, 1992. С. 99–100.

Тименчик предположил, что сцена со взорванной верхушкой горы в окне министерского кабинета в первом действии «Изобретения Вальса» соотносится со сценой в графском кабинете, где в результате дуэли Сильвио с графом оказалась попорчена одна из картин со швейцарским (значит, горным) видом (Тименчик Р. Читаем Набокова: «Изобретение Вальса» в постановке Адольфа Шапиро [в Рижском ТЮЗе] // Родник. 1988. № 10. С. 46).

Использует Набоков и визуальную театрально-драматургическую аллюзию: застывшие гости в «Событии» и куклы генералов за длинным столом в «Изобретении Вальса» – это, конечно, гоголевская немая сцена, но также отсылка к двум знаменитым постановкам В. Э. Мейерхольда – «Ревизора» и «Балаганчика». В его «Ревизоре» (1926) немую сцену изображали куклы: «Мы сделаем монтаж света, а потихоньку в глубине соберем куклы. <…> Дается штора. <…> Потом надо дать сигнал, по которому выедут все фигуры» (Мейерхольд репетирует. М.: Артист. Режиссер. Театр. Профессиональный фонд «Русский театр», 1993. Т. 1. С. 94–96). В «Событии» используется тот же прием среднего занавеса (применявшийся также Евреиновым в «Фундаменте счастья» в сцене появления Смерти). В «Балаганчике» Мейерхольда: «На сцене <…> длинный стол, за которым сидят „мистики“ (Мейерхольд В. Э. О театре. СПб., 1912. С. 198); «<…> мистики так опускают головы, что вдруг за столом остаются бюсты без голов и без рук» (Мейерхольд и художники. М.: Галарт, 1995. С. 85). Набоков высоко ставил «Ревизора» Мейерхольда: «<…> русский режиссер Мейерхольд, несмотря на все искажения и отсебятину, создал сценический вариант „Ревизора“, который в какой-то мере передавал подлинного Гоголя» (Набоков В. Собр. соч. американского периода. Т. 1. С. 431). Замечание о влиянии постановки Мейерхольда на «Событие» высказала Л. Червинская: «Пьеса очень напоминает гоголевского „Ревизора“ (особенно в постановке Мейерхольда), и не только по признакам внешним» (Червинская Л. По поводу «События» В. Сирина // Круг. 1938. Кн. 3. Цит. по: Классик без ретуши. Литературный мир о творчестве Владимира Набокова. М., 2000. С. 174).

Сходным образом в завязке «Дара» Федор Годунов-Чердынцев задумывает свой будущий роман: «Вот так бы по старинке начать когда-нибудь толстую штуку» (10). В обоих случаях «штука» используется в значении: «искусно, мудрено, хитро сделанная вещь» (Словарь Даля).

Фарсовость торжества по случаю «юбилея» вполне осознается в этой сцене Трощейкиным, что явствует из его упоминания «Вампуки» («Нам нужно бежать… <…> Бежать, – а почему-то медлим под пальмами сонной Вампуки», 398) – ставшего нарицательным названия оперы-пародии «Вампука, невеста африканская, образцовая во всех отношениях опера» (музыка и либретто В. Г. Эренберга по фельетону А. Манценилова (М. Н. Волконского), премьера 1909). «Вампукой» называлось все искусственное, ходульное в театральных постановках. Евреинов вспоминал, что «В результате своего ошеломительного успеха „Вампука“ стала магическим словом, от которого сразу же зашаталось и рухнуло трафаретное оперное искусство, чтобы дать место противоположному, творчески оригинальному, а главное, елико возможно, естественному и убедительному искусству» (В школе остроумия. С. 76–77). Разговор Трощейкиных на авансцене отсылает к той сцене «Вампуки», в которой влюбленная парочка выходит к рампе, чтобы поделиться своим счастьем с публикой. В этот момент обнаруживается погоня, и Вампука начинает распевать: «Спешим же, бежим же! / Бежим же, спешим же!», – при этом не двигаясь с места (В школе остроумия. С. 97–98).

Евреинов Н. Демон театральности / Сост., коммент. А. Зубкова, В. Максимова. М.; СПб.: Летний сад, 2002. С. 110.

Евреинов Н. В школе остроумия. С. 264.

С концепцией Евреинова Набоков мог познакомиться по изданию: Евреинов Н. Н. Театр как таковой. Берлин: Academia, 1923, или по книге Е. Зноско-Боровского «Русский театр начала ХХ века» (Прага, 1925), а также лично, во время нескольких встреч с ним в Париже в 1932 г. О влиянии Евреинова на Набокова см.: Merkel L. Stephanie. Vladimir Nabokov’s King, Queen, Knave and the Commedia Dell’ Arte // Nabokov Studies. 1994. Vol. 1. P. 83–102; Alexandrov V. Nabokov and Evreinov // The Garland Companion to Vladimir Nabokov / Ed. by V. Alexandrov. N. Y. & London, 1995. P. 402–405; Сендерович С., Шварц Е. Набоковский парадокс о еврее // Петербургский сборник. Вып. 3. Парадоксы русской литературы / Ред. В. Маркович и В. Шмид. СПб.: Инапресс, 2001. С. 299–317.

Прозрение Трощейкина вновь соотнесено с «Ревизором». О мотиве «свиных рыл» в «Событии» Ходасевич заметил следующее: «Трощейкин <…> находится в состоянии того ужаса, который поражает городничего в конце. <…> страх, поражающий обоих, имеет общее действие: под его влиянием действительность не то помрачается, не то, напротив, проясняется для Трощейкина и его жены так же точно, как для городничего: помрачается, потому что в их глазах люди утрачивают свой реальный облик, и проясняется – потому что сама эта реальность оказывается мнимой, и из-за нее начинает сквозить другая, еще более реальная <…> И когда Трощейкин говорит, что „родные и знакомые“, собравшиеся вокруг, суть хари, намалеванные его воображением (его страхом), этот момент вполне соответствует воплю ослепшего или прозревшего городничего <…>» (Ходасевич В. «Событие» В. Сирина в Русском театре. С. 426).

Сергей Давыдов в работе «„Гносеологическая гнусность“ Владимира Набокова: метафизика и поэтика в романе „Приглашение на казнь“» указал на метафору «тела-тюрьмы» в романе в связи с гностическими представлениями (В. В. Набоков: Pro et contra. Антология [Т. 1] / Сост. Б. Аверин, М. Маликова, А. Долинин. СПб.: РХГИ, 1997. С. 478–479).

Сконечная О. Примечания / Набоков В. Собр. соч. русского периода. Т. 4. С. 632.

Ходасевич В. О Сирине (1937) // Собр. соч.: В 4 т. Т. 2. С. 392.

Набоков В. Полное собрание рассказов. С. 482.

Цит. по: Набоков В. Трагедия господина Морна. С. 499. Пер. А. Бабикова и С. Ильина. Ср. в статье «Искусство литературы и здравый смысл»: «Вы одновременно чувствуете и как вся Вселенная входит в вас, и как вы без остатка растворяетесь в окружающей вас Вселенной. Тюремные стены вокруг „эго“ вдруг рушатся, и не-„эго“ врывается, чтобы спасти узника, а тот уже пляшет на воле» (Набоков В. Лекции по зарубежной литературе. М.: Независимая газета, 1998. С. 474. Пер. Г. Дашевского).

Оппозицию мира подлинного миру-балагану символизирует в романе противопоставление ночной бабочки бутафорскому пауку. Бабочка (душа) – залог существования мира иного и заложница этого – отождествлена с Цинциннатом (она названа «пленницей»); после казни / распада она «улетит в выбитое окно, – так что ничего не останется от меня в этих четырех стенах» (гл. XIX. Курсив мой. – А. Б.). Как точно заметил Д. Бартон Джонсон: «Бабочка, в отличие от бутафорского паука, настоящая, и это продолжает оппозицию „театр / реальность“» (Джонсон Д. Б. Миры и антимиры Владимира Набокова / Пер. Т. Стрелковой. СПб.: Симпозиум, 2011. С. 214).

Примечательно, что Набоков, рассматривая закулисный план «Ревизора», соотносил его со сценическим планом, как потусторонность: «Потусторонний мир, который словно прорывается сквозь фон пьесы, и есть подлинное царство Гоголя» (Набоков В. Собр. соч. американского периода. Т. 1. С. 441). В «Трагедии господина Морна» на балу появляется Иностранец «Из обиходной яви, / из пасмурной действительности» (Советской России), полагающий, будто все происходящее лишь его сон. Просыпаясь, он исчезает из действительности трагедии, а засыпая, появляется снова. Так Набоков вводит второй план реальности, оправдав дихотомию сновидческим характером происходящего (это соотношение планов повторяется в «Изобретении Вальса», где Вальс также предстает как иностранец-сновидец).

Набоков В. Собр. соч. русского периода. Т. 4. С. 148.

Набоков В. Взгляни на арлекинов! СПб.: Азбука, 2016. С. 31.

Там же. С. 190–191.

Набоков В. Полное собрание рассказов. С. 481.

Там же. С. 482.

Там же. С. 496.

Набоков В. Трагедия господина Морна. С. 504.

Образы щели и стены (щели в стене / теле / доме / мире) у Набокова составляют единый метафорически-метафизический комплекс и возникают в соотнесении друг с другом в момент осознания или проникновения запредельного. Ср. в «Приглашении на казнь»: «Казалось, что вот-вот, в своем передвижении по ограниченному пространству кое-как выдуманной камеры, Цинциннат так ступит, что естественно и без усилия проскользнет за кулису воздуха, в какую-то воздушную световую щель, и уйдет туда <…>» (Набоков В. Собр. соч. русского периода. Т. 4. С. 119. Курсив мой. – А. Б.). В романе «Под знаком незаконнорожденных» (1947) потусторонность (авторский план) открывается в момент гибели Круга, и разделявшая оба плана метафорическая тюремная стена исчезает: «<…> Круг несся к нему, и как раз за долю мгновения до того, как другая и более точная пуля ударила в него <…> – и стена исчезла, как резко выдернутый слайд, и я потянулся и встал среди хаоса исписанных и переписанных страниц <…>» (Набоков В. Собр. соч. американского периода. Т. 1. С. 398. Пер. С. Ильина).

Акт V, сц. 1. Пер. Т. Щепкиной-Куперник.

Александров возводит образ щели во времени у Набокова к «системе выражений» П. Успенского: «<…> метафора, которой открывается „Память, говори“ – „здравомыслящий“ взгляд на жизнь как на „щель слабого света между двумя идеально черными вечностями“ <…>, – весьма близка системе выражений Успенского, когда тот поясняет, что „чувство движения во времени <…> возникает у нас оттого, что мы смотрим на мир сквозь узкую щель…“» (Александров В. Е. Указ. соч. С. 273–274). Александров имеет в виду следующий пассаж Успенского: «Нужно ли и можно ли признать на основании этого, что в мире совсем нет движения, что мир неподвижен и постоянен и что он кажется нам движущимся и эволюционирующим только потому, что мы смотрим на него сквозь узенькую щелку нашего чувственного восприятия?», и далее: «<…> разбирая сущность самого понятия движения, мы пришли к заключению, что движение совсем не очевидная вещь, что идея движения составилась у нас вследствие ограниченности и неполноты нашего чувства пространства (щелка, через которую мы наблюдаем мир)» (Успенский П. Tertium Organum. Ключ к загадкам мира. М., 2000. С. 95, 140).

Об этом писал Александров на примере английских мемуаров Набокова: «Способность сознания разрывать границы времени составляет ядро глубоких рассуждений о творчестве <…> Наиболее красноречивые строки продиктованы воспоминанием о том, как в раннем отрочестве автор, увидев каплю дождя, сбегающую с листа, сочинил первые свои стихотворные строки… И что особенно важно, Набоков вспоминает, что мгновенье, когда все это произошло, показалось „не столько отрезком времени, сколько щелью в нем“» (Александров В. Е. Указ. соч. С. 36). Этот мотив возникает у Набокова уже в 1920 г. в стихотворении «Люблю в струящейся дремоте…», ср.: «Еще не дышит вдохновенье, / а мир обычного затих: / то неподвижное мгновенье – / уже не боль, еще не стих» (Набоков В. Собр. соч. русского периода. Т. 1. С. 532–533).

Георгий (Зёка) Иосифович Гессен (1902–1971), сын И. В. Гессена, близкий друг Набокова (см.: Письма В. В. Набокова к Гессенам / Публ., вступ. заметка и примеч. В. Ю. Гессена // Звезда. 1999. № 4. С. 42–45). Письмо публикуется по машинописному оригиналу (две страницы, с исправлениями и рукописными вставками), отложившемуся в архиве Набокова в Библиотеке Конгресса США (Box 1, fol. 16). Набоков не смог приехать в Париж из Ментоны на представления «События».

К. П. [К. Парчевский] Русский театр: «Событие» В. Сирина // Последние новости. 1938. 6 марта. С. 5.

Имеется в виду, очевидно, берлинский знакомый Набокова поэт Владимир Корвин-Пиотровский (1891–1966).

The audience – публика.

Г. М. Поземковский (1892–1958), певец, педагог, режиссер, музыкальный деятель.

Р. А. Татаринова (1889–1974), критик, участница эмигрантских литературных объединений, берлинская приятельница Набокова. Ромочка – Рома Семеновна Клячкина (1902–1959), служила переводчиком во французском посольстве в Берлине, близкая подруга Набокова в начале 20-х гг. И. М. (Дуся) Эргаз (1904–1967), европейский литературный агент и переводчица (на французский) Набокова.

Vestiaire (фр.) – гардероб.

В отношении.

Безупречно.

По-видимому, имеется в виду жакет или куртка с широкой оборкой на талии (используется в мужской и женской одежде).

И. И. Фондаминский и В. М. Зензинов.

Для информации.

Имеется в виду четырехлетний сын Набоковых Дмитрий.

Набоков В. Трагедия господина Морна. Пьесы. Лекции о театре. СПб., 2008. С. 77. Далее цитаты из пьесы приводятся по этому изданию с указанием страниц в тексте.

Набоков В. Полное собрание рассказов. СПб., 2016. С. 65–66.

Цит. по: Бойд Б. Владимир Набоков. Русские годы. Биография. СПб., 2010. С. 227.

Ср. в романе Набокова «Взгляни на арлекинов!» литературный псевдоним героя – В. Ирисин.

О соотношении в пьесах Набокова сцены и зрительного зала (или кулис), как этого света и мира иного, см. в наст. изд.: О внутреннем и внешнем действии драмы Набокова «Событие».

Здесь нельзя не вспомнить и Зину Мерц, в чьем имени герой «Дара» замечает «полумерцанье» и чья трагическая смерть в набросках второй части «Дара» должна была, по неосуществленному замыслу Набокова, с новой силой вызвать в Федоре Годунове-Чердынцеве любовь к ней.

Блок А. Лирика. Театр. М., 1982. С. 410.

Набоков В. Полное собрание рассказов. С. 40.

Набоков В. Полное собрание рассказов. С. 43.

Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 10 т. Л.: Наука, 1977. Т. 4. С. 199. Не случайно среди шившихся Цинциннатом «мягких кукол для школьниц» упоминается «маленький волосатый Пушкин в бекеше» (гл. II).

Набоковское обращение к «Полтаве» в трагедии затмевается более очевидными источниками ранней набоковской драматургии. Как было замечено, пушкинские «Маленькие трагедии», и в первую очередь «Пир во время чумы» и «Моцарт и Сальери», служат в «Трагедии господина Морна» «литературным фоном, выявляемым ассоциативным цитированием» (Старк В. Воскресение господина Морна // Звезда. 1997. № 4. С. 7).

«Метафизические ошибки возникают из-за того предположения, что „все люди“ являются субъектом суждения „все люди смертны“ в том же самом смысле, в каком „Сократ“ является субъектом суждения „Сократ смертен“». См.: Рассел Б. История западной философии: в 3 кн. Новосибирск: Изд-во Новосибирского ун-та, 2001. С. 256.

Ср. в «Ultima Thule» «почти сократовские» рассуждения Фальтера: «Во-первых, – сказал Фальтер, – обратите внимание на следующий любопытный подвох: всякий человек смертен; вы (или я) – человек; значит, вы, может быть, и не смертны. Почему? Да потому, что выбранный человек тем самым уже перестает быть всяким» // Набоков В. Полное собрание рассказов. С. 522–523. А так рассуждает Джон Шейд в «Pale Fire»: «A syllogism: other men die; but I / Am not another; therefore I’ ll not die» (Nabokov V. Pale Fire. New York et al.: Alfred A. Knopf (Everyman’s Library), 1992. P. 31). Перевод Веры Набоковой: «Вот силлогизм: другие люди умирают, но я / Не другой; поэтому я не умру» (Набоков В. Бледный огонь. СПб.: Азбука, 2010. С. 37).

Ронен О. Исторический модернизм, художественное новаторство и мифотворчество в системе оценок Владимира Набокова // Philologica. 2001 / 2002, vol. 7, № 17 / 18. С. 256.

Ходасевич В. Ф. Собр. соч.: В 4 т. М.: Согласие, 1996. Т. 2. С. 98–99.

В английском переводе романа название оперы содержит менее выразительную игру слов: «Socrates Must Decrease», буквально: Сократ должен сократиться (Nabokov V. Invitation to a Beheading / Trans. by D. Nabokov in Collaboration With the Author. New York et al.: Penguin Books, 1984. P. 189).

Набоков В. Приглашение на казнь // Собр. соч. русского периода: В 5 т. Т. 4. С. 185.

Library of Congress / Manuscript Division / Vladimir Nabokov papers. Box 6, reel 5.

См.: Барабтарло Г. Сочинение Набокова. СПб., 2011. С. 136–137.

Платон. Собр. соч.: В 4 т. М.: Мысль, 1990. Т. 1. С. 95–96.

Набоков В. Приглашение на казнь. С. 108.

Набоков вновь обратится к судьбе Сократа, рисуя диктаторское государство в первом своем американском романе «Под знаком незаконнорожденных» (или «Левая перевязь», 1947), где упоминается Панкрат Цикутин – псевдоним журнального редактора-черносотенца. В предисловии к переизданию романа 1963 г. Набоков задается вопросом: «Кто обратит внимание, что Панкрат Цикутин, жалкий старик-погромщик (гл. 13), – это Сократова Отрава <…>?» (Nabokov V. Bend Sinister. New York et al.: Penguin Classics, 2010. P. x. Перевод мой). В оригинале: «Socrates Hemlocker», второе слово означает яд из болиголова.

Набоков В. Приглашение на казнь. С. 64.

Набоков В. Лолита. New York: Phaedra, 1967. С. 298.

Из предисловия Набокова к сценарию «Лолиты» (Набоков В. Лолита. Сценарий. СПб.: Азбука, 2010. С. 34).

«Волшебство чистого случая, иначе говоря, его комбинационное начало, было тем признаком, по которому он, изгнанник и заговорщик, узнавал родственный строй явлений, живших в популярном мире заговорщиками и изгнанниками» (См. в наст. изд.: В. Набоков. Дар. II часть).

Набоков В. Примечания к сборнику «Истребление тиранов» / Набоков В. Полное собрание рассказов. СПб., 2016. С. 699.

В этом отношении стоит сопоставить пьесу «Смерть» (1923) и «Соглядатая» (1930), «Трагедию господина Морна» (1924) и «Бледный огонь» (1962).

Эта редакция легла в основу перевода пьесы на английский язык, вышедшего только в 1966 г. в том же издательстве «Федра», которое вскоре выпустит русскую версию «Лолиты». Изменения отражены в примечаниях к пьесе в подготовленном нами собрании его драматургии: Набоков В. Трагедия господина Морна. Пьесы. Лекции о драме. СПб., 2008. С. 607–625.

В эссе «Разрешенный диссонанс», приложенном к его новой редакции перевода «Пнина», Г. А. Барабтарло заметил, что «у Набокова было совершенно особенное понятие о художественном целом, которое существенно отличалось от общепринятого и которое основано на придуманном им методе прокладывания тематических путей сообщения, а не на сюжетном или характерном развитии» (Набоков В. Пнин. СПб., 2015. С. 236).

Художественный фильм по этой книге вышел в прокат в том же году, что и «Лолита» Кубрика.

«В пути» (1957) Дж. Керуака, «Обед нагишом» (1959) У. Барроуза и т. д. Последний роман вышел в той же парижской «Олимпии», что выпустила «Лолиту» в 1955 г. К этому направлению можно присовокупить (с оговорками) «Ловца» (1951) Сэлинджера и первый том «тетралогии» (1960) Апдайка.

Хотя знаменитая мексиканская актриса Долорес дель Рио, исполнившая роль Кармен в фильме 1927 г., могла отчасти повлиять на образ Лолиты.

Недавняя книга на эту тему так и называется: «Влияние Лолиты» (Durham G. М. The Lolita Effect: The Media Sexualization of Young Girls and What We Can Do About It. New York et al.: Penguin, 2008).

«Кинематограф, как правило, опошляет роман, упрощая и искажая его своей кривой линзой», – заметил Набоков в интервью 1967 г. (цит. по: Nabokov V. The Annotated Lolita / Ed. with preface, introd. and notes by A. Appel, Jr. New York et al.: Penguin Books, 2000. P. 354–355), в сущности, лишь повторив свое убеждение, высказанное еще в 1927 г. в рассказе «Пассажир».

Как указал Альфред Аппель, колоритная сцена у бассейна в гл. 32, Ч. I «Ады», с отвратительным молодым мексиканским актером и жиголо увядшей Марины Дурмановой, создана Набоковым по его впечатлениям от коктейльных голливудских вечеринок (Appel A., Jr. Nabokov’s Dark Cinema. New York: Oxford University Press, 1974. P. 236).

Сценарий Набокова не был использован и тридцать лет спустя в новой экранизации романа (1997), созданной А. Лайном.

Аренский К. Письма в Холливуд. По материалам архива С. Л. Бертенсона. Monterey, Calif., 1968. С. 161–162.

Ходасевич В. <Рец.> «Камера обскура» / Ходасевич В. Ф. Собр. соч.: В 4 т. М.: Согласие, 1996. Т. 2. С. 298–299. Курсив Ходасевича.

The New York Public Library / Berg Collection / Nabokov papers / Manuscript box 1.

Там же.

Набоков В. Лолита. Сценарий. С. 31.

Бойд Б. Владимир Набоков. Американские годы. Биография. СПб., 2010. С. 554. Как следует из письма Веры Набоковой к сыну от 10 октября 1964 г., Набоковым пришелся по душе и фильм Феллини: «Вчера видели „8 1/2“. Очень понравилось. Если не видел, посмотри» (Houghton Library (Cambridge, Mass.) / Vladimir Nabokov papers. Box 12).

Набоков в Калифорнии работал над сценарием столь же увлеченно, как некогда и над самим романом. Об этом Вера Набокова сообщала сыну из Лос-Анджелеса (18 марта 1960 г.): «Я писала тебе, что мы сняли симпатичный дом в каньоне-улице. Сад. Немка-экономка. Вчера нам поставили TV. Мы наняли толстый белый Шевролет. Генератор чирикает. Папа свою „Импалу“ обожает. Two-door[s]. Бирюзовый внутри. Вышел Bend Sinister в Англии. Вышел Speak, Memory в Н.<ью->Й.<орке> Пнин в Германии. Сценарий у папы чудно подвигается, но работает он без конца, встает между 6 1/2 и 7 каждый день» (Houghton Library (Cambridge, Mass.) / Vladimir Nabokov papers. Box 12).

Набоков В. Лолита. Сценарий. С. 30.

Stam R. Reflexivity in Films and Literature. New York: Columbia University Press, 1992. P. 159–164.

Nelson T. A. Kubrick: Inside a Film Artist’s Maze. Bloomington: Indiana University Press, 2000. P. 61; 66.

«Хищный нажим темных мужских челюстей» в сцене прощания Гумберта с Лолитой перед ее отъездом в летний лагерь Набоков заменил в сценарии на отеческий поцелуй в лоб.

«Кодекс» цит. по: Leff L. J. and Simmons J. L. The Dame in the Kimono: Hollywood, Censorship and the Production Code. Kentucky: The University Press, 2001. P. 286–300.

В соответствующем эпизоде сценария Лолита сидит на смятой постели и неряшливо поглощает персик.

Leff L. J. and Simmons J. L. The Dame in the Kimono. P. 235.

Цит. по: Бойд Б. Владимир Набоков. Американские годы. С. 556.

«Трагедия трагедии». В кн.: Набоков В. Трагедия господина Морна / Пер. А. Бабикова и С. Ильина. С. 504.

Nabokov V. The Soviet Drama (Two Lectures). См. перевод в наст. издании: Сочетание стали и патоки. Владимир Набоков о советской литературе.

«Трагедия трагедии» // Набоков В. Трагедия господина Морна. С. 517.

Нотабене к лекциям о драме. Цит. по: Бойд Б. Владимир Набоков. Американские годы. С. 40.

Записная книжка Набокова за 1969 г., запись от 8 июня (The New York Public Library / Berg Collection / Nabokov papers / Diaries).

Как он выразился в беседе с Альфредом Аппелем, 1966 г.: Nabokov V. Strong Opinions. New York: Vintage, 1990. P. 90.

Среди обширной набоковианы сценарию как художественному произведению уделено сравнительно немного внимания. Замечания общего характера об отличиях сценария от романа содержатся в остроумной статье Шумана: Shuman S. Lolita: Novel and Screenplay // College Literature. Vol. 5. No. 3 (Fall, 1978). P. 195–204. Несколько важных замечаний можно найти в кратком обзоре Б. Бойда (во втором томе написанной им фундаментальной биографии Набокова), в статье Б. Вайли «Набоков и кинематограф» (в сб. The Cambridge Companion to Nabokov / Ed. by J. W. Connolly. Cambridge University Press: New York et al, 2005, pp. 215–231), в заметке М. Вуда «Vivacious Variants» (в каталоге книг Набокова «Véra’s Butterflies», подготовленном С. Функе и изданном книготорговой компанией Г. Горовица, Нью-Йорк, 1999. Р. 191–196), а также в третьей главе («Cinemizing» as Translation) монографии Ю. Трубихиной: Trubikhina J. The Translator’s Doubts: Vladimir Nabokov and the Ambiguity of Translation. Boston: Academic Studies Press, 2015.

Рассматривая влияние биографических обстоятельств и любовных пристрастий Кэрролла и Раскина на «Лолиту», Ольга Воронина, в частности, замечает: «Раскин творит свой собственный „очарованный остров“, где могли бы резвиться его нимфетки, лишенные человеческих качеств и не принадлежащие „пространственному миру единовременных явлений“. <…> Вытесняя чувство греха чувством преклонения и священного трепета <…>, он пишет о своих нимфетках как о существах, которым, чем они прекраснее и чище, тем смерть им более к лицу. Когда очередная его возлюбленная, Роза Ла Туш, моложе его на тридцать лет, умерла от нервной горячки, он вспоминал о ней, как о самой высокой своей любви» (Воронина О. Владимир Набоков и Льюис Кэрролл, или Гумберт Гумберт в Стране чудес // Всемирное слово. 2001. № 14. С. 110).

Вот, кстати, отличный пример того, как романный материал обрабатывается в сценарии. Этот «Голос» позаимствован из письма-признания Шарлотты: «<…> когда я спросила Господа Бога, что мне делать, мне было сказано поступить так, как поступаю теперь». В сценарии эти слова из письма Шарлотты экономный Набоков исключил.

Набоков В. Лекции по русской литературе / Пер. А. Курт. М., 1996. С. 255–256.

В Прологе он говорит, что любил Аннабеллу «нежнее, чем Тристан свою Изольду». В романе этих слов нет.

Искажение имен героев на американский манер, по-видимому, призвано у Набокова указать на популярность голливудских экранизаций легенд артуровского цикла в 50-е гг.: «Рыцари Круглого Стола» (1953), «Черный Рыцарь» (1954), «Принц Валеант» (1954) с Джеймсом Мейсоном и др. В романе этот мотив также имеет место: «Тристан и три женских стана в кино» (ч. II, гл. 25).

Точнее, «черный рыцарь» – зловещий аноним, не имеющий при себе отличительных геральдических знаков. Майкл Лонг в книге «Марвелл, Набоков: Детство и Аркадия» (1984) заметил, что «Лолита» «воспроизводит общие места рыцарского романа, со всеми его перипетиями: отъезд рыцаря на поиски приключений, обретение, странствия, утрата, преследование и отмщение» (цит. по: Sharpe T. Vladimir Nabokov. L.: Edward Arnold, 1991. P. 57).

Письмо М. Чехова к Набокову от 12 декабря 1940 г. Цит. по: Набоков В. Переписка с Михаилом Карповичем (1933–1959). М., 2018. С. 78.

Там же.

В романе и сценарии приятели Клэра Куильти (Quilty) называют его «Mr. Cue», обыгрывая различные значения этого слова: буква «q», театральная реплика, намек, режиссерское указание и др.

«Dolores» и «roses» созвучны и составляют в голове Куильти единый образ. Говоря о слезах, Куильти имеет в виду латинское значение dolores – скорбь, печаль. Здесь он, по-видимому, подразумевает стихи Суинберна «Долорес» (1866), с их навязчивыми образами «розы» и «страдания». Подр. об этом источнике см.: Babikov A. Revising Lolita in the Screenplay // Revising Nabokov Revising. The Proceedings of the International Nabokov Conference / Ed. by M. Numano and T. Wakashima. Kyoto. 2010. P. 25–26.

В финале романа Куильти говорит Гумберту: «Une femme est une femme, mais un Caporal est une cigarette» («Женщина – это женщина, но Капрал – это сорт папиросы»). В сценарии этот мотив проведен намного тоньше.

Рое Edgar А. Drake-Halleck Review, 1836. Цит. по: A Companion to Poe Studies / Ed. by Eric W. Carlson. Westport: Greenwood Press, 1996. P. 281.

«Наташа» (25–26 августа 1924 г.). Публикации оригинального текста предшествовала публикация рассказа, по подготовленной нами расшифровке рукописи, в итальянском переводе Дмитрия Набокова в «Io Donna», литературном приложении к газете «Corriere della Sera» (22 сентября 2007 г.).

Набоков В. Полное собрание рассказов. СПб., 2016. С. 143. Далее страницы этого издания приводятся в тексте.

«Единственно мне подходящий и очень мною любимый журнал…» В. В. Набоков / Публ., вступ. ст., примеч. Г. Глушанок // «Современные записки» (Париж, 1920–1940). Из архива редакции / Под ред. О. А. Коростелева и М. Шрубы. В 4 т. М.: Новое литературное обозрение. 2014. Т. 4. С. 331.

Набоков В. Взгляни на арлекинов! СПб., 2016. С. 226.

Бойд Б. Владимир Набоков. Русские годы. Биография. СПб.: Симпозиум, 2010. С. 423.

Простите за это выражение.

The New York Public Library / Berg Collection / Vladimir Nabokov papers. Letters to Elena Ivanovna Nabokov.

Там же.

Сирин В. Отрывок из романа (Глава XXX) // Русский инвалид (Париж). № 17. 1931. 22 мая. С. 10.

Сирин В. «Камера Обскура» (Глава из романа). 1932. 17 апреля. С. 2–3.

См.: Яновский А. Примечания // Набоков В. Собр. соч. русского периода: В 5 т. / Сост. Н. И. Артеменко-Толстой. Т. 3. 2000. С. 742–743.

В нью-йоркском архиве Набокова папка с рукописью «Райской птицы» содержит шесть страниц текста (на трех листах, исписанных recto verso), однако в описании рукописи ошибочно указано 10 листов: The New York Public Library / Berg Collection / Vladimir Nabokov papers. Manuscript box 2. Rayskaya ptitsa. Holograph draft of begining of unfinished novel, signed V. Sirin. In Russian. 1931. Jan. 21 (10 leaves). По моей просьбе смотритель архива Мэри Кэтрин Киннибург, которой я очень признателен за ее детальные консультации, проверила материалы «Райской птицы» и подтвердила ошибочность описания. В вашингтонском архиве Набокова хранится финал более поздней черновой редакции романа (подписанной «В. Сиринъ» и датированной, насколько можно разобрать, «21–III–31», т. е. спустя ровно два месяца после указанной даты на первой странице «Райской птицы»), опубликованный в работе: Воронина О. «Но на что эту живую воду употребить?» (зачеркнуто): От черновой редакции окончания «Камеры обскура» к «Лолите» // Литературный факт. 2018. № 9. С. 8–56. Этот финал романа значительно отличается от замысла «Райской птицы», будучи намного ближе к опубликованному тексту «Камеры обскура». Описание набоковских архивов в Вашингтоне и Нью-Йорке см.: Center Circle. Forum. Alice Birney, Isaac Gewirtz, Tatiana Ponomareva, Katherine Reagan // The Goalkeeper. The Nabokov Almanac. Ed. by Y. Leving. Boston: Academic Studies Press, 2010. Р. 76–79. Я сердечно благодарен проф. Ольге Ворониной, приславшей мне для сравнения с рукописью «Райской птицы» копию страниц рукописи этой редакции романа из вашингтонского архива Набокова.

Бойд Б. Владимир Набоков. Русские годы. С. 476.

«Горн» анаграмматически присутствует в «Онезорге».

Набоков, кроме того, мог отказаться от романа из эмигрантской жизни в пользу немецкого антуража, как и придать некоторую кинематографичность своему повествованию, ради видов (оправдавшихся) на переводы книги и экранизацию в западных странах.

Письмо от 4 июля 1926 г. (Набоков В. Письма к Вере. М., 2017. С. 142).

Письма В. В. Набокова к Г. П. Струве. Часть вторая (1931–1935). Публ. Е. Б. Белодубровского и А. А. Долинина. Коммент. А. Долинина // Звезда. 2004. № 4. С. 142–143.

Так в рукописи. Над этой аббревиатурой (посвящением?) Набоков нарисовал карандашом в углу страницы большую летящую птицу.

Здесь и далее фрагменты тексты, выделенные моноширинным шрифтом, в оригинальном издании зачеркнуты. – Букмейт.

Завитки на висках или на затылке гладко зачесанных волос. В «Камере обскура» это слово встречается в описании Магды: «Она сняла шляпу, посмотрелась в зеркало и, послюнив палец, пригладила на висках темно-каштановые акрошкеры» (Гл. IV).

Ср. в автобиографическом стихотворении Набокова «Встреча» (1923), посвященном знакомству с Верой Слоним на берлинском эмигрантском балу: «Тоска, и тайна, и услада… / Как бы из зыбкой черноты / медлительного маскарада – / на смутный мост явилась ты. // И ночь текла, и плыли молча / в ее атласные струи – / той черной маски профиль волчий / и губы нежные твои» (Набоков В. Собр. соч. русского периода: В 5 т. СПб., 1999. Т. 1. С. 610–611).

Имеется в виду Анри Мюрже (1822–1861), французский писатель и поэт, прославившийся своими «Сценами из жизни богемы» (1849), по которым позднее было написано либретто для оперы Пуччини «Богема».

В. Сиринъ. Solus Rex. Романъ. С. 5–36.

Набоков В. Полное собрание рассказов. СПб., 2016. С. 540. Далее цитаты из «Solus Rex» и «Ultima Thule» приводятся по этому изданию с указанием страниц в тексте.

Экземпляр журнала в собрании набоковских книг и периодики компании Glenn Horowitz Bookseller (Нью-Йорк), возможностью ознакомится с которым, как и с другими автографами Набокова, я обязан Саре Функе.

Озаглавленной как в «Современных записках»: «Solus Rex. Романъ»; 38 страниц с рукописными исправлениями и добавлениями (Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Solus Rex).

Набоков В. Полное собрание рассказов. С. 710. В английской рецензии на книгу С. Лифаря «Дягилев и с Дягилевым» Набоков, отдавая должное энергии и таланту знаменитого антрепренера, вместе с тем обратил внимание на его безнравственность, без обиняков отметив, что он запугивал своих танцовщиков, предавал друзей и отвратительно оскорблял женщин (New Republic. 1940. Vol. 103. November 18, p. 700). К тому, что Набоков долгое время не утрачивал интерес к этой фигуре, имеется позднее свидетельство: в письме к жене от 8–9 апреля 1970 г. он писал: «Из рецензиии на новые мемуары Лифаря вычитал фразу: „Diagiliev soon gave him up for his next love, a schoolboy called Markevitch“» [Дягилев вскоре бросил его ради своего следующего возлюбленного, школьника Маркевича] (Набоков В. Письма к Вере. М.: Колибри, 2017. С. 450).

Ср. наблюдение Д. Джонсона, см.: Джонсон Д. Б. Миры и антимиры Владимира Набокова. СПб.: Симпозиум, 2011. С. 277–280.

Здесь и далее цитаты из «Лолиты» приводятся без указания страниц по изданию: Набоков В. Лолита. New York: Phaedra, 1967.

Nabokov V. Strong Opinions. P. 193. Перевод мой.

Здесь и далее доклад цитируется по рукописи, хранящейся в архиве Набокова (The New York Public Library / Berg Collection / Vladimir Nabokov papers. Manuscript box 1), поскольку его опубликованный текст (Набоков В. Несколько слов об убожестве советской беллетристики и попытка установить причины оного / Публ., прим. А. Долинина // Диаспора. Новые материалы II / Ответ. ред. О. А. Коростелев. СПб.: Феникс, 2001. С. 9–21) содержит многочисленные неоговоренные публикатором пропуски, произвольные замены и искажения (у Набокова «какие колючие перлы», у Долинина «какие перлы», у Набокова «такой насмешливой скуки», у Долинина «такой скуки», «военная хитрость» становится у Долинина «веселой хитростью», «удивительная нация» превращается в «удивительные наши», «упоительная юность» становится «унизительной юностью» т. д. и т. п.).

Ср. перечень особенностей / недостатков советской литературы в статье Ф. Степуна, написанной незадолго до набоковского доклада: «Характерный метод сдвигов (ведение повествования одновременно через несколько пересекающих друг друга планов), обнаруживающий хотя бы в „Ледоходе“ Пильняка какое-то своею сознательностью уже подозрительное тяготение к романтической хаотичности и иронии; <…> лирическое растление почти всей современной прозы сложными ритмическими взмывами и падениями (очень распространенное и опасное влияние неподражаемого Андрея Белого); синтаксическая вывихнутость фразы; характерное пристрастие к непосредственным разваливающимся образам <…>; страшная перегруженность всего повествования орнаментальностью; перемежающаяся лихорадка формальных влияний; постоянные броски от кинематографа и кинематографического западноевропейского романа (Эренбург, Шкловский) к сказу, этнографии, областничеству (Серапионы); спертый дух вокруг коммунистических идей <…> – все это явно свидетельствует, что советская литература отнюдь не вырабатывается в идеологических лабораториях коммунизма, а, вопреки ему и в обличение его, органически вырастает из того положительного опыта развала, распада, страдания и безумия, в котором крутится сейчас Россия» (Степун Ф. А. Мысли о России // Современные записки. 1925. Кн. XXIII. С. 364).

Примечательно сходство этого вывода Набокова с мнением Б. Пастернака, писавшего в 1926 г., что «Ганса Сакса можно считать далеким первопредшественником пролетарских и крестьянских поэтов, бывших и какие когда будут, в том числе наших, параллель же между ним и Демьяном Бедным напрашивается с неотразимостью» («Ганс Сакс» // Пастернак Б. Собр. соч.: В 5 т. / Сост. В. Борисова и Е. Пастернака. М., 1991. Т. 4. С. 687).

В стихотворении (не поэме) О. Я. Колычева «Котовский в Баварии», которое трудно назвать «изумительным», есть и такие строки: «Хорошо – серебро с бедняками делить пополам, / Хорошо – ночевать в виноградных корчмах на дороге… / И хозяйских девчонок целуют они наповал, / И хозяйские чарки колотят они рикошетом… / И напуган Берлин, и к восстанию подан сигнал / И король арестован – бессмысленно переодетым» (Новый мир. 1927. № 11. С. 188). Из пражского письма Набокова к жене (от 17 мая 1930 г.) следует, что в это время он читал не только художественные сочинения советских авторов: «В одном советском сборнике были мемуары одного комиссара, он рассказывает, между прочим, как раздавали вещи из нашего дома и как он взял себе китайского болванчика с кланяющейся головкой. Я так его помню, этого болванчика» (Набоков В. Письма к Вере. М., 2017. С. 178).

Цит. по: Ливак Л. Критическое хозяйство Владислава Ходасевича // Диаспора. Новые материалы [Вып. ] IV. СПб., 2002. С. 406.

Это слово в письме написано по-русски.

В архиве Набокова в Berg Collection имеется правленая машинопись неозаглавленной лекции о русской поэзии начала XX в. с добавлениями на трех страницах о советском периоде (Гумилев, Пастернак и Сельвинский), которые относятся к его курсу лекций о советской литературе и помечены: «Sov. 1», «Sov. 2» и «Sov. 3». Там же, помимо этого, имеется частично сохранившаяся машинопись его лекции «Proletarian Novel» («Пролетарский роман») с заметками, всего семь страниц.

Набоков переменил мнение о Зощенко в 30-х гг., ср. его отзыв о нем в «Убожестве советской беллетристики»: «Но вернемся к „âme slave“ – и для этого обратимся к писателю Зощенко. Это писатель безобидный, серенький, сентиментальный[,] даже матюгается миндально, – одним словом, ежиком стриженная литература. Этот не скажет Петербург – все-та[ки] белой гвардией пахнет[,] – но и не скажет Ленинград – все-таки совестно. Зато вот Питер можно написать, – Питер особенно любили говорить студенты из левых, а также горничные. Читаем рассказ Зощенко „Любовь“. Глупенькая фальшь. Некто Гришка, рабочий[,] любит чужую жену. Любовь эта не без коммунистической изюм[и]нки – но и не без пресловутого „люблю, жалею [“], – т. е. простой русский человек говорит „жалею ее“ вместо „люблю“. Гришка бьет по зынзылу – сиречь морде [—] матроса-клеш за то[,] что тот отзывается о политике пренебрежительно. Гришка охотно целует грязный снежок на сапожке „яс[о]чки“ – сиречь любимой – и не менее охотно дебоширует. Ах, эти русские, и поклоненье перед женщиной, и дебош, и убийство!.. Удивительная нация [!]».

В 70-е гг., когда книги Набокова уже проникли в СССР, распространялись в самиздате и оказывали влияние на советскую литературу, о чем Набокову рассказывал, например, глава «Ардиса» К. Проффер, его отзывы о советских авторах (А. Солженицыне, И. Бродском) оставались сдержанными (ср. его каламбур в письме к Г. П. Струве от 21 апреля 1975 г.: «Я теперь подумываю о переводе „Ады“ на русский – не на совжаргон и не на солжурнальные штампы [sovjargon and soljournalese], – но на романтичный и точный русский <…>»). Исключением стала его высокая оценка «Школы для дураков» Саши Соколова в 1976 г. [Бойд 2010: 787].

Soviet Russian Poetry // New Directions in Prose and Poetry / Ed. by James Laughlin. New Directions: Norfolk, Conn., 1941. P. 513–650.

Еще раньше, в декабре 1925 г., т. е. незадолго до работы над первым своим обзором советской литературы, Набоков в рассказе «Путеводитель по Берлину» полемизировал с В. Шкловским и формалистами (см.: Ронен О. Пути Шкловского в «Путеводителе по Берлину» // Звезда. 1999. № 4. С. 164–172); орнаментальный стиль советских авторов Набоков пародировал в неозаглавленном и недатированном рассказе о нелегальном переходе советской границы, подписанном псевдонимом Василий Шалфеев (Набоков В. Человек остановился / Публ. Г. Барабтарло // Esquire. 2015. № 110. С. 26–28). Об этом рассказе, по-видимому, идет речь в письме Набокова к жене от 11 июня 1926 г.: «Вперемешку с докладом писал рассказик под теперешний „советский“ стиль. Если хватит нахальства, я его сегодня у Татариновых прочту, выдав его за русское изделье. А доклад занял двадцать восемь больших страниц <…> и вышел, кажется, недурно» (Набоков В. Письма к Вере. С. 105–106). Различные пародии Набокова на стиль советских авторов в стихах, романах и рассказах, рассмотренные А. Долининым, также следует отнести к его – непрямым – высказываниям о советской литературе (см.: Три заметки о романе «Дар» // Долинин А. Истинная жизнь писателя Сирина. Работы о Набокове. СПб., 2004. С. 245–267).

В «Арлекинах»: «Помню повисшее вдруг молчание и укромный обмен скептическими ухмылками, когда на приеме, устроенном в мою честь самым видным членом нашего английского отделения, я охарактеризовал большевицкое государство как обывательское во время передышки и скотское в действии; в международных отношениях соперничающее с богомолом в хищном притворстве; морочащее посредственностей своей литературой – сперва сохранив несколько талантов, оставшихся от прежней эпохи, а затем вычеркнув их собственной их кровью» [Набоков 2016: 144–145].

«Анюта, как затравленная волчица, была близка к припадку» (Гладков Ф. Цемент / Собр. соч.: В 5 т. М.: Художественная литература, 1983. Т. 1. С. 211).

The New York Public Library / Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Miscellaneous first drafts.

В этой пьесе содержатся отсылки к стихам Пастернака из сб. «Сестра моя – жизнь» (упомянутого в рассказе Набокова «Тяжелый дым»), кроме того, некоторые черты громкого поэта Клияна также напоминают Пастернака, однако мнение А. Долинина о том, что «само имя вождя революции Тременс <…> в „Морне“ иронически отвечает на „Высокую болезнь“ Пастернака, которая была опубликована в первом – „ленинском“ – номере „ЛЕФ“ а за 1924 год» (Долинин А. Истинная жизнь писателя Сирина. С. 36), несостоятельно. Этот номер журнала вышел позднее окончания «Трагедии господина Морна» 26 января 1924 г. и стихи Пастернака никак не могли повлиять на нее. См. письмо Пастернака к Н. Тихонову от 21 апреля 1924 г., в котором он говорит, что «Высокая болезнь» «вскорости выйдет в „Лефе“» (Борис Пастернак. Из переписки с писателями / Предисл. и публ. Е. Б. и Е. В. Пастернаков // Литературное наследство. Т. 93. М.: Наука, 1983. С. 669).

Прототипом Орлова послужил берлинский знакомый Набокова прозаик А. М. Дроздов, уехавший в 1923 году в СССР, где он заведовал отделами прозы в «Новом мире» и «Октябре» [Набоков 2016: 331].

Что объясняется, кроме прочего, и той специфической зыбкостью советского литературного процесса, которую отметил Адамович: «Нелегко разобраться в современной советской беллетристике. Иногда думаешь: Бабеля я читал, Пильняка, Леонова, Серапионов, Сейфуллину, Романова читал, – значит, новую литературу я знаю. Но тут же попадается под руки „полное собрание сочинений“ какого-нибудь Петрова или Смирнова, со статьей Сидорова или Иванова, доказывающего, что именно Петров-то и есть самый главный, самый лучший, самый передовой советский писатель» (Адамович Г. Литературные беседы // Звено. 1926. 6 июня) [Адамович 2015: 331–332].

Разумеется, Набоков не мог познакомиться со всеми яркими советскими авторами, но сочинения, к примеру, Булгакова, Лунца, Тынянова (напечатанного в парижском журнале «Версты») в 20-х гг. выходили на Западе, обсуждались в кругу эмигрантов и, вероятнее всего, были ему известны. О том, что Набоков в Америке, по крайней мере, читал о Булгакове, свидетельствуют его пометки на статье Джона Гасснера «Бродвей 1941: Европа и Американский театр» в мартовском номере «Atlantic Monthly» за 1941 г., сохраненной Набоковым в его подготовительных материалах к лекциям «Советская драма». Против следующих слов Гасснера на с. 330: «<…> булгаковская трагедия об уничтоженной аристократии „Дни Турбиных“ может стать знаменитой реалистической драмой на любом языке; и хотя многие советские пьесы испорчены утилитарным подходом к искусству, они приобретают значение, далеко превосходящее их искусственную драматургию, поскольку показывают проблемы индивида в условиях коллективизма» (подчеркнуто Набоковым) – Набоков написал: «Accepted!» (Согласен!) (Перевод мой).

Nabokov V. Selected Letters. 1940–1977 / Ed. by D. Nabokov and M. J. Bruccoli. San Diego et al.: Harcourt Brace Jovanovich, 1989. P. 37 (Перевод мой). В этом издании дата письма указана ошибочно: 10–II–1941. В оригинале письма, хранящемся в Berg Collection, значится 10 января.

Его вычеркнутое имя вместе с автором «Санина» указано в рукописи доклада «Несколько слов об убожестве…» в связи со следующим местом из рассказа Пильняка «Мать сыра-земля»: «Такие люди, как Некульев (читай: честный коммунист), стыдливы в любви – они целомудренны и правдивы всюду. Иногда во имя политики и во имя жизни они лгут, – это не есть ложь и лицемерие, – но есть военная хитрость, – с собою они целомудренно-чисты и прямолинейны и строги».

Примечательно, что в раннем рассказе Набокова «Говорят по-русски» (не ранее 1922 г.) герои-эмигранты, поймав в Берлине агента ГПУ и устроив ему пожизненное заключение в своей квартире, начинают его перевоспитание с художественной литературы: рассказывают ему о Пушкине, дают читать Жюля Верна и Крылова [Набоков 2016: 23–24].

О том же в 1927 г. писал Адамович, говоря о «единственно-действенном художественном методе, о единственно правильном <…> отношении к своему искусству», не зависящем от модных тенденций времени: «На слышащиеся же иногда заявления о „послевоенном ритме жизни“, о всеобщем ускорении, о влиянии аэропланов, спорта и кинематографа, на пошлости вроде того, что „нам некогда, мы захвачены стремительным и головокружительно-прекрасным темпом эпохи“, или „нас кружит механическая культура мировых городов“, – на весь этот модный вздор можно, думается мне, не отвечать» [Адамович 2015: 511].

Берлин И. Литература и искусство в России при Сталине // История свободы. Россия. М: Новое литературное обозрение, 2001. С. 394–395. Пер. Л. Лахути.

См. также другие вариации этого высказывания в обзоре Омри Ронена «Инженеры человеческих душ». К истории изречения (Ронен О. Поэтика Осипа Мандельштама. СПб.: Гиперион, 2002. С. 164–174).

Эти мысли Адамовича в статье «План» (Последние новости. 1933. 23 ноября) отвечали многочисленным замечаниям Ходасевича и др. эмигрантских критиков.

В июльском номере журнала была опубликована короткая статья Карсон Мак-Каллерс «Русские реалисты и литература американского юга», в которой рассматриваются русские классики XX в. и ни слова не сказано о литературе советской.

© The Estate of Vladimir Nabokov, 1998, 2019

Драма Клиффорда Одетса (1906–1963), поставленная на Бродвее в 1937 г.; экранизация – 1939 г.

Бродвейская пьеса Роберта Шервуда (1896–1955) 1936 г., получившая Пулитцеровскую премию, экранизирована в 1939 г. Название «Idiot’s Delight» неверно переводится на русский язык буквально («Восторг идиота»), в то время как это принятое в Америке шуточное название любой разновидности карточного солитера. В пьесе героиня произносит фразу о Боге: «Бедняжка, одиночка. Сидит на небесах, где нечего делать, только играть в солитер. Бедный Господь. Играет в „забаву дурака“».

Стихотворная радиопьеса (1937) о надвигающейся угрозе фашизма Арчибальда Маклиша (1892–1982), представленная радиокомпанией «Columbia Workshop» (Нью-Йорк) с музыкальными и звуковыми эффектами; была не раз воспроизведена затем в 1939 г. В 1951 г. Набоков написал Маклишу: «Хочу сказать Вам, что <…> я большой поклонник Вашей поэзии. В одном из Ваших самых известных стихотворений есть то озарение, что неизменно ощущаю всем своим хребтом как дрожь наслаждения – всякий раз, как вспоминаю его» (Nabokov V. Selected Letters. 1940–1977. P. 129).

Вычеркнуто: «в стране, где другие искусства, такие как литература и живопись с их грозной пропагандой политических идей и идолов, не в состоянии утолить артистического голода русских людей».

Вычеркнуто: «или Чехов».

Было: «тайным кулаком».

О том же Набоков писал Э. Уилсону 15 декабря 1940 г., разбирая его книгу «К Финляндскому вокзалу»: «Нет, даже магия Вашего стиля не заставит меня полюбить его [Ленина], и еще давным-давно я читал те официальные биографии, которым Вы так преданно и фатально следуете (как жаль, что Вы не заглянули в Алдановского „Ленина“!) <…> Это преувеличенное добродушие, этот взгляд с прищуринкой, этот детский смех и прочее, что так любовно описывают его биографы, – все это особенно омерзительно. Вот эту атмосферу жовиальности, вот это ведро парного молока с дохлой крысой на дне я изобразил в своем „Приглашении на казнь“» [Nabokov—Wilson: 38].

Вероятно, имеется в виду Первая всесоюзная конференция актеров 15–20 апреля 1930 г.

Ошибка или описка Набокова, книга называется иначе: «The Changing World in Plays and Theatre» (Мировые перемены в драматургии и театре. Little Brown and Company. Boston, 1939). Анита Блок (1882–1967) – театральный критик левого толка. Утверждала схожим с Набоковым образом, что пьесы следует рассматривать как литературные произведения, не только как представление, что «хорошая пьеса живет и на печатной странице». Советскую драму рассматривала как «новый горизонт драматургии».

На верхнем поле справа каламбур: «Bolshevictorian» (не столько victory – победа, сколько – victorian – консервативный, ханжеский, лицемерный).

Т.е. Алексей. Лорд Джим – герой одноименного романа (1900) Джозефа Конрада (наст. фам. Корженевский, 1857–1924), бывшего русского подданного польского происхождения, ставшего знаменитым английским писателем.

Т.е. Вайнонен. Набоков называет его именем героя шуточной ирландской баллады, вдохновившей Дж. Джойса на роман «Поминки по Финнегану» (1939).

Мф. 5:6.

У Вишневского: «Вбегает Балтийского Флота матрос первой статьи Алексей. Его появление заставило людей примолкнуть.

Алексей (подавленно и гневно): Военные моряки! Анархисты! Опасность!

Вайнонен: Где? Что?

Высокий матрос: Опасность?

Рябой: Полундра!

От тревожного возгласа гул расширился среди людей. Движение к Алексею и возгласы: «Где? Что? Кто?»

Алексей (спиной ко всем, трагично): Назначен нам комиссар».

Цитаты из «Оптимистической трагедии», которые Набоков приводит по довольно точному английскому переводу (Four Soviet Plays: Yegor Bulychov by Maxim Gorky; An Optimistic Tragedy by V. Vishnevsky; Aristocratic by Nikolay Pogodin; Masters of Time by Ivan Kocherga / Transl. by A. Wixley and others / Ed. by B. Blake. New York: International Publishers, 1937), мы приводим по изданию: Шторм. Пьесы о революции. М.: Современник, 1987. С. 453–504.

Вычеркнуто: «Автор дал ему имя Беринг, вероятно намекая на балтийского барона».

Примечательно, что взгляд Адамовича на «Оптимистическую трагедию» был идентичен набоковскому, с тем занятным отличием, что Адамович трактовал «хор» старшин в мистическом ключе, как сонм духов давно погибших матросов, а Набоков видел в них таких же действующих лиц, как остальные, что объясняется тем, что первый читал пьесу в оригинале, а второй – в переводе. Адамович отметил и заказную природу пьесы, и ее псевдоновизну: «Нужна пролетарская, социалистическая трагедия. <…> У Вишневского все глубоко патетично, – и он, очевидно, не подозревает, насколько его революционная трагедия похожа на те „мистерии“, которые лет тридцать тому назад ставились иногда на любительских спектаклях в Калуге или Костроме, в сукнах или без сукон, – по Метерлинку или по Леониду Андрееву, для потрясения прекрасных мещанских душ <…> Какая чепуха, какая наивная и жалкая безвкусица! Для советской литературы и ее теперешнего положения крайне характерно, что о таких доморощенных „трагедиях“ может идти в критике серьезный разговор <…>» (Адамович Г. Три пьесы: Вс. Вишневский. «Оптимистическая трагедия». – Ал. Толстой и А. Старчаков. «Патент № 119». – М. Чумандрин. «Естественная история» // Последние новости. 1933. 11 мая. Цит. по: [Адамович 2007: 247–251]).

Нереализованное нотабене Набокова, по-видимому, для предполагавшегося устного изложения.

Вычеркнуто продолжение: «идеи традиционного сверхгуманизма и традицию гуманизма».

Вычеркнуто после «традицию патоки» с красной строки: «И здесь еще следует заметь следующее. Сомневаюсь, что кто-либо из [оставлено место для одного слова: критиков?] в состоянии объяснить склонность современных русских авторов к изображению мелких преступников. А объяснение есть и весьма трогательное. Такие характеры – единственная возможность вольного сочинения для советского драматурга, поскольку они (воры-карманники, к примеру) в действительности не принадлежат ни к одному определенному классу или периоду, они в стороне, за пределами общества, и оттого становятся четко выраженными индивидуальностями, описание которых дает автору ощущение свободы от классовых шаблонов – возможность бегства в искусство».

Ошибка или описка Набокова: книга вышла в 1937 г.

Перевод этой лекции опубликован нами в собрании драматургии Набокова [Набоков 2008: С. 515–516].

На верхнем поле карандашом: «Олеша, Катаев, Федин, Всеволод Иванов, Тихонов, Габрилович».

В Лекции-2 следует продолжение: «Рассказ этот был написан спустя несколько лет после революции человеком сильного и оригинального дарования, который до своего внезапного исчезновения с литературного горизонта опубликовал всего две книги: роман «Зависть» [1927] и сборник рассказов, озаглавленный по лучшему из них – „Вишневая косточка“».

Рассказ Олеши, который Набоков приводит в довольно точном переводе, цит. по: Олеша Ю. Вишневая косточка. М.: Федерация, 1931. С. 83–95.

Скобки принадлежат Набокову.

Эмигрантская критика обратила внимание на рассказ Олеши и отметила его позицию художника, противостоящую официальной идеологии, ср.: «Для нас, живущих вне навязанного сверху обязательного материалистического мировоззрения, в значительной мере пропадает одна особенность книжки Юр. Олеши, это – утверждение в праве на существование „третьего мира“ в стране, где признается только „мир новый“, все еще находящийся в борьбе со „старым миром“. Этот третий мир существует наперекор всем <…> и творцом его является человеческая личность, которую не удается никак свести к голым законам социальной механики. <…> В утверждении этого „третьего пути“ кроется для подсоветского читателя основной смысл книги Юр. Олеши, и именно эта сторона его творчества заставила советскую критику отнестись к ней с подозрительностью» (Бем А. <Рец.> Ю. Олеша. Вишневая косточка. М., изд. «Федерация», 1931 // Современные записки. Кн. XLVIII. 1932. С. 487–488).

Ср. вывод Д. Мирского относительного этого рассказа: «В промежутке между „Завистью“ и „Вишневой косточкой“ Олеша сделал открытие, что коммунистическое человечество не сводится к колбасникам и футболистам. <…> Выяснилось, что „чувства“ – не враги коммунизма и что коммунизм их не гонит. Наоборот, они должны войти необходимым элементом в строящуюся социалистическую культуру» (Мирский Д. Юрий Олеша // О литературе и искусстве. Статьи и рецензии 1922–1937 / Сост. О. А. Коростелева и М. В. Ефимова. М.: Новое литературное обозрение, 2014. С. 257).

Роман впервые был опубликован в журнале «Красная новь» в 1927 г. В Лекции-2: «„Зависть“ Олеши – последний роман, созданный в результате индивидуальных творческих усилий высокоодаренного романиста. Это на редкость изощренное, превосходно выстроенное повествование о талантливом, но слабом человеке, завидующем успешному полнокровному мерзавцу. В период, скажем, с 1922 по 1928 г. некоторое пространство очень сравнительной свободы было предоставлено советским писателям в том смысле, что они могли по своему желанию выбирать из ряда рекомендованных тот или иной предмет. Затем, в 1928 г., был провозглашен пятилетний план, который включал в себя и указания относительно литературных работ. Российская ассоциация пролетарских писателей [РАПП, образована в 1925 г., распущена в 1932 г. ] постановила, что литература должна освещать индустриализацию, коллективизацию, раскулачивание и подвиги Красной армии. Были сформированы ударные писательские бригады, которые должны были построить, так сказать, литературный Магнитогорск, столь же электрифицированный и производительный, как и огромная электростанция на Урале. Результат, однако, был признан неудовлетворительным, и в 1932 г. Сталин распустил организацию. Писателям предложили войти в похожую, но лучше организованную и более требовательную к качеству продукции организацию [Союз писателей, создан в 1934 г. согласно постановлению ЦК ВКП(б) от 23 апреля 1932 г. ], с более тщательной проверкой рукописей более компетентными судьями. Отныне, разумеется, правительственные директивы стали навязываться авторам по любому поводу. С этого времени новая советская литература совершенно порвала со всеми задачами и традициями старых писателей, чьей главной особенностью всегда было, со времени возникновения русской литературы, стремление страстно критиковать и опровергать любые, плохие или хорошие, государственные постановления».

Brille par son absence.

В Лекции-2: «Главная идея, которая внушается советским правительством вот уже двадцать пять лет, состоит в том, что писатель должен весь свой талант и силы положить на поддержку государственных начинаний, относятся ли эти начинания к строительству дорог, к созданию колхозов или к обороне границ. Это неизбежно приводит к унификации характеров и сюжетов. Писатели, не желающие касаться политических вопросов, спасаются тем, что сочиняют авантюрные романы или занимательные рассказы о людях, которые либо нарушают советские законы – уголовники, мошенники, шарлатаны и т. п., – либо живут вопреки разумным условиям общества – помешанные мелкие буржуа или кроткие полуидиоты, пробирающиеся своим мглистым путем сквозь дебри, которые они игнорируют. К таким авторам относятся Ильф и Петров, создатели замечательных авантюрных романов „Двенадцать стульев“ и „Золотой теленок“ <сказать несколько слов>, или Зощенко, написавший несколько уморительно смешных рассказов в гоголевском духе. О советских бестселлерах я скажу позднее, а теперь замечу лишь, что они находятся приблизительно на том же уровне, что и американские».

На полях рукописи соответствующие подсчеты:

1940

1740

200

Иванов Вс. Пустыня Тууб-Коя. Рассказы. М.: Московский рабочий, 1925. С. 15.

Мы выпускаем часть текста о романе К. Федина «Санаторий „Арктур“», который следует с небольшими изменениями тексту статьи Набокова «Советская литература в 1940 году».

Федин лечился от туберкулеза в давосском санатории «Гелиос» («Helios») с сентября 1931 г. по июль 1933 г.

Мы выпускаем часть текста о произведениях, посвященных жизни в лесу, которая близко следует соответствующему тексту в статье «Советская литература в 1940 году» (см.).

Вычеркнуто: «Ее буржуазная версия – „Зеленая кукуруза“ [„The Corn Is Green“, пьеса уэльского драматурга Эмлина Уильямса, 1938], имевшая огромный успех на Бродвее».

Тихонов Н. С. Клятва в тумане. Л.: Изд-во писателей, 1933. С. 25.

Последнее предложение рассказа Г. К. Честертона «Невидимка» из сб. «Неведение отца Брауна» (1911).

Габрилович Е. «1930» // Красная новь. 1930. № 8. С. 102–112. Цитаты, которые Набоков дает в сокращенном виде и часто не отмечая такие места кавычками, приводятся по этой публикации. Набоков, по-видимому, для лекции пользовался этим номером журнала, который мог его привлечь опубликованной в нем пьесой Олеши «Список благодеяний».

«Головокружение от успехов. К вопросам колхозного движения». Статья была опубликована в «Правде» 2 марта 1930 г. Набоков перевел ее название как «Giddy from success», использовав фразеологизм «giddy success» (головокружительный успех).

В оригинале: «„Sargar Reds“ against the „Elements“». Набоков обыгрывает названия американских бейсбольных команд (ср. «Cincinnati Reds») и, возможно, выражение «кулацкие элементы», закрепленное в Постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации» от 30 января 1930 г.

У Габриловича восклицательного знака нет.

Вместо последней фразы у Габриловича так: «Но мы клянемся итти туда, куда ты шел, куда ведет нас великая советская власть и великая партия» (с. 112).

Вычеркнуто продолжение: «…или к человеку вроде меня, который всегда снисходительно судит сочинения своих собратьев по перу».

Точная цитата: «Каждый художник, всякий, кто себя таковым считает, имеет право творить свободно, согласно своему идеалу, независимо ни от чего». И далее: «Но, понятно, мы – коммунисты. Мы не должны стоять, сложа руки, и давать хаосу развиваться, куда хочешь. Мы должны вполне планомерно руководить этим процессом и формировать его результат» (Ленин о культуре и искусстве. М., 1956. С. 519–520).

Из статьи Ленина «Партийная организация и партийная литература» (1905). Там же. С. 45.

Имеются в виду следующие строки, в которых имя Сталина прямо не называется: «Этот строгий, черноусый, / Что приехал из Москвы, – / Военспецам не по вкусу. / Генералы, капитаны! / Расплодилось, как мышей. / Он приметит все изъяны / В их иудиной душе, / Все учтет наперечет / И головку отсечет. <…> Все пошло обратным кругом / Хватит хороводиться! / Не зазря он первым другом Ленину приходится» (Новый мир. 1940. № 6. С. 3–4).

Речь идет о рецензии И. Дукора на сб. «Сталин» (Гослитиздат, 1939), выпущенный к 60-летию Сталина (Красная новь. 1940. № 5. С. 308–310).

Там же. С. 308.

Там же.

Сравнение советской критики с инквизицией находим уже в статье Ходасевича «Литература и власть в Советской России» (1931): «Раньше цензура и критики преследовали лишь вредное; ныне вредным объявлено бесполезное. Если раньше карались лишь явно выраженные уклоны вправо, то ныне столь же опасно быть уличенным в уклоне влево. Кто видит темные явления советской жизни, тот клевещет на советскую республику; кто их не видит, тот злостно стремится усыпить бдительность пролетариата <…> казуистик[и] марксистских критиков не может выдержать ни одно литературное произведение и даже ни одна его частность. <…> советская критика находится накануне того, чтобы провозгласить вполне инквизиционное положение, в силу которого литература должна быть уничтожена, чтобы избавиться от греха, в котором она пребывает по самой своей природе» [Ходасевич 1996-а: 247–248].

Красная новь. 1940. № 5. С. 310. Имеются в виду следующие строки из стихотворения черногорского писателя Радуле Марковича (псевд. Стийенский, 1903–1966), с 1927 г. жившего в СССР, «Песня о народном герое» (в переводе Арсения Тарковского): «Меркнут слова пред его делами. / Как бы простая муза ни пела, / Как бы гусли мои ни играли, / Меркнут слова пред громадой дела». Свой вывод Дукор подготавливает словами: «Но остается какое-то чувство досады оттого, что образ товарища Сталина во всей его глубине до сих пор остается нераскрытым. Ощущение величия дела еще не есть ощущение величия человека» (Там же. С. 309).

Ср. в статье Мирского «Сад советской поэзии. Литература Грузии» (1936): «Это все поэты социализма и социалистической Грузии. Их пафос – пафос любви к советской родине <…> И как особо актуальный лирический мотив проходит через их стихи счастливая гордость, что на грузинской земле родился величайший вождь человечества – Сталин» (Мирский Д. О литературе и искусстве. Статьи и рецензии 1922–1937. С. 333).

Этот рассказ Джалила Мамедкулизаде (1866–1932) не имеет отношения к советской литературе, поскольку был опубликован еще в 1904 г.

Шагинян М. Об азербайджанской прозе // Новый мир. 1940. № 6. С. 241. Шагинян в этой статье расточает непомерные, на грани пародии, хвалы восточным авторам, напр.: «Возьмем классическое наследство такого большого писателя, как Ахундов, этого Мольера Востока» (с. 240). Фигуру Шагинян и ее положение в советском литературно-чиновничьем бомонде подробно разобрал Г. Адамович в статье «Дневник Мариэтты Шагинян» (1933).

Астерикс и примечание принадлежат Набокову.

У К. Радека иначе. Набоков совмещает два разных места его доклада: «Куча навоза, в которой копошатся черви, заснятая кинематографическим аппаратом через микроскоп»; и: «Джойс именно потому, что он почти непереводим и неизвестен у нас, вызывает у части наших писателей нездоровый интерес – не скрывается ли что-нибудь за 800 страницами его „Улисса“, которые нельзя читать без особых словарей, ибо Джойс пытается создать и собственный язык для выражения отсутствующих у него мыслей и чувств» (Радек К. Современная мировая литература и задачи пролетарского искусства // Первый всесоюзный съезд советских писателей. Стенографический отчет. М., 1934. С. 316.

За год до этого в большой статье о Джойсе Д. Мирский, подробно разобрав особенности стиля ирландского писателя и приведя фрагменты из «Улисса» в собственных переводах, в конце задается тем же вопросом, что и Радек: «Что же нам делать с Джойсом? Нужен ли он нам и можно ли критически выделить из него что-нибудь, практически полезное для советского искусства?» Мирский приходит к убеждению, что перевод его на русский – «Задача принципиально неразрешимая», что «Метод внутреннего монолога слишком тесно связан с ультрасубъективизмом паразитической рантьерской буржуазии и совершенно не соединим с искусством строящегося социализма»; что же касается его «натуралистической хватки, его галлюцинирующей точности», то и «этот единственный реалистический элемент джойсовского мастерства», по мнению Мирского, «оказывается принципиально чужд тому реализму, к которому стремится советское искусство», поскольку коренится «в болезненном, пораженченском влечении к уродливому и отталкивающему» и «в эстетско-собственническом влечении к обладанию „вещами“» (Мирский Д. Джеймс Джойс // Год шестнадцатый. Альманах первый. М., 1933. С. 448–450).

У Радека: «Действие романа происходит в Ирландии в 1916 году. Мелкие буржуа, которых он дает, – ирландские типы, хотя и претендующие на общечеловеческое значение. Но Блюмы и Дедалюсы, за которыми автор следует в уборной, в публичном доме, в кабаке, не переставая быть мелкими буржуа, принимали участие в ирландском восстании 1916 г. Мелкие буржуа представляют глубоко противоречивое явление, и, чтобы дать образ мелкого буржуа, надо дать его в совокупности его отношений к жизни. Джойс, якобы беспристрастно дающий образ мелкого буржуа, якобы следящий за всяким движением своего героя, не просто регистратор жизни, он выбрал кусок этой жизни, который изображает. Его выбор зависит именно от того, что весь мир умещается у него между шкафом, полным средневековых книг, публичным домом и кабаком. Национально-революционное движение ирландской мелкой буржуазии для него не существует, поэтому образ, который он дает, несмотря на видимость беспристрастия, неверен» (Первый всесоюзный съезд советских писателей. Стенографический отчет. С. 316).

По-видимому, Набоков имеет в виду издание: Пастернак Б. Избранные стихи. М.: Советская литература, 1933.

Жаров А. Возвращение к морю // Новый мир. 1940. № 6. С. 86. Примечательно, что Набоков не указывает на смелые для того пуританского времени эротические мотивы этого стихотворения, поскольку море у Жарова персонифицирует южную любовницу столичного жителя («Я тебя не мог забыть, шутница. / За признанье смейся надо мной: / Мне московскими ночами снится / Твой наряд прозрачно-кружевной»).

«Хмурое утро», третья часть романа «Хождение по мукам», печатался с продолжением в № 4–5 (сдвоенный), № 8 за 1940 г. и затем в нескольких номерах 1941 г.

Новый мир. 1940. № 4–5. С. 50–120.

Бестселлер 1929 г. австрийской писательницы Вики Баум (1888–1960), переведенный на многие языки, в том числе русский, еще до его голливудской экранизации 1932 г.

Набоков цитирует, слегка переиначив, очерк С. Юрина «Путешествие к лосям»: «Его [лося] ветвистые, могучие рога покачивались над головой, и молодые осины склонялись перед ним, как трава» (Новый мир. 1940. № 6. С. 91). В очерке действительно приводятся сведения об охране природы в СССР.

Набоков не вполне точно приводит сведения из очерков К. С. Бадигина «На корабле „Георгий Седов“ через Ледовитый океан» (Новый мир. 1940. № 6, 7, 8, 9, 10, 11–12), в которых помещен длинный список припасов из 30 пунктов:

«Вот из чего складывается пятимесячный аварийный запас продовольствия, который мы выгрузим на лед:

1. Шоколад – 40 кг.

2. Печенье – 250 кг.

3. Мука белая, 30-процентная – 150 кг.

4. Спирт винный – 60 литров.

5. Мясокопчености – 50 кг.

6. Молоко сгущенное – 500 банок <…>» (№ 6. С. 149).

23 октября 1938 г. на ледоколе «Георгий Седов» отмечалась годовщина арктического дрейфа. На корабле был устроен праздничный ужин, подробно описанный Бадигиным:

«У меня сохранилось праздничное меню, тщательно вписанное рукою доктора в нарядную рамку, разрисованную цветными карандашами. Глядя на него, я вспоминаю, с каким старанием мы <…> подыскивали среди не отличавшихся разнообразием и богатством продовольственных запасов что-нибудь такое, что могло бы потрясти воображение наших людей. Вот как выглядело наше праздничное меню:

Ужин

1. Пирожки мясные.

2. Холодец свиной.

3. Селедка с гарниром.

4. Кильки.

5. Шпроты.

6. Колбаса брауншвейгская.

7. Сыр голландский.

8. Сыр швейцарский.

9. Сыр американский.

10. Севрюга в томате.

11. Сардинки.

12. Корнишоны.

Десерт

1. Пирожное „Наполеон“.

2. Печенье „Попурри“.

3. Варенье „Чернослив“, „Абрикос“, „Черешня“.

4. Шоколадные конфеты „Дерби“, „Лебедь“, „Теннис“.

5. Какао.

6. Кофе.

7. Чай со свежим лимоном.

8. Шоколад „Миньон“ и „Стандарт“.

Правда, продукты, из которых приготовлялся наш парадный ужин, были не первый свежести, – большинство из них уже полтора года путешествовало вместе с „Седовым“» (№ 6. С. 179–180).

Набоков приводит часть записи по журнальной публикации: «„Путь к золоту“ Альшанского. Паводок, лесные пожары, потом обмеление реки. Всегда приятно читать перечисление запасов. Запасы какой-нибудь экспедиции. Поэтому так захватывает путешествие Стенли в поисках Ливингстона. Там без конца перечисляются предметы, взятые Стенли с собой для обмена на продовольствие» (Ильф И. Записная книжка // Красная новь. 1939. № 5–6. С. 54).

В 1933 г. этот роман вышел в переводе А. Ромма, впоследствии не раз переиздавался.

Представления об отношениях мужчины и женщины в советской литературе исходили из положений Ленина об их классовом характере, которые были развиты им, в частности, в беседах с Кларой Цеткин. В буржуазном обществе Ленин отмечал, с одной стороны, неизбежные конфликты, о которых говорит Набоков, а с другой, развращение и пропаганду «освобожденной любви». В советском же обществе, по мнению Ленина, половые отношения должны основываться на здоровом образе жизни и общности идеалов: «Гнет законов буржуазного государства о браке и семье отягчает зло и обостряет конфликты <…> Коммунизм должен нести с собой не аскетизм, а жизнерадостность и бодрость, вызванную также и полнотой любовной жизни» (Цеткин К. Воспоминания о Ленине. М., 1955. С. 48–50).

Фраерман Р. Дикая собака Динго, или Повесть о первой любви // Красная новь. 1939. № 7. С. 3–54.

Набоков своими словами передает общий смысл замечаний А. Воложенина из его рецензии на повесть Фраермана, лишь отчасти цитируя их. Последние слова о советской деревне приписаны Набоковым рецензенту. Приведем те места из рецензии, которые Набоков использовал: «Странное впечатление производит эта героиня повести, душу и сердце которой автор отравил совсем несвойственными ее возрасту мучительными раздумьями и рефлексией. Он отнял у нее радостное ощущение действительности, лишил юношеского трепета жизни, страстной тяги к борьбе за общественные идеалы. А ведь эти черты преобладают в характере и во всем облике нашей молодежи»; «И тут советская литература призвана сыграть видную роль. Кому, как не ей, создать яркие, увлекающие образы детей – молодых патриотов, со всем юношеским пылом и горячей верой в свое дело совершающих подвиги или стремящихся к ним с целью прославить отчизну, приумножить ее богатства, принести пользу народу»; «Изображая природу, он [Фраерман] выбирает не радостные и светлые, а тоскливые и серые тона» (Воложенин А. Р. Фраерман. «Дикая собака динго, или Повесть о первой любви» // Новый мир. 1940. № 6. С. 250–253).

23 августа 1939 г. советское правительство подписало с Германией «Договор о ненападении» (пакт «Молотова—Риббентропа»).

Nabokov V. Cabbage Soup and Caviar A Treasury of Russian Life and Humor / Ed. by J. Cournos. New York, 1943 // New Republic. 1944. № 3, pp. 92–93.

Рассказ, цитируемый Набоковым по английскому переводу, приводится по изданию: Поляков А. «Трофей» и другие рассказы о животных на войне. М.; Л., 1943. С. 3–18.

Ср. у Луначарского: «В футуризме есть одна прекрасная черта: это молодое и смелое направление. И поскольку лучшие его представители идут навстречу коммунистической революции, постольку они легче других могут стать виртуозными барабанщиками нашей красной культуры» (Коммунистический спектакль // Луначарский А. В. Собр. соч.: В 8 т. М., 1964. Т. 3. С. 39).

Мы опускаем часть текста, в которой Набоков приводит два примера трактовки любовной темы в советском романе: идейную из «Большого сердца» (1957) некоего Антонова (вполне возможно, что и название романа, и имя автора вымышлены) и производственную из «Энергии» (1933, 1939, позд. ред. 1947) Гладкова.

Набоков В. Дар. Второе, испр. изд. Анн Арбор: Ардис, 1975. С. 409. Далее цитаты из романа приводятся по этому изданию с указанием страниц в тексте.

Свое положение после переезда во Францию Набоков описал в известном письме к однокашнику Розову 4 сентября 1937 г.: «Все эти годы глупейшей заботой моей была житейская борьба с нищетой – а так жизнь шла счастливо. Сейчас живем (я женат, у меня сын прелестный, более чем упоительный) в Каннах. Что дальше будет, совершенно не знаем, во всяком случае, никогда не вернусь в Германию» (Набоков В. Письмо С. Розову / Вступ. заметка, публ. и коммент. Ю. Левинга // В. В. Набоков: Pro et contra. Антология. Т. 2. СПб.: РХГИ, 2001. С. 21).

В письме к жене от 15 мая 1937 г. Набоков признавался: «<…> знаешь, могу тебе теперь прямо сказать, что из-за мучений – неописуемых, – которые я до этого лечения, т. е. в феврале, испытывал, я дошел до границы самоубийства – через которую не пропустили из-за тебя в багаже. Любовь моя, неужели я скоро тебя увижу[?]» (Набоков В. Письма к Вере. М., 2017. С. 350).

Письмо Веры Набоковой к Нине Берберовой от 14 февраля 1939 г. См.: Письма В. В. Набокова к В. Ф. Ходасевичу и Н. Н. Берберовой (1930–1939). Письмо Н. Берберовой к В. Набокову // Wiener Slavistisches Jahrbuch / Ed. by S. M. Newerkla & F. B. Poljakov. 2017. № 5. С. 245.

Для точного определения временных границ повествования в рукописи недостаточно данных; однако то, что Зина и Федор в последних главах находятся в Париже поздней осенью 1938 г. и Зина тогда же погибает (а не ранней весной 1939 г., как пишет Долинин: «Зина погибает в 1939 году, ранней весной» – см.: Долинин А. Истинная жизнь писателя Сирина. Работы о Набокове. СПб., 2004. С. 289), следует из описания жизни Федора на юге, датированной очень подробно и последовательно: «дней через пять» после приезда на юг он встречает Музу Благовещенскую (или Благово), после чего, уже «зимой», у него случается с ней короткий роман: «что-то быстрое и соблазнительное»; затем наступает «ледяная весна» (очевидно, 1939 года); затем он «все лето совершенно один»; затем прямо указано: «1939. Осенью „грянула война“, он вернулся в Париж» (курсив мой. – А. Б.). Таким образом, Федор от отъезда в 1938 г. до возвращения в Париж осенью 1939 г. проводит около года на юге Франции (в 1939 г. Набоковы вернулись с Ривьеры в Париж в начале сентября).

Весной 1940 г., перед отъездом в Америку, Набоков оставил часть своих книг и бумаг вместе с коллекцией бабочек в доме И. И. Фондаминского. «В июне, когда немцы вошли в Париж, вещи Фондаминского были разграблены, коллекция бабочек уничтожена, а бумаги выброшены на улицу. Племяннице Фондаминского удалось подобрать значительную часть бумаг, и долгие годы они пролежали в угольном погребе, пока в 1950 г. не попали к Набоковым в Америку» (Бойд Б. Владимир Набоков. Русские годы. Биография. СПб., 2010. С. 604).

Там же. С. 598.

Грейсон Дж. Метаморфозы «Дара» // В. В. Набоков: Pro et contra. Антология. [Т. 1]. СПб: РХГИ, 1997. С. 592.

Долинин А. Истинная жизнь писателя Сирина. С. 284. Впрочем, воздушная тревога в Париже была проведена уже 11 сентября 1939 г., о чем написали все газеты. «Chicago Tribune» в номере от 18 октября 1939 г. (p. 4) сообщает о пяти воздушных тревогах в Париже только «за первый месяц войны».

Долинин имеет в виду конспект «последних глав», см. примеч. 158 к тексту рукописи.

Долинин А. Истинная жизнь писателя Сирина. С. 285.

Там же. С. 157–158. Так же решительно он датирует рукопись продолжения «Дара» в примечаниях к «Solus Rex»: «В архиве писателя сохранились наброски нескольких глав второй части „Дара“, написанные в конце 1939 – начале 1940 г., то есть тогда же, когда он готовил к печати начало „Solus Rex“» (Долинин А. Примечания // Набоков В. Собр. соч. русского периода: В 5 т. СПб., 2000. Т. 5. С. 660).

Набоков В. Полное собрание рассказов. 3-е изд., уточ. СПб., 2016. С. 705.

Грейсон Дж. Метаморфозы «Дара». С. 593.

Набоков В. Полное собрание рассказов. С. 709.

Долинин А. Истинная жизнь писателя Сирина. С. 281.

Эти тексты опубликованы нами в издании: Набоков В. Трагедия господина Морна. Пьесы. Лекции о драме. СПб., 2008. С. 305–312.

См. в наст. изд.: «Неподошедшие конечности и недоделанные торсы. Рукопись „Райской птицы“ и ранняя редакция „Solus Rex“ в замысле „Лолиты“».

«В черновом конспекте заключительной главы второй части „Дара“, – пишет Долинин, – Фальтер, таинственный персонаж „Ultima Thule“ <…> упоминается дважды: сначала в заметке, предваряющей рассказ о гибели Зины <…> а затем в самом рассказе: „За эти десять минут она успела сойти с автобуса прямо под автомобиль. Тут же малознакомая дама, случайно бывшая на том автобусе. Теперь в вульгарной роли утешительницы. Отделался от нее на углу. Ходил, сидел в скверах. „Фальтер распался“ (подчеркнуто Набоковым)» (Долинин А. Примечания // Набоков В. Собр. соч. русского периода. Т. 5. С. 664–665). Однако в «самом рассказе» Фальтер, на наш взгляд, не упоминается. В рукописи это место написано иначе (и весьма отчетливо): «Ходил, сидел в скверах<.> Пошел к одним, там нич<ег>о не знали. Посидел. Пошел к Ѳ, посидел; когда оказалось, что уже знают, ушел». Как можно видеть, здесь (и далее) следует последовательное перечисление действий Федора. На правом поле рукописи, против слов «сидел в скверах» есть заметка, заключенная в квадратные скобки (не в кавычки, как у Долинина) и не имеющая отношения к блужданиям Федора по Парижу: [Фальтер распался]. На той же странице есть еще две рабочие записи на правом поле: «(навеяны встречей с Б., говоривше<й?> о jogger’e<)>» и: «Последние главы». В какой момент «распался» Фальтер и что под этим подразумевается, определенно сказать нельзя.

Позднее редактор журнала М. Вишняк писал В. Ф. Маркову (13 июня 1956 г.): «Знаю, что Розанов говорил о Чернышевском и в другом плане, – в том самом, который „художественно“ развил Набоков, вызвав Ваши восторги и восклицание „роскошь“. Но с каких это пор физиологические отправления стали определяющим моментом в русской литературе?» («…Мир на почетных условиях». Переписка В. Ф. Маркова с М. В. Вишняком (1954–1959) // «Если чудо вообще возможно за границей…» Эпоха 1950-х гг. в переписке русских литераторов-эмигрантов / Сост., предисл., примеч. О. А. Коростелева. М., 2008. С. 432).

«Современные записки» (Париж, 1920–1940). Из архива редакции: В 4 т. / Под ред. О. Коростелева и М. Шрубы. М.: Новое литературное обозрение, 2014. Т. 4. С. 324.

Library of Congress / Manuscript Division / Vladimir Nabokov papers. Box 1. Folder 42.

Неопубликованной.

Library of Congress / Manuscript Division / Vladimir Nabokov papers. Box 1. Folder 46.

«Современные записки» (Париж, 1920–1940). Из архива редакции. 2011. Т. 1. С. 878.

Library of Congress / Manuscript Division / Vladimir Nabokov papers. Box 1. Folder 38.

Светокопия (Library of Congress / Manuscript Division / Vladimir Nabokov papers. Box 1. Folder 38).

Columbia University / The Rare Book and Manuscript Library / Bakhmeteff Archive / A. S. Kagan papers.

Очевидно, речь идет о публикации (несостоявшейся) рассказа «Волшебник». Упоминая Боккаччо, Каган имеет в виду эротические новеллы из его «Декамерона», подпавшие под церковную цензуру. С именем Пьетро Аретино связана скандальная история публикации его «Сладострастных сонетов» (1526) в альбоме гравюр непристойного характера.

Library of Congress / Manuscript Division / Vladimir Nabokov papers. Box 1. Folder 38.

Долинин А. «Дар»: добавления к комментариям // NOJ / НОЖ: Nabokov Online Journal, Vol. I / 2007. http://www.nabokovonline.com/volume-1.html

Library of Congress / Manuscript Division / Vladimir Nabokov papers. Box 6. Folder 8.

К тому же мнению пришел Бойд, пишущий о «приложении к роману, которое, как нам доподлинно известно, он в какой-то момент намеревался добавить к первому его тому…» (Владимир Набоков. Русские годы. С. 584). К середине лета 1941 г. Набоков пересмотрел свой замысел и отказался от идеи издать «Дар» двумя томами, что следует из его английского письма к П. А. Перцову от 25 июля 1941 г.: «Книга, которую я бы хотел издать по-русски, – „Дар“. Она должна быть издана в одном томе объемом приблизительно в 500 страниц – это условие принципиально важно, – а именно, ее нельзя разбивать на два тома» (перевод М. Шраера. Цит. по: Шраер М. Д. Набоков: темы и вариации. СПб., 2000. С. 280).

Бойд Б. Владимир Набоков. Русские годы. С. 584.

Набоков В. Второе добавление к «Дару» / Публ. и коммент. А. Долинина // Звезда. 2001. № 1. С. 101; 102. Поскольку более поздний машинописный текст этого сочинения, как мы указали, озаглавлен Набоковым «Второе приложение к „Дару“», мы используем это название.

Цит. по: «Как редко теперь пишу по-русски…» Из переписки В. В. Набокова и М. А. Алданова / Публ., примеч. А. Чернышова // Октябрь. 1996. № 1. С. 129.

«Можно сказать, что то, что Дарвин называл „борьбой за существование“, в действительности есть борьба за совершенство, и в этом отношении главным и самым восхитительным приемом Природы является оптическая иллюзия» (Nabokov V. The Lermontov Mirage // The Russian Review. 1941. Vol. 1. № 1. P. 32. Перевод мой).

Dear Bunny, Dear Volodya: The Nabokov—Wilson Letters, 1940–1971. Revised and expanded edition / Ed., annot. by Simon Karlinsky. University of California Press, 2001. Р. 54.

См. письмо Набокова к Алданову, посланное в конце октября или в самом начале ноября 1941 г.: Набоков В. Переписка с Михаилом Карповичем. М., 2018. С. 29–30.

См.: Набоков В. Второе добавление к «Дару». С. 90.

Набоков В. Письма к Вере. С. 422.

Nabokov’s Butterflies: Unpublished and Uncollected Writings. Boston, 2000. Р. 265.

Грейсон Дж. Метаморфозы «Дара». С. 629. Вместе с тем Грейсон полагает, что «Второе приложение» могло быть написано даже раньше 1939 г. (там же. С. 625). Не исключено, разумеется, что для «Второго приложения» Набоков использовал свои более ранние заметки, в том числе материалы ко второй главе «Дара».

См.: Бойд Б. Владимир Набоков. Американские годы. Биография. СПб., 2010. С. 48. Я обратился за справкой к проф. Блэквеллу, автору книги о научных занятиях и интересах Набокова (Blackwell S. H. The Quill and the Scalpel. Nabokov’s Art and the Worlds of Science. The Ohio State University Press / Columbus, 2009), который сообщил мне, что предпринимал отчаянные попытки разыскать этот текст – безуспешно.

См. письмо Веры Набоковой к Розалинде Уилсон от 24 июля 1952 г. (Nabokov V. Selected Letters, 1940–1977. N. Y., 1989. P. 134–135).

См.: Набоков В. Переписка с Михаилом Карповичем. С. 97.

The New York Public Library / Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Letters to A. S. Kagan.

Именно так, Севастьяном, Набоков несколько раз по-русски называет своего героя и – сокращенно – книгу в письмах к жене.

Набоков В. Письма к Вере. С. 386, 396.

Переписка И. А. Бунина и Н. Н. Берберовой (1927–1946) / Публ. М. Шраера, Я. Клоца и Р. Дэвиса // Иван Бунин. Новые материалы. Вып. II / Сост. О. Коростелев и Р. Дэвис. М.: Русский путь, 2010. С. 53.

Письма В. В. Набокова к В. Ф. Ходасевичу и Н. Н. Берберовой (1930–1939). С. 244.

Там же.

Набоков В. Полное собрание рассказов. С. 709–710.

Это важное наблюдение встречается уже в книге Эндрю Фильда «Nabokov: His Life in Art» (Boston: Little, Brown and Company, 1967. Р. 308); затем – в известной работе Джонсона, вышедшей в «Ардисе» в 1985 г.; см. ее русский перевод: Джонсон Д. Б. Миры и антимиры Владимира Набокова. СПб.: Симпозиум, 2011. С. 277–280. А. Арьев обратил внимание на то, что «первый же абзац „Solus Rex“ содержит упоминание „грифельной дощечки с паролем“. Королевский код передан через нее. Следом оглашен и пароль – в „Ultima Thule“» (Арьев А. Вести из вечности // В. В. Набоков: Pro et contra. Антология. Т. 2. С. 190. См. также: Арьев А. Отражение в аспидной доске. О рассказах Solus Rex и Ultima Thule Вл. Набокова // Revue des études slaves. LXXII / 3–4. 2000. Р. 353–370).

На замысел «Solus Rex» некоторое влияние оказала, по-видимому, трилогия Ф. Сологуба «Творимая легенда» (1914). Ее главный герой Георгий Триродов владеет искусством воскрешения мертвых и в конце становится королем Георгием I в вымышленном островном королевстве, куда переносится действие второй ее части («Королева Ортруда»). Общие черты заметны вплоть до сходства имен: король Арнульф Второй у Сологуба и принц Адульф у Набокова (см. также: Бугаева Л. Д. «Творимая легенда» Набокова // Набоковский вестник. Вып. 6. Научный ред. В. П. Старк. СПб.: Дорн, 2001. С. 32–42). Другой вероятный источник – стихотворение Брюсова «Ultima Thule» (1915), в котором подчеркивается одиночество лирического героя, подобное одиночеству Синеусова: «Остров, где нет ничего и где все только было, / Краем желанным ты кажешься мне потому ли? / Властно к тебе я влеком неизведанной силой, / Ultima Thule». Эти стихи Брюсова, по-видимому, напомнили Набокову о короле из «Фауста», который бросил в море кубок, подаренный ему умершей женой (песня Маргариты «Жил в Фуле король»): «И, как король, что в бессмертной балладе помянут, / Брошу свой кубок с утеса, в добычу акуле! / Канет он в бездне, и с ним все желания канут <…>»; ср. в «Solus Rex»: «<…> первые языческие короли <…> тот, который бросил кубок в море <…> принц цитировал балладу Уперхульма» (Набоков В. Полное собрание рассказов. С. 534).

См.: «Современные записки» (Париж, 1920–1940). Из архива редакции. Т. 4. С. 339–340.

Набоков В. Письма к Вере. С. 399.

Ср.: «Целую твои ножки, моя милая радость, и тысячи и тысячи раз обнимаю тебя. Будь здоровенькая, и я буду счастлив» (Чернышевский Н. Г. Полное собр. соч.: В 15 т. М., 1950. Т. 15. С. 20).

Машинописная копия (Columbia University / The Rare Book and Manuscript Library / Bakhmeteff Archive of Russian and East European Culture / Mark Alexandrovich Aldanov papers). Благодарю И. Н. Толстого, приславшего мне копию этого письма.

Тексты этих писем приводятся нами в издании: Набоков В. Переписка с М. Карповичем. С. 29–30. Квадратные скобки поставлены Набоковым.

Эти фрагменты восстановлены нами по рукописным вставкам Набокова на страницах «Современных записок», см.: Набоков В. Полное собрание рассказов. С. 541, 542. См. также «Замечание текстологического рода» к работе «Неподошедшие конечности и недоделанные торсы» в наст. издании.

Цит. по: Набоков В. Переписка с М. Карповичем. С. 30. 3 января 1942 г. Набоков послал Алданову из Уэльсли следующую расписку: «Получил от М. А. Алданова за „Ultima Thule“[,] напечатанное в New Review[,] 28 долларов. Wellesley, 3–I–42. В. Набоков» (Columbia University / The Rare Book and Manuscript Library / Bakhmeteff Archive / M. A. Aldanov papers).

Долинин А. Истинная жизнь писателя Сирина. С. 279–280.

Набоков В. Весна в Фиальте и другие рассказы. Издательство имени Чехова. Нью-Йорк, 1956. С. 313.

Набоков В. Полное собрание рассказов. С. 709.

Те же временные рамки и тот же порядок глав, что и в предисловии Набокова, указывает Вера Набокова в письме к Стюарту Смиту от 25 февраля 1972 г.: «Русс.<кий> роман <…> был начат в 1939 году и отложен в мае 1940 года, когда мы уехали в США. Две главы – „Solus Rex“ и „Ultima Thule“ – все, что сохранил мой муж, уничтоживший остальные материалы. <…> „Ultima Thule“, первая глава неоконченного романа, вышла в 1942 году <…>, „Solus Rex“, глава вторая, вышла в начале 1940 года» (Nabokov V. Selected Letters. P. 498).

«Современные записки» (Париж, 1920–1940). Из архива редакции. Т. 4. С. 310.

В. В. Сирин-Набоков в Нью Иорке чувствует себя «своим» [Интервью Николаю Аллу] // Новое русское слово (Нью-Йорк). 1940. 23 июня. С. 6. Впервые это интервью было републиковано (с купюрой) О. Сконечной в «Литературном обозрении» (1999, № 2, с. 5–6). Здесь приводится по тексту «Нового русского слова».

Цит. по: Набоков В. Полное собрание рассказов. С. 737.

Бойд Б. Владимир Набоков. Американские годы. С. 31.

См.: Dear Bunny, Dear Volodya: The Nabokov—Wilson Letters. P. 195.

Nabokov V. Selected Letters. Р. 69–71. См.: «Находчивая Мнемозина» в наст. изд.

Набоков послал номер «Нового журнала» со своим окончанием «Русалки» Уилсону в мае 1942 г., что следует из его письма к Набокову от 22 мая 1942 г.

Это предложение в оригинале написано по-русски.

Insomniac Dreams. Experiment with Time by Vladimir Nabokov / Compiled, ed. with comment. by G. Barabtarlo. Princeton University Press, 2017. P. 65–66.

См.: Бойд Б. Владимир Набоков. Американские годы. С. 32, 48, а также письмо Набокова к Уилсону от 16 июня 1942 г.

Там же. С. 49.

Набоков В. Второе добавление к «Дару». С. 92. Еще один американский след: на с. 22 рукописи «Второго приложения» Набоков сначала написал «<…> с язвительными комментариями заслуженного биолога в американском „Zoological Review“», затем вычеркнул слово «американском» (Library of Congress / Manuscript Division / Vladimir Nabokov papers. Box 6. Folder 8). Долинин в своей публикации этого сочинения не отмечает и не приводит вычеркнутые места, иногда довольно пространные.

Сергей Давыдов, нисколько не преувеличивая, заметил: «Возможно, никто другой, ни на родине, ни в эмиграции, так преданно не утверждал значение Пушкина, как Владимир Набоков» (Davydov S. Nabokov and Pushkin // The Garland Companion to Vladimir Nabokov / Ed. by V. E. Alexandrov. New York: Garland, 1995. Р. 482). Другим преданным «потомком Пушкина» был, конечно, Ходасевич. О литературной позиции Набокова как продолжателя пушкинской традиции и соратника Ходасевича см. в наст. изд.: «Продолжение следует. Неизвестные стихи Набокова под маркой „Василiй Шишковъ“».

См. наст. издании: Набоков В. Определения.

Долинин, отметивший пушкинский источник в вопросе Федора, полагает, что Кончеев не заметил его (Долинин А. Истинная жизнь писателя Сирина. С. 288); на наш взгляд, Кончеев, в образе которого немало черт пушкиниста Ходасевича, как раз заметил пушкинский подтекст, ведь Набоков не пишет, что он не понял вопроса, а что «он не совсем до конца понял» его. Ответ Кончеева: «Что ж. Все под немцем ходим» намекает на «конец всему» русскому в прямом смысле (в России слово «немец» долгое время было синонимом вообще «иностранца») – на возможную утрату природной русской речи будущими авторами, которым, следовательно, нечего будет нести «с благоговеньем», и в этом смысле попадает в точку.

Набоков В. Второе добавление к «Дару». С. 108.

Там же. С. 107.

В рукописи «Второго приложения» Пушкин оказывается связующим звеном между энтомологией и литературой в довольно неожиданном преломлении. На пятой странице вверху нам удалось разобрать нереализованную пометку Набокова: «NB найти пушкинскую рецензию на C[h]arl. Nodier». Речь идет о французском писателе, блестящем стилисте, филологе и ученом Шарле Нодье (1780–1844). Долгое время (с легкой руки Лернера) считалось, что Пушкину принадлежит напечатанная в 1830 г. в «Литературной газете» Дельвига неподписанная рецензия на роман Нодье «История о Богемском короле и о семи его замках». Задумавшись о значении этой пометки для «Второго приложения» и для «Дара» в целом, я пришел к выводу, что она не могла быть ограничена лишь пушкинскими мотивами романа. Действительно, Нодье, как известно, был не только выдающимся писателем, но и значительным энтомологом, автором «Рассуждения о назначении усиков у насекомых и об их органе слуха» (1798) и «Энтомологической библиографии» (1801). Упоминание «пушкинской рецензии» показывает, что Набокову было важно связать писателя-энтомолога с именем Пушкина и подчеркнуть, что Нодье был в одно и то же время прекрасным ученым и замечательным писателем, что следует из текста второй части рецензии (которую Томашевский атрибутировал как принадлежащую О. М. Сомову), написанной в форме диалога: «<…> зачем он [Нодье] так часто приискивал по сотням эпитетов к одному слову <…> Зачем он наполнил сряду девять страниц именами насекомых, как, напр., phalenes, noctues, bombyces, pyrales, zygenes [следует еще полдюжины названий бабочек, молей и других крылатых насекомых] и пр. и пр.». В конце концов собеседники, ломающие головы над загадками романа Нодье (в котором одно из имен рассказчика – Теодор), приходят к следующему:

«– Нам трудно будет согласиться.

– И мне так кажется. Со всем тем, мы согласны уже в одном.

– В чем же?

– В необыкновенном таланте автора» (Цит. по: Лернер Н. О. Из литературного наследия Пушкина. Новооткрытая статья // Русская старина. 1913. Т. 156. № 12. С. 540, 542).

Набоков. В. Письма к Вере. С. 401–402.

Dear Bunny, Dear Volodya: The Nabokov—Wilson Letters. P. 50–51. Каламбур с именем Юзефа Теодора Конрада Корженевского, родившегося в Российской империи поляка, ставшего известным английским писателем Джозефом Конрадом. Впоследствии Набоков не терпел сравнения с ним, подчеркивая, что в отличие от Конрада, писавшего только по-английски, он стал известен в равной мере и как русский и как англоязычный автор.

«Как редко теперь пишу по-русски…». С. 129. Не противоречит нашей гипотезе и техническая сторона работы Набокова в это время: Бойд указывает, что роман «Под знаком незаконнорожденных», начатый в 1942 г., Набоков писал тем же старым способом, последовательно, чернилами на отдельных листах бумаги или в тетрадях, и лишь значительно позднее перешел на библиотечные карточки и карандаш (см.: Boyd B. Manuscripts // The Garland Companion to Vladimir Nabokov. P. 342).

«Наш журнал „осуществился“: иными словами, обеспечена одна книга, и так бедно, что о редакторских жалованьях нет и речи. Но сотрудникам мы будем платить <…> Помните Ваше обещание. Но мы вчера подписали соглашение с типографией, которая требует немедленной сдачи беллетристики. Самый последний срок, поставленный ею для первого отдела: 1 ноября, а для второго – 10 ноября. Я знаю, что у Вас материал готов. Очень просим послать его нам до конца месяца. Правда?» (Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Letters to M. A. Aldanov).

Как заметил Стивен Блэквелл, «Дар» представляет собой роман о становлении писателя, о его литературной жизни (так называемый Künstlerroman), и все главные события в нем, прошлое и настоящее, основные темы так или иначе связаны с созданием или подготовкой к созданию героем своих произведений, изменением его творческой личности (Blackwell S. H. Zina’s Paradox. The Figured Reader in Nabokov’s Gift. New York et al.: Peter Lang, 2000. P. 38). Вторая часть романа неукоснительно соблюдает этот же принцип: как и в первой части, в ней раскрывается процесс сочинения стихотворений, происходят встречи с другими писателями, а жизненные обстоятельства героя преломляются в призме его искусства.

Набоков В. Полное собрание рассказов. С. 710.

Прототипом Кострицкого мог быть кембриджский приятель Набокова и кузен его невесты Светланы Зиверт (Набоков был помолвлен с ней в 1922 г.) Михаил Калашников, с которым Набоков видался в Париже в 1936–1937-х гг. и которого позднее в письме к Уилсону назвал «типичным русским фашистом», «черносотенцем и дураком» (письмо от 25 января 1947 г.); вместе с тем этот персонаж представляет собой, очевидно, собирательный образ русского эмигранта профашистского толка, каким был, к примеру, редактор нацистской газеты «Новое слово» В. Деспотули, презрительно отзывавшийся о Набокове, или А. Гарф, отчитавший Набокова в своей рецензии на «Дар» за «антигерманскую пропаганду» и назвавший «„случай Сирина“ наиболее типичным и неприглядным», а литературные круги Парижа – «зловонным болотом» (Гарф А. Литературные пеленки // Новое слово (Берлин). 20 марта. 1938).

Набоков В. Определения.

Набоков В. Полное собрание рассказов. С. 603.

Ходасевич В. <Рец.> «Современные записки», кн. 64-я // Возрождение. 1937. 15 октября. С. 9.

См.: New Directions in Prose and Poetry / Ed. by J. Laughlin. Norfolk. Conn., 1941. P. 569–600.

Набоков В. Собр. соч. русского периода. Т. 5. С. 587.

Как заметил Иван Толстой, «<…> принося Кончееву на высший суд придуманное за Пушкина окончание драмы, Годунов-Чердынцев <…> примеривал для себя возможность такого же конца (Князь в набоковском финале бросается в реку), уподобляясь тем самым Василию Шишкову, герою одноименного рассказа, также пришедшему к мэтру с вопросом – „что делать, как прервать, как уйти“ – и прокладывающему себе путь в инобытие своим же искусством <…> Годунов-Чердынцев возвышал Кончеева до арбитра, достойного судить о пушкинских проблемах. В реальной эмигрантской жизни таким арбитром для Набокова был только один Кончеев – Владислав Ходасевич» (Толстой Ив. Ходасевич в Кончееве // В. В. Набоков: Pro et contra. СПб., 1997. [Т. 1] С. 805).

Ходасевич В. «Русалка». Предположения и факты // Современные записки. 1924. № XX. С. 345. Набоков, отстаивавший свободу писательского вымысла, по-видимому, не разделял предположение Ходасевича об автобиографичной составляющей «Русалки», которое было подвергнуто суровой и справедливой критике (см. Сурат И. Пушкинист Владислав Ходасевич. М., 1994. С. 56–58).

Ходасевич В. «Русалка». Предположения и факты. С. 348.

Набоков В. Собр. соч. русского периода. Т. 5. С. 443.

Любопытно, что пушкинская тема русалки, как показал Джулиан Коннолли, нашла затем применение и в «Лолите» (см.: Connolly J. Russian Cultural Contexts for Lolita // Approaches to Teaching Nabokov’s Lolita / Ed. by Z. Kuzmanovich and G. Diment. New York: The Modern Language Association of America, 2008. Р. 89–93), к которой от второй части «Дара» ведут и другие, уже отмеченные нами, сюжетные и тематические ходы.

Ходасевич В. <Рец.> «Распад атома» // Ходасевич В. Ф. Собр. соч.: В 4 т. М.: Согласие, 1996. Т. 2. С. 416.

Иванов Г. Собр. соч.: В 3 т. М.: Согласие, 1994. Т. 2. С. 10. Примечательно, что в «Распаде атома» Тургенев как будто неслучайно помянут Ивановым в связи с этой протянутой писателем рукой: «Дантес убьет Пушкина, а Иван Сергеевич Тургенев вежливенько пожмет руку Дантесу, и ничего, не отсохнет его рука» (там же. С. 31).

Набоков В. Собр. соч. русского периода. Т. 5. С. 593.

Иванов Г. Собр. соч.: В 3 т. Т. 2. С. 31.

Там же. С. 31–32.

Там же. С. 15.

Ходасевич В. Собр. соч.: В 4 т Т. 2. С. 417.

Иванов Г. Собр. соч.: В 3 т. Т. 2. С. 30.

Там же. С. 32.

Набоков В. Лаура и ее оригинал / Пер., послесл. Г. Барабтарло. 2-е изд. СПб.: Азбука, 2014. С. 33.

Library of Congress / Manuscript Division / Papers of Vladimir Nabokov. Box 6. Folder 8.

Рукопись на обложке тетради озаглавлена автором. Более поздняя карандашная приписка: «и Русалка». Для настоящего издания текст заново сверен с рукописью, учтены некоторые замечания А. Долинина (см. Приложение).

Этот персонаж (Михаил Михайлович) назван по имени русского писателя и путешественника Михаила Дмитриевича Кострицкого (1887 – после окт. 1941), автора исторических и приключенческих книг. Известно, что в 1939 г. Кострицкий жил в Фергане, в 1941 г. был осужден Военным трибуналом войск НКВД (Русские писатели 1800–1917. Биографический словарь / Под ред. П. А. Николаева. Т. 3. М., 1994. С. 106). Совпадение имени и фамилии едва ли может быть случайным в романе, настоящая героиня которого, по позднему замечанию Набокова, «русская литература», поскольку избранный Кострицким псевдоним, М. Д. Ордынцев-Кострицкий, под которым он приобрел известность до революции, сближается с фамилией Федора Годунова-Чердынцева. В художественном же отношении Ордынцев и Чердынцев столь же далеки друг от друга, как в нравственном – племянник Щеголева Кострицкий и писатель Федор Годунов-Чердынцев.

Вычеркнуто: «отряхнул папиросу».

Было: «годах».

Далее следовало: «Очень приятно будет, если переселится в Париж».

Вычеркнуты другие варианты: «с вашей матушкой, ее-то я вовсе не знаю или, может быть, мельком видел в детстве»; «Вот с вашей матушкой… позвольте, нет, кажется, ни разу не довелось встретиться, если мне память не изменяет, что к сожаленью <…>».

Вычеркнуто: «Вы давно безработный?»; «Так вы безработный [?]».

Вычеркнуто продолжение: «но таких встречаешь, должно быть, в часы мужского приема в желтом [кресле?] <…>». Далее Федор назовет его «сифилитическим прохвостом».

Вычеркнуто продолжение: «в серых симметричных пятнах – брился таким он, видимо <…>».

Наплевательство, равнодушие (от фр. Je m’en-fichisme). Ср. у Андрея Белого («Между двух революций», 1934): «<…> он любил шансонетку, вино и хорошеньких дам и плевал на все прочее; в „жеманфишизм“ вложил пузо, как в кресло <…>» (Белый А. Между двух революций. Воспоминания: В 3 кн. Кн. 3 / Редкол.: В. Вацуро, Н. Гей, Г. Елизаветина и др. Подгот. текста и коммент. А. Лаврова. М.: Художественная литература, 1990. С. 215).

Было: «сжал руку в».

Было: «находила на нее».

Вычеркнуто продолжение: «как раз из-за его».

Застежка-молния (от англ. zip). Зачеркнуто: «с молнией».

Было: «противно-грязная рубашка».

Вычеркнуто продолжение: «Ничем, кроме, быть может, широкой переносицы да формой глаз он не был [похож на Щеголева?]».

Ранние, зачеркнутые варианты этого места: «Слушайте, хотите чаю? – Спасибо, не откажусь. Если только вас не затруднит… что ж, пожалуй, чашечку выпью, хотя, честно говоря, я предпочел бы просто стакан воды, или вина, или чего-нибудь такого. – Погодите, у меня там чайник кипит».

Было: «я еврейка».

Было: «масонские».

Вместо этих двух слов было: «недобросовестности».

Было: «усмехнулась».

Вычеркнуто фамильярное: «милая кузиночка».

Имя ее отца, как известно из третьей главы «Дара», Оскар Григорьевич Мерц (умер в Берлине от грудной жабы, когда Зине было пятнадцать лет, за четыре года до ее знакомства с Федором Годуновым-Чердынцевым). Это отчество в романе носит другой персонаж, Любовь Марковна, одинокая пожилая дама в пенсне, частая посетительница литературных салонов. О возможной причине ошибки Набокова см. Приложение.

Было: «говорит», «Г[о]голь [?] как-то сказал, что».

Вычеркнуто: «А когда так мутит, это значит рак? Что-то вроде этого. Уже два раза меня резали». «Этакое лечить некогда».

Было: «две комнаты».

Зачеркнуто: «Годунов-Чер<дынцев>» и «муж», над которым написано «князь». Грейсон полагает, что слово «князь» вычеркнуто, однако, так может показаться оттого, что оно написано поверх другого слова («ответил»?).

Было: «довольно долго».

Вычеркнуто: «Годунов-Чердынцев»; «Князь».

Вычеркнуто продолжение: «придающ[ими] что-то разбойничье».

Было: «сложнейшие складки на лбу».

Было: «демонского дара».

В. В. Виноградов отмечает, что уже «в 30-е годы XIX в. слово крамола воспринимается как архаизм. Но в начале XIX в. крамола, крамольный, крамольник еще довольно широко употреблялись в стилях стихотворного языка и в исторической беллетристике» (История слов. М., 1999. С. 253). Говоря о «крамольно-боярском» облике Федора (уже названного князем), Набоков, конечно, подразумевает историко-литературные коннотации его фамилии и проводит линию от своего героя к Пушкину, вложившему в уста Царя в «Борисе Годунове» (сын Годунова – царевич Феодор) такие слова: «Противен мне род Пушкиных мятежный…» Грубый забытый смысл определения раскрывается в пушкинских выражениях «упрямства дух» и «крови спесь» («Моя родословная»), сказанных им в адрес предков, которым пришлось «смирить крамолу и коварство». Далее в «Розовой тетради», в сценах с Ивонн, это определение Федора получает развитие и отчасти объяснение в его самохарактеристике как «изгнанника и заговорщика» в «популярной» или «вторичной» реальности.

Зачеркнуто: «август[овский]», «сентябрьский».

Возможно, параллель к концовке «Дара»: «как завтрашние облака».

Возможно, имеется в виду основанная А. Н. Барановым «Свободная трибуна в эмиграции» – популярные в Париже в 1935–1939 гг. собрания под лозунгом «за веру, царя и отечество», на которых обсуждались политические и общественные темы (например: «Еврейский вопрос (Евреи в дореволюционной России; в период революции; в СССР и в эмиграции)», 13 февраля 1938 г.; «Беженские вожди», 3 марта 1939 г. и т. п.). Газета «Возрождение» печатала анонсы и отчеты этих собраний.

Нельзя сказать с уверенностью, что следующая после слова «Независимых» реплика не вычеркнута. Далее вычеркнуты слова Зины: «Сейчас он нес страшную дичь. Михал Михалыч считает, – сказала Зина, – что в Германии сейчас <…> О том, что у Гитлера рай, идеальный режим».

Было: «фашизме».

Было: «простокваша».

Было: «Я принесу. Может быть, и вы <…>».

Было: «склоняя».

Отсылка к третьей главе «Дара»: «Ее бледные волосы, светло и незаметно переходившие в солнечный воздух вокруг головы, голубая жилка на виске, другая – на длинной и нежной шее, тонкая кисть, острый локоть, узость боков, слабость плеч и своеобразный наклон стройного стана <…>» (Набоков В. Дар. Второе, испр. изд. Анн Арбор: Ардис, 1975. С. 200. Далее цитаты из романа приводятся по этому изданию с указанием страниц в тексте).

Вычеркнуты варианты продолжения: «и лицо его выражало мальчишеская [sic] было ужасно» (вероятно, изначально было: «его мальчишеское лицо выражало», затем: «его лицо было ужасно»). Мальчишеские черты отмечаются в наружности Гумберта Гумберта, ср.: «<…> интересная внешность автора – <…> мужественная, с примесью чего-то мальчишеского <…>» («Лолита», I, 23).

Написано над невычеркнутым словом «кинематографистов» или «кинематографишек». В письме к жене из Парижа (почт. штемпель 13 февраля 1936 г.) Набоков сообщал: «Пишу четыре, нет, даже пять сценариев для Шифр.<ина> – причем мы с Дастакианом на днях пойдем регистрировать их – против кражи» (цит. по: Бабиков А. Примечания // В. Набоков. Трагедия господина Морна. Пьесы. Лекции о драме. СПб., 2008. С. 547). В 1936–1937 гг. Набоков написал в Париже несколько сценариев для кинематографа (упомянутый в письме Семен Шифрин был известным кинопродюсером Парижа), ни один из которых не был воплощен, и встречался в Лондоне с актером и режиссером Фрицем Кортнером, намеревавшимся экранизировать роман «Камера обскура».

Вычеркнуто продолжение: «стоеросого [sic] пошляка».

Можно разобрать вычеркнутые варианты имен: «Тосеин», «Терентьев» и слова: «от которого воняет», «который, который… И…».

Зачеркнуто: «Чтоб духа его не было».

Последние три слова были вычеркнуты, затем возвращены посредством подчеркивания волнистой линией.

В рукописи: «слуни».

Было: «франчков».

Вычеркнуто продолжение: «Нет, погодите, одну секун[ду]… ведь завтра нужно… мужу… Погодите… шесть. Ах, все равно, еще есть у меня автобусные шесть сполтиной [sic]… У мен[я] Ах, знаете что, можете все взять, у мужа есть, я завтра утром достану». Здесь важная профетическая деталь (как затем о шоферах, играющих в кости) – о деньгах на автобус, имеющая отношение к смерти Зины, которая погибла под колесами автомобиля, сойдя с автобуса.

Сохранился черновик первой редакции этой сцены на отдельных листах (Library of Congress / Manuscript Division / Vladimir Nabokov papers. Box. 13. Folder 29), в котором Набоков попытался воспроизвести пушкинский росчерк. В нем намечены два финала: по одному Князь убегает, по другому «бросается в Днепр». В измененном виде и с другой развязкой (Князь «исчезает в Днепре») заключительная сцена к пушкинской «Русалке» была опубликована Набоковым в «Новом журнале» (1942. № 2. С. 181–184). Опубликованный текст завершается шутливой ремаркой: «Пушкин пожимает плечами».

Слова из монолога Князя, на которых обрывается пушкинский текст. Приведем его заключительную часть:

Печальные, печальные мечты

Вчерашняя мне встреча оживила.

Отец несчастный! как ужасен он!

Авось опять его сегодня встречу,

И согласится он оставить лес

И к нам переселиться…

Русалочка выходит на берег.

Что я вижу!

Откуда ты, прекрасное дитя?

Было: «царевна».

Вычеркнут вариант: «да светом отраженным».

Вычеркнуты варианты: «Как я ждала!»; «Я дочь твоя. Люби меня».

Было: «ловлю стрекоз».

Было: «трепещу». Развитие пушкинского текста: «Русалка. И если спросит он, / Забыла ль я его иль нет, скажи, / Что все его я помню и люблю / И жду к себе».

Вычеркнуто: «земною девой». Ср. в «Русалке» Пушкина: «Им вольно бедных девушек учить / С полуночи на свист их подниматься…»

Было: «О, будь со мною нежен!»

Было: «прозрачен Днепр».

Вычеркнуты реплики: «Да, чтобы»; «О, жизнь моя… Погибну я… Вот гибель, вот…»; «О, не зови…».

После этих слов вычеркнуто: «Иди же к ней, отец».

Над этим невычеркнутым словом: «Исчеза[ет]».

Было: «Чур, чур меня…».

Песня русалок у Пушкина, исключенная Набоковым из опубликованного в «Новом журнале» текста.

У Пушкина: «Одна. Тише, тише! под кустами / Что-то кроется во мгле. // Другая. Между месяцем и нами / Кто-то ходит по земле».

В черновике другой редакции заключительной сцены «Русалки» после слов Князя «Чур, чур меня. Сгинь, страшная малютка» следует ремарка: «Убегает» и затем ремарка: «Русалки поют». Песня русалок в этом варианте короче и ближе к опубликованному в «Новом журнале» тексту, чем к тексту рукописи второй части «Дара»:

Всплываем, играем

и пеним волну[,]

на свадьбу речную

зовем мы луну.

В подводное царство

сошел и затих

на ложе холодном

безмолвный жених.

И вот осторожно[,]

до самого дна[,]

до лба голубого

доходит луна.

И тихо смеется[,]

склоняясь к нему[,]

Царица Русалка

в своем терему.

(Library of Congress / Manuscript Division / Vladimir Nabokov papers. Box. 13. Folder 29).

На левом поле чуть ниже косо написано: «Таня». Имя указывает на живущую в Париже сестру Федора Годунова-Чердынцева, о которой известно из пятой главы «Дара», что у нее есть дочь («Мне было так забавно узнать, что у Тани родилась девочка, и я страшно рад за нее, за тебя», 391); она также является героиней рассказа «Круг» (1934), который должен был стать (возможно, под названием «Деталь орнамента» – так озаглавлена его архивная рукопись) «Первым приложением» к «Дару».

Квадратные скобки принадлежат Набокову.

Грейсон прочитала эти слова в рукописи, как «Встреча и Полет», приняв «съ» за союз «и»; Долинин исправил эту ошибку, пояснив, что таким у Набокова первоначально было имя проститутки Ивонн (Долинин А. Истинная жизнь писателя Сирина. С. 287). Действительно, далее в двух местах рукописи можно разобрать перечеркнутые «Colette» и «Колетъ», над которыми написано «Yvonne» и «Ивонн» – имя, возникающее после того, как Набоков придумал созвучие «Ивонн – Иван» (в более поздней вставке). Вероятно, Грейсон ввело в заблуждение, что второе слово ясно читается с начальной «П» и одним «т» на конце: «Полетъ» (Набоков писал букву «ё» без умлаута), тогда как имя Colette в русской транскрипции пишется с двумя «т», как его пишет и сам Набоков в «Других берегах» (в этом автобиографическом романе его носит французская девочка, в которую юный Набоков влюбился на пляже Биаррица). Следует учитывать, что в рукописи несколько раз встречаются описки, в которых «к» идентично «п» в начале слов, и нет никаких оснований полагать, как это делает А. Арьев, не читав рукописи, что в «Розовой тетради» имя проститутки могло быть «Полет» (Paulette) (Звезда. 2015. № 4. С. 165).

Вычеркнут другой вариант этих строк: «всю улицу перевернуло / [1 – нрзб. ] и выбило стекло».

Схожий ряд глаголов в той же грамматической форме и со схожим ритмическим рисунком находим в четвертой части цикла Ходасевича «У моря» (из сб. «Европейская ночь», 1927), ср.: «Вот тогда-то и подхватило, / Одурманило, понесло, / Затуманило, закрутило, / Перекинуло, подняло…» Описанию неожиданного поэтического порыва, которому посвящены эти строки Ходасевича (как и его «Баллада», 1921), отвечает в «Даре» эпизод (глава первая), в котором Федор на вечерней улице сочиняет стихотворение «Благодарю тебя, отчизна…», причем в романе используется схожий глагольный ряд: «столкнуло», «прокатилось», «полетело» (64). К этим же стихам Ходасевича Набоков, по-видимому, обращается также в конце наброска сцены с Ивонн в стихах «И мимо столиков железных…».

Вычеркнуто другое начало: «Он обернулся, [она] совсем повернулась, обернулась, полуповернулась».

Вычеркнуто после этого: «Сто монет», «шаров».

Вполне возможно, что Набоков сначала написал «сто» (по-французски «cent»), но потом или переделал это слово, или вычеркнул его. В «Лолите»: «Я осведомился о ее цене, и она немедленно ответила с музыкальной серебряной точностью (птица – сущая птица!): „Cent“» (I, 6). Описания свиданий Годунова-Чердынцева с Ивонн в измененном виде, но с сохранением многих деталей (вплоть до тех же французских фраз с той же интонацией) вошли в первую часть «Лолиты», где Гумберт Гумберт вспоминает свои свидания с молодой французской проституткой Моникой в Париже (в «Лолите» также речь идет о «Париже тридцатых годов», I, 5). Долинин, однако, утверждает, что «в русской версии „Лолиты“ нарративная часть эпизода почти полностью лишена стилистических и лексических совпадений с черновыми набросками „Встреч с Колет“» (Долинин А. Истинная жизнь писателя Сирина. С. 293).

Перед словом «фран[цузская]» вычеркнуто: «звучит как». После слова «увлекается» вычеркнуто: «„Закусил удила“ по-французски». Как заметил А. Долинин (см. Приложение к настоящей публикации), имеется в виду игра слов: «cent balles» («сто шаров») – s’emballe («закусить удила»).

Ср. в «Волшебнике»: «И за все это, за жар щек, за двенадцать пар тонких ребер, за пушок вдоль спины, за дымок души, за глуховатый голос, за ролики и за серый денек, за то неизвестное, что сейчас подумала, неизвестно на что посмотревши с моста… Мешок рубинов, ведро крови – все что угодно…» (Набоков В. Собр. соч. русского периода. Т. 5. С. 51).

Ну ладно, ничего не поделаешь! (фр.)

Было: «тронулась».

Вычеркнуто продолжение: «с длинным звон[ом]». Долинин полагает, что здесь у Набокова «завитый и длинный звук»: «Отвечу также на единственное текстологическое возражение Бабикова, которое имеет под собой хоть какие-то основания. Оно касается слова, которое Бабиков читает как „завѣт[н]ый“, а я как „завитый“. Начертание буквы во втором слоге после „в“ действительно можно принять за „ѣ“ <…> Однако первоначальное продолжение фразы и отсутствие „н“ в четко написанном слове не оставляют никаких сомнений в том, что чтение Бабикова представляет собой гиперкоррекцию. Невозможно себе представить, чтобы Набоков даже в черновике назвал звонок/звук „заветным и длинным“, допустив неловкий силлепс и при этом пропустив суффикс в прилагательном, тогда как завитый и длинный (о звонке или звуке) – остранняющая метафора в набоковском духе» (Долинин А. Ответ А. Бабикову / Nabokov Online Journal, Vol. X–XI (2016 / 2017). Эти возражения не представляются обоснованными. Внимательное прочтение этого места рукописи показывает, что Набоков не писал «и длинным», а написал так: «и подъ завѣтный[,] съ длинны[мъ] звон[омъ]», но сразу вычеркнул это продолжение из-за тавтологии «звон – звонок». Союз «съ» в «Розовой тетради» по начертанию нередко напоминает «и» (из-за этого Грейсон приняла фразу «Встречи с Колет» за «Встречи и Полет»). Далее: в рукописи, причем и на этой же самой странице, имеется много слов с пропущенными буквами, одной или несколькими, так что пропуск «н» не является исключением и ничего не доказывает. Словосочетание же «заветные звуки», в отличие от бессмысленного «завитый звук», Набоков уже использовал до «Розовой тетради» в «Приглашении на казнь»: «Потом ему показалось, что осторожно возобновились заветные звуки за стеной <…>» (Гл. XIV). Наконец, в очень близкой по содержанию и деталям к «Розовой тетради» сцене «Лолиты» находим объяснение этому звонку: молодая проститутка приходит с Гумбертом в такой же парижский отель, в котором звучит такой же «заветный» (по второму значению слова – тайный, известный немногим) звонок: «Она повела меня вверх по обычной крутой лестнице с обычным сигналом звонка, уведомляющим господина, не желающего встретить другого господина, что путь свободен или несвободен – унылый путь к гнусной комнатке, состоящей из кровати и биде» (I, 6).

На странице оставлено место для одной-двух строк.

Ср. в «Лолите»: «Она повела меня вверх по обычной крутой лестнице…» (I, 6).

Было: «задком». Изменение замечено А. Долининым.

«Парижская жизнь» (1866) – название оперетты Жака Оффенбаха, сюжет которой строится на обмане богатой шведской четы, приехавшей в Париж. Как заметил Ю. Левинг, здесь подразумевается фривольный парижский журнал с тем же названием, на обложке которого изображалась шляпная картонка (Leving Yuri. Keys to the Gift. A Guide to Nabokov’s Novel. Boston, 2011. P. 24).

Ивонн. А ты? (фр.)

Эта строка написана на верхнем поле на другой странице, но знаком перенесена в это место.

Вычеркнуто другое начало: «Грубый набросок женщины, загримированной паро[дией?] горничной».

Было: «в поддельные монеты».

Наконец одни (фр.) Ниже на полях: «восем[надцати] девятнадц[ати] лет?». Ср. в нью-йоркском письме Набокова к жене от 20 марта 1941 г.: «Гулял один. Seuls. Solus» (Набоков В. Письма к Вере. С. 402).

В «Лолите»: «Когда я осмотрел ее ручки и обратил ее внимание на грязные ногти, она проговорила, простодушно нахмурясь, „Oui, ce n’est pas bien“, и пошла было к рукомойнику…» (I, 6). Эта деталь – грязные ногти, повторенная в «Лолите», – может указывать на помощь Ивонн своему отцу-садовнику, упомянутому во второй части «Дара», но не в «Лолите».

Из стихотворения Фета «Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали…» (1877).

В 1889 г. И. А. Ефрон основал акционерное издательское общество «Ф. А. Брокгауз – И. А. Ефрон», выпускавшее крупные русскоязычные энциклопедии.

Вычеркнуто после этого: «Все равно».

Из «Каменного гостя» Пушкина.

В «Лолите»: «…захотела узнать, не стереть ли ей <…> слой краски с губ <…>» (I, 6).

В «Лолите»: «Я не мог удержаться, чтобы не сказать ей, какая она хорошенькая <…>» (I, 6).

Далее следовало вычеркнутое продолжение: «Чтобы не изодрались. Не может забыть, как на днях <…> Объяснила, что так делает после того, как тип изодрал сапогами – ненужный образ».

В этом месте можно разобрать несколько густо вымаранных фраз к другим вариантам: «Смерть последовала от разрыва сердца»; «а что если я сейчас умру от разрыва сердца!»; «и в общем несуществующая подушка»; «я сейчас умру, как президент республики»; «подушка опять вошла в фокус». Вероятно, имеется в виду президент Французской республики Феликс Фор (1841–1899), умерший от удара, по слухам, во время близости со своей любовницей, куртизанкой Маргерит Стенель.

В «Лолите»: «Il était malin, celui qui a inventé ce truc-là» («Хитер был тот, кто изобрел этот фокус». I, 6).

Вычеркнуто добавление в скобках: «Тургенев определил бы что именно». Это ироничное замечание призвано было, очевидно, направить читателя к двум местам «Дара»: к первой главе: «В стук выколачиваемых ковров иногда вмешивалась шарманка, коричневая[,] на бедных тележковых колесах, с круглым рисунком на стенке, изображавшим идиллический ручей, и вращая то правой, то левой рукой, зоркий шарманщик выкачивал густое „O sole mio“» (69); и к четвертой: «<…> Тургенев, с его чересчур стройными видениями и злоупотреблением Италией <…>» (267). А. Долинин отметил здесь отсылку к «Вешним водам» Тургенева: «Вдруг на улице шарманка заиграла арию из „Фрейшюца“: „Durch die Felder, durch die Auen…“» (Тургенев И. С. Полное собр. соч. и писем: В 30 т. Сочинения. Т. 8. М.: Наука, 1981. С. 277).

Ср. в «Лолите» описание первого свидания с проституткой Моникой: «Поразительно быстро раздевшись, она постояла с минуту у окна, наполовину завернувшись в мутную кисею занавески, слушая с детским удовольствием (что в книге было бы халтурой) шарманщика, игравшего в уже налитом сумерками дворе» (I, 6).

Для чистого все чисто (искаж. нем. «Dem Reinen ist alles rein»). Подразумевается новозаветная максима: «Для чистых все чисто; а для оскверненных и неверных нет ничего чистого, но осквернены и ум их и совесть» (К Титу, 1:15). Набоков мог иметь в виду эти слова в интерпретации Ницше в «Так говорил Заратустра»: «Для чистого все чисто – так говорит народ. Но я говорю вам: для свиней все превращается в свинью!» («О старых и новых скрижалях», 14. Пер. Ю. Антоновского), а также подразумевать риторические обороты расовой доктрины нацистской пропаганды, широко использовавшей высказывания Ницше и понятия «чистой расы» или «крови» (тема, связанная с образом Кострицкого).

Куплю себе чулки! (фр.) В «Лолите» приводится эта же французская фраза, после чего следует: «и не дай мне Бог когда-либо забыть маленький лопающийся звук детских губ этой парижаночки на слове „bas“, произнесенном ею так сочно, что „a“ чуть не превратилось в краткое бойкое „o“» (I, 6).

Мёдон (Meudon), юго-западный пригород Парижа.

Имеется в виду разговорное выражение «poser un lapin», французский эквивалент русского «подложить свинью».

Эта рабочая запись в квадратных скобках, как будет видно далее, – краткий план развития всей сцены. После нее оставлено место, а ниже – перечеркнутая рабочая запись для начала следующего эпизода: «Всякая сознательная связь с жизнью портила волшебство случая. Поэтому не списался с ней, хотя был адрес. И ждал на углу, только зная день, когда приезжает (дважды в неделю) из-под Парижа».

К этому месту на верхнем поле: «только то, что верил [?] и там же, – но ведь прошло около года».

Было: «рыхл и жаден».

Набоков имеет в виду «своенравное прозванье» из стихотворения Боратынского «Своенравное прозванье дал я милой в ласку ей…» (1832).

После этого вычеркнуто: «желтые волосы горничной, неприст[ойный?] звоно[к]».

Было: «раз в месяц делал с ней то-то и то-то».

Было: «желтоволосая».

Было: «безво[з]вратно и давно стало для него».

От скобки стрелка на поле и пометка: «разметить [?] во втором свидании».

Было: «зримую величину».

Далее вычеркнуто: «[из-за] этого счастия он продолжал – дважды всего, а кажется, что он видался с ней долго и много раз».

Над этим словом Набоков поставил в скобках знак вопроса.

Зачеркнуто: «Колетъ».

После этого вычеркнуто: «позор цивилизации», «резиновое тело».

У Набокова: «сутенором», как если бы он соединил «сутенера» с «тенором».

Было: «весельчаков».

Вместо «наважденье лубочной жизни» было: «шутовские притязания вашего мира».

Вместо вписанного вверху страницы «максимально горькой» (с очевидным намеком на Максима Горького, известного своими сюжетами о низах общества) были эпитеты: «другой», «страшной».

Зачеркнуто другое начало предложения: «Проституточка моя <…>»

Было: «мелкие немецкие».

Зачеркнут вариант: «тянувших».

Было: «устами цветными».

Было: «холодный сок людей безд.<ушных?>»

Было: «За трупом оставляя труп».

Затем следовало вычеркнутое: «фруктовых лавок мимо».

Цитата из концовки стихотворения Ахматовой «На шее мелких четок ряд…» (1913): «А бледный рот слегка разжат, / Неровно трудное дыханье, / И на груди моей дрожат / Цветы небывшего свиданья».

Вычеркнутый вариант последней строки: «где следа, дева, королева…» К этим строкам на полях рукописи Набоков сделал две приписки: «Тут стихи постепенно переходят в прозу. Ф.<едор> К.<онстантинович> возвращается домой», и (против стихов) «в строчку» (т. е. записать стихи в строчку – прием, не раз использованный в «Даре»). Рифмы и тематика стихотворения напоминают строки из четвертой части цикла Ходасевича «У моря» (сб. «Европейская ночь», 1927), к которым они, вероятно, и обращены. Ср.: «Опрокинул столик железный, / Опрокинул пиво свое. / Бесполезное – бесполезно: / Продолжается бытие» (у Набокова «полезные» завсегдатаи). «Рюмочки губ» (по отмеченному у Даля значению: «рюмкою» – «воронкою», «раструбом») указывают на стихотворение О. Мандельштама «Ламарк» (1932), ср.: «Мы прошли разряды насекомых / С наливными рюмочками глаз». После публикации в «Новом мире» «Ламарк» обсуждался в эмиграции и, по-видимому, своим содержанием запомнился энтомологу Набокову. Н. Оцуп писал о нем: «Глубочайшая тема мандельштамовской лирики слышится мне в одном из последних его стихотворений „Ламарк“ <…>», из которого он привел несколько строф, в том числе с этими строками (Оцуп Н. О поэзии и поэтах в СССР // Числа (Париж). 1933. № 7–8. С. 239). Любопытно, что именно в 1941 г., когда Набоков работал над продолжением «Дара», в письме к Дж. Лохлину (от 10 февраля) относительно состава переводов русских поэтов для сборника «New Directions in Prose and Poetry», в котором он участвовал с переводами Ходасевича, Набоков упомянул «несколько стихотворений Мандельштама» для возможного перевода (Nabokov V. Selected Letters. P. 37). Кроме того, рекламы и уборные отсылают к собственному стихотворению Набокова «Поэты» (1939), напечатанному под псевдонимом Василий Шишков и также обращенному к Ходасевичу: «детей малолетних, играющих в прятки вокруг и внутри уборной…»; «рыданья рекламы на том берегу» (подробнее см. в наст. изд. «Продолжение следует. Неизвестные стихи Набокова под маркой „Василiй Шишковъ“»). В рецензии на сборник «Литературный смотр» (1940) Набоков, уничижительно отзываясь о «Распаде атома» Иванова, отметил в нем как раз «банальные описания писсуаров». Примечательно, что парижские уличные писсуары нередко появляются после этого у самого Набокова в сочинениях, имеющих отношение к предвоенному Парижу. Кроме «Поэтов», эта деталь также возникает в «Парижской поэме» (1943): «писсуары / за щитами своими журчат», и в «Воззвании о помощи» (1940): «…в парижской комнате с видом на милое мутное небо, на бедную роскошь каштана, на черную веспазьянку [т. е. кабину писсуара – по имени императора Веспасиана, впервые введшего их в обиход в Древнем Риме], оклеенную сине-красным сензано…» (См. в наст. изд.: Владимир Набоков. Воззвание о помощи).

Важно, что эта «рябь на поверхности» соотнесена со словами дочери из окончания «Русалки»: «Дай руку. Подойдем поближе. Видишь, / Играет рябь, нагнись, смотри на дно», а эти слова, в свою очередь, отсылают к главе пятой «Дара»: «Дай руку, дорогой читатель, и войдем со мной в лес. Смотри: сначала – сквозистые места…» (370). Кроме того, сравнение отсылает к пятой главе романа, к тому месту, где Федор схожим образом обдумывает сочиняемые им стихи, как и здесь, соблазнившись «случайным сбродом образов»: «…и умер исполин яснополянский, и умер Пушкин молодой… – а так как это было ужасно, то побежала дальше рябь рифмы <…>» (395; курсив мой).

Этот абзац остался недописанным: Набоков оставил место для его продолжения.

Ближе к середине страницы проведена отделительная черта, под которой записан вычеркнутый набросок описания соития из следующего далее эпизода (вычеркнутые слова отмечены в тексте): «До этого. Относится ко второму свиданию.

Не зная, что придумать, чтобы продлить это состояние, куда деть свое тяжелое он ладонью низко пригнул ее маленькую голову с серы[ми?] с рассеянными глазами из своих ноющих недр и врос в ее как бы неохотно раскрывающиеся мягкие уста, раскрывающиеся нарочно неохотно, но и это было не то, ибо слишком неудержимо начиналось брожение, а хотелось еще пожить и тогда и он перешел к другому другой теме и от предоставив ее рукам свое неуклюжее сиротство поцеловал ее в губы перенявшие и сзади у нее был желтоваты[й] синяк и слишком быстро опять подступило. Он вернулся к прошлому но [вытер?] он отвел ее го[лову], глядя в небо потолка и тихо почил его по воле [Очевидно, «почил по его воле», т. е. по воле неба. ] Я обожаю тебя, сказал он безнадежно, и повернув ее к себе, поцеловал ее в еще сладкие, еще горячие губы. Mais aussi tu [ami?] très gentil – снисходительно-дружески (и вероятно думает который час – но в этом-то все ее безнадежном отсутствии – вся сила смысл моего безнадежного блаженства). Она захлопотала <…>».

Текст от слов «ладно» до «горничиха» – рабочая запись на верхнем поле. Возможно, Набоков хотел подобрать к русскому слову «требовательней» подходящее французское слово и, чтобы не забыть об этом, написал его в латинской транскрипции.

Все, что пожелаешь… степенно (фр.).

Вот те на! (фр.)

К этой рабочей записи приписка на полях: «Относится ко второму свиданию».

Далее в рукописи вычеркнуты следующие строки: «Наверстать потерянное в прошлом, обмануть будущее. Удесятерить ее образ, пока она здесь, живая».

Вычеркнуто: «Перекладывать и опять удалять».

Из неопубликованного при жизни Пушкина стихотворения «Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем…» (1832?): «Порывом пылких ласк и язвою лобзаний / Она торопит миг последних содроганий!» Это стихотворение написано александрийским стихом (шестистопный ямб с цезурой после третьей стопы). Неясно до конца, что имел в виду Набоков, говоря о пятистопной строке среди александрийских: пятистопных строк в этих стихах Пушкина нет. Вместо «александрийских» было: «шестистопных». Вычеркнуто другое начало предложения: «Кем это сказано? – „Торопит миг…“ – у него к жене <…>». По-видимому, Набоков хотел отметить противопоставление у Пушкина блудницы («вакханки молодой») и жены («О, как милее ты, смиренница моя!»), о которой он говорит в конце: «И оживляешься потом все боле, боле – / И делишь наконец мой пламень поневоле!» К этому месту, возможно, должна была относиться не получившая в рукописи развитие тема близости с Зиной, набросанная в рабочей записи, предваряющей встречу с Ивонн: «Какая она изящная, жалкая, и что у нее один любовник за другим <…>»; и тут же следом стыдливые слова Зины: «Ах, Боже мой, Феденька, не нужно, – говорила она тихо и с какой-то рассеянной (машинальной, увещевательной) [интонацией], как бы думая о чем-то другом, но тоже незначительном, – ну, право же».

В романе Набокова «Взгляни на арлекинов!» такова же вторая жена повествователя Аннетта, носящая имя пушкинских возлюбленных, ср.: «<…> теперь я рад тому, что никогда не был настолько глуп и низок, чтобы не заметить восхитительного контраста между ее воспаленной стыдливостью и теми редкими моментами сладостной неги, в которые на ее лице появлялось выражение детской сосредоточенности, торжествующего наслаждения, а кромки моего недостойного сознания начинали достигать ее слабые стоны» (Набоков В. Взгляни на арлекинов! СПб., 2016. С. 125).

Было: «розовых мочках».

Было: «мягким».

Вычеркнуто: «затаил дыхание, пока гладил по волосам».

Было: «но неудержимо началось брожение».

А ты тоже, я тебя нахожу очень милым (фр.). Начальный вариант был такой: «Mais toi aussi très gentil» («А ты тоже очень милый»).

На полях: «Дружба – рифма, любовь – ассонанса [sic] (Альбомная эпиграм[м]а)».

Вместо этого слова было: «la mort» (смерть).

Я люблю меч, что сверкает, рыбу, что трепещет, и животик моей милой. (Эта французская фраза была не раз исправлена и переписана в рукописи, и за верность ее интерпретации ручаться затруднительно. – А. Б.)

Эта фамилия вновь возникает затем в «Бледном огне» Набокова, в котором есть намек на то, что Кинбот на самом деле является русским профессором Боткиным (чья фамилия анаграмматически дает «Кинбот»).

Хорошо, если хочешь, мне подходит… (фр.)

Вычеркнут другой вариант: «когда пришел вернулся к себе».

То есть с Лазурного Берега (Côte D’ Azur).

Зачеркнуто: «в Лионе».

На полях: «Между первым и вторым свиданиями выяснил, что дело не вышло, и написал об этом жене». О каком деле идет речь – неизвестно.

Вверху на полях две записи: (1) «(навеяны встречей с Б., говоривше[й?] о „jogger’е“)». Можно предположить, что это нотабене для эпизода с упоминаемой ниже Музой Благовещенской (или Благово), которую Федор встретил на Лазурном Берегу и которая, судя по всему, была его парижской знакомой; что же имеется в виду под «jogger» определенно сказать нельзя: у этого слова множество значений, от бегуна трусцой до карманного справочника; (2) зачеркнуто: «Конец» и под этим словом: «Последние главы» (у Грейсон и Долинина: «Последняя глава», однако в рукописи читается: «Послѣднія главы»).

Схожим образом в «Лолите» Гумберт узнает по телефону о смерти Шарлоты на улице.

Было: «соскочить».

На правом поле: [Фальтер распался].

Здесь у Набокова четко написана буква, напоминающая русскую фиту, но не с волнистой, как должно быть, а с прямой чертой внутри (такая буква существует в ряде кириллических алфавитов неславянских языков). Нельзя сказать, что этим инициалом Набоков обозначил «Фальтера»: фита использовалась в русской письменности по этимологическому принципу – только в словах, заимствованных из греческого языка и только на месте греческой теты, «Фальтер» же взят Набоковым из немецкого языка (мотылек, бабочка). Возможно, он намеревался написать иное имя, начинающееся на «о», и просто перечеркнул его.

Сокращение от Saint в топонимических названиях, например, Сен-Тропе на Лазурном Берегу.

Города Лазурного Берега: Фрежюс, Канн, Ментона.

Эту фамилию, которая, должно быть, привлекла внимание Набокова из-за возможности ее реверсивного прочтения: «во благо», носит (как отметила Грейсон) вторая жена героя «Взгляни на арлекинов!». Любопытно, что она появляется в жизни Вадима Вадимовича сходным образом – после того, как умирает его первая жена, Айрис Блэк, погибшая на парижской улице от рук Владимира Благидзе.

Вычеркнуто предложение: «Утром на пляже».

Дневная бабочка из семейства голубянок, знатоком которых был Набоков. Здесь заметна тематическая связь со «Вторым приложением» к «Дару»: «Вот она, вот, эта картинная галерея гениальной русской природы – великолепная синева черного „кавалера“, вместе с тигром дающего тропический привкус дальневосточной фауне; оранжевые кончики, почти по моде африканских пьерид, опрятной и стройной „пиротои“ [т. е. бабочки из семейства пьерид Zegris pyrothoe (Eversmann, 1832)], красы весенних степей <…> небесно-наивные волжские голубянки…» (Library of Congress / Manuscript Division / Vladimir Nabokov papers. Box 6. Folder 8). Далее во «Втором приложении» «авис» будет упомянут отдельно.

Далее вычеркнуто начало предложения: «Достал сачок».

Возможно, Набоков имел в виду Музу Благовещенскую, которая, очевидно, уехала и оставила его одного. Вместе с тем, поскольку слово написано со строчной буквы, мы не можем утверждать этого. Образ этого таинственного персонажа, возможно, призван напомнить стихи Фета «Музе» (1882): «Пришла и села. Счастлив и тревожен, / Ласкательный твой повторяю стих; / И если дар мой пред тобой ничтожен, / То ревностью не ниже я других». По всей вероятности, Набоков не исключал трактовки этой приморской любовницы Федора как олицетворения музы, вернувшей его к литературе и вдохновившей на сочинение финала «Русалки».

У Набокова «ссыском», как если бы он хотел сперва написать «ссылка».

Деревня в горах, недалеко от Ментоны, где Набоковы провели начало лета 1938 г. и где ему посчастливилось поймать редкий экземпляр бабочки-голубянки (Мулине упоминается во «Втором приложении к „Дару“»).

Или «Кощеев», с фольклорными ассоциациями, призванными, может быть, поддержать сказочную тему «Русалки» или указать на смещение реального плана повествования после смерти Зины (и смерти самого прототипа Кончеева в «Даре» – Ходасевича, умершего 14 июня 1939 г., тогда как действие этих «последних глав» продолжения романа отнесено к осени 1939 г.). Долинин прочитал это имя как «Концеев» (Истинная жизнь писателя Сирина. С. 283), однако буква «н» во всех словах разборчиво написанного конспекта финала читается ясно (и очень четко – например, выше в слове «Конец» или в слове «конца» в последней фразе), здесь же она отсутствует.

Было: «кончик».

Квадратные скобки принадлежат Набокову. «Х» – не инициал Ходасевича, как предположила Грейсон (Метаморфозы «Дара». С. 611), а латинский «Икс». «Вполпьяна» может указывать на Бунина, которого Набоков схожим образом описывал жене в парижских письмах 30-х гг.

Имеется в виду «Романс» (1924) Ходасевича, в котором он развил пушкинский набросок «В голубом эфира поле…» (Россия. 1924. № 2. С. 147, с примечанием: «Окончание Пушкинского наброска. Первые пять стихов написаны Пушкиным в 1822 году»). «Двойное отрицание» находим в следующих строках Ходасевича: «Догаресса молодая / На супруга не глядит, / Белой грудью не вздыхая, / Ничего не говорит». «Романс» подверг резкой критике А. И. Куприн, напечатавший 3 мая 1924 г. открытое письмо в парижской «Русской Газете». Ответ Ходасевича был опубликован в «Последних новостях» 22 мая того же года. В нем он, в частности, заметил:

«<…> в своем письме вы пытаетесь аргументировать „от Пушкина“, – и здесь возражать приходится, ибо с невежеством надо бороться. Вас привело в „ужас“, что три строки моего стихотворения „запружены“ четырьмя отрицаниями <…> Увы, Александр Иванович! Позвольте сообщить вам довольно известные пушкинские стихи, которые тоже содержат как раз четыре отрицания в трех строках <…> Еще больше того: вот пушкинские стихи, содержащие в трех строках целых пять отрицаний <…> Если бы вы знали вашего любимого Пушкина, то вступаясь за него, не писали бы, что от четырех отрицаний в трех строках „веет тихим, скучным, неуклюжим ужасом“. Далее, вы пробуете уничижительно сравнивать мое стихотворение с „Коньком Горбунком“ или, что по вашему то же самое, с „гитарным перебором штабного писаря“. И опять попадаете в неловкое положение. Ведь именно никто иной как <…> столь любимый вами Пушкин написал для ершовского „Конька Горбунка“ первые четыре стиха, а когда сказка была окончена, отзывался о ней восторженно <…> Теперь вы видите, Александр Иванович, что прежде, нежели „вступаться“ за Пушкина, его надобно знать. И это не я, а вы, своим невежественным заступничеством, совершили „грубую выходку с великой тенью Пушкина“. <…>» (Ходасевич В. А. И. Куприну // Последние новости. 22 мая 1924. С. 3).

О значении этой полемики в замысле «Дара» см.: Блюмбаум А. Маргиналия к «Дару»: прокурор Щеголев // НОЖ / NOJ: Nabokov online journal / Ed. by Yuri Leving. 2008. Vol. II.

Попытка В. Брюсова «обработки и окончания» пушкинских «Египетских ночей» не нашла сочувствия у критиков.

Имеются в виду строки «В младенчестве я все на дне сидела / И вкруг остановившиеся рыбки / Дышали и глядели», отсутствующие в опубликованном в «Новом журнале» тексте. Замечание Кончеева вновь отсылает к Ходасевичу, к его стихотворению «Берлинское» (из сб. «Европейская ночь», 1927): «А там, за толстым и огромным, / Отполированным стеклом, / Как бы в аквариуме темном, / В аквариуме голубом – / Многоочитые трамваи / Плывут между подводных лип, / Как электрические стаи / Светящихся ленивых рыб» (Подробнее об истории продолжения «Русалки» и набоковских вариантах см.: Бабиков А. Примечания // Набоков В. Трагедия господина Морна. Пьесы. Лекции о драме. С. 625–630).

Эта деталь напоминает эпизод в «Других берегах» Набокова, где он описывает свою беседу с Буниным в парижском ресторане (гл. 13, подгл. 3).

Об этой аллюзии см.: «„Дар“ за чертой страницы».

О первом замысле см.: Бабиков А. Примечания // Набоков В. Трагедия господина Морна. Пьесы. Лекции о драме. СПб., 2008. С. 547–549; о втором – письма Набокова к М. М. Карповичу. Июнь—октябрь 1940 г. (Набоков В. Переписка с Михаилом Карповичем (1933–1959). М., 2018. С. 47–51).

См., напр.: Виноградов И., Воропаев В. Комментарии // Гоголь Н. В. Полное собр. соч. и писем: В 17 т. М.; Киев. Т. 5. 2009. С. 574. То обстоятельство, что Гоголь приступил к сочинению второго тома «Мертвых душ», когда первый том находился в процессе длительного цензурного рассмотрения, сближает историю сочинения и публикации двух книг, поскольку вторую часть «Дара» Набоков начал сочинять, не издав еще всех пяти глав первой. О том, что Набоков усиленно занимался Гоголем именно в 1941 г., свидетельствует его лекция о мастерстве Гоголя, прочитанная в колледже Уэльсли 15 октября 1941 г. (см.: Набоков В. Переписка с Карповичем. С. 92). Вскоре он начал писать свою английскую книгу о Гоголе, которую закончил в 1943 г.

Ошибка с отчеством Зины – «Марковна» вместо «Оскаровна» – на мой взгляд, еще раз убеждает в том, что продолжение «Дара» Набоков сочинял значительно позднее публикации романа в 1937–1938 гг. в «Современных записках», а не что «он писал наброски в спешке, не сверяясь с текстом „Дара“», как полагает Долинин.

В своем большом собрании материалов и сведений относительно «Дара» Юрий Левинг поместил описание «Розовой тетради» (следующее Грейсон и Долинину) и свой перевод на английский язык разобранного им двухстраничного эпизода свидания Федора с Ивонн (Leving Yuri. Keys to the Gift: A Guide to Vladimir Nabokov’s Novel. Boston, 2011. P. 18–29). Я благодарен ему за присылку соответствующих страниц из этой книги и приношу ему извинения за то, что его работа не была учтена в журнальной публикации рукописи.

Сам Долинин в своей публикации архивного «Второго приложения к „Дару“» (Звезда. 2001. № 1. С. 85–109) не следует никакому принципу в указании конъектур: так, он дает конъектуру: «Самостоятель[ность]», но отчего-то не дает ее в таких же случаях ранее или позже, к примеру, на той же странице должно быть так: «высокого любопыт[ства]»; еще раньше: «пре[па]ратов», «ратов[ав]ший» и т. д.

В уточненном издании автобиографии «Speak, Memory» (1967) Набоков снял преувеличение о том, что этим штемпелем «чья-то неутомимая и бездельная рука украсила все книги, все бумаги, вывезенные мной из Франции», сказав лишь, что он «украшает и другие бумаги и книги» (Ch. 14, 3). Б. Бойд сообщил мне, что этот штемпель встречается и на чистых страницах в бумагах Набокова. Оттиск штемпеля см. на черновике «Поэтов» в наст. изд. (с. 101).

Эти слова Долинина приводятся по тексту его статьи в «Nabokov Online Journal» (с. 12). Они отсутствуют в тексте, напечатанном в «Звезде» (с. 232); надлежащей оговорки о том, что статья публикуется в «НОЖе» и в «Звезде» в разных редакциях нет.

См.: Долинин А. Бедная «Лолита» // Набоков В. Лолита. М., 1991. С. 14. Гипотеза о том, что финал романа выдуман повествователем Гумбертом, основывается у Долинина в том числе на его утверждении, что в русском переводе «Лолиты» Набоков в финале будто бы намекает на истинное местонахождение Гумберта во время убийства Куильти, что он на самом деле якобы все время находился в Нью-Йорке и никуда не уезжал. В словах Гумберта в конце его «Исповеди»: «и я в состоянии сноситься с тобой, хотя я в Нью-Йорке, а ты в Аляске» (в английском оригинале Нью-Йорк не упоминается, а сказано лишь: «хотя я здесь, а ты в Аляске») Долинин видит авторское указание на это, не принимая во внимание, что в более позднем тексте, сценарии «Лолиты», этому упоминанию дается простое объяснение. В Прологе сценария, которого Долинин, по-видимому, не читал (во всяком случае, он его ни разу не упоминает ни в своих комментариях, ни в своей статье «Lolita in Russian» в сб. The Garland Companion to Vladimir Nabokov. New York & London: Garland, 1995. Р. 321–330), прямо сказано, что Гумберт пишет свою «Исповедь» в «камере <…> в городской тюрьме Нью-Йорка» (Набоков В. Лолита. Сценарий / Пер., предисл., примеч. А. Бабикова. СПб.: Азбука, 2010. С. 37). После посещения беременной Лолиты, убийства Куильти и последовавшего затем ареста Гумберта препровождают в «лечебницу для психопатов» (по-видимому, в ту самую, в которой он уже лечился после возвращения из канадской экспедиции в Нью-Йорк), а затем для решения его судьбы – в тюрьму Нью-Йорка, где он и сочиняет свою «Исповедь». Именно этим, на наш взгляд, объясняется уточнение в русском переводе романа (в котором немало и других уточнений) «я в Нью-Йорке, а ты в Аляске», а вовсе не желанием Набокова приоткрыть тайну своего замысла – в угоду прихотливой интерпретации Долинина (Примечание 2018 г.).

Долинин А. Бедная «Лолита». С. 14. В новом издании: «Называя „Серую Звезду“ <…> „столицей книги“, Набоков, как кажется, имеет в виду авторское сознание, „серое вещество“, в котором происходит „звездная вспышка“ <…>» (Долинин А. Как сделана «Лолита» / Набоков В. Лолита. Коммент. А. Долинина. СПб., 2015. С. 373).

Омри Ронен заметил, что «[к]роме очевидной ассоциации с похожим на „Лолита“ именем девочки-жены Чарли Чаплина, молодой кинозвезды Литы Грей, это <…> сокращенная цитата из раннего стихотворения Анны Ахматовой, которая, будучи сопоставленной с цитатами из По („And the stars never rise, but I see the bright eyes // Of the beautiful Annabel Lee“ <…>), звучащими на протяжении всего романа, играет роль тематического ключа к поискам Гумберта Гумберта, утратившего Лолиту:

Долго шел через поля и села,

Шел и спрашивал людей:

„Где она, где свет веселый

Серых звезд – ее очей?“

Как комментатор, я использовал бы этот подтекст, чтобы подтвердить мое соотнесение Серой Звезды с серыми глазами Лолиты, светящими с небес после ее смерти, подобно ясным очам Аннабель Ли, а не с серым веществом <…> как у Александра Долинина» (Ронен О. Подражательность, антипародия, интертекстуальность и комментарий // Новое литературное обозрение. 2000. № 42. С. 256).

Долинин А. Истинная жизнь писателя Сирина. СПб., 2004. С. 280. Опровержению «мифотворческого» подхода Долинина к Набокову посвящена статья Б. Бойда «Nabokov’s Transition from Russian to English: Repudiation or Evolution?» в кн.: Boyd B. Stalking Nabokov: Selected Essays. New York: Columbia University Press, 2011. P. 176–202.

Долинин А. Карл Проффер и Владимир Набоков: к истории диалога // Новое литературное обозрение. 2014. № 125. С. 149.

Долинин А. Истинная жизнь писателя Сирина. С. 292.

Boyd B. Vladimir Nabokov. The Russian Years. Vintage, 1993. P. 505 (Перевод мой).

Nabokov V. The Tragedy of Mister Morn / Transl. by Anastasia Tolstoy and Thomas Karshan. New York: Vintage, 2012; Nabokov V. Natasha. Traduit du russe par Bernard Kreise. Gallimard, 2010.

Измайлов Н. В. Текстология // Пушкин. Итоги и проблемы изучения / Под ред. Б. П. Городецкого, Н. В. Измайлова, Б. С. Мейлаха. М.; Л., 1966. С. 559.

Одной из немногих книг, включающих в себя тематическое собрание архивных материалов Набокова, является подготовленный Бойдом и С. Швабриным том «Verses and Versions. Three Centuries of Russian Poetry Selected and Translated by Vladimir Nabokov» (Harcourt, 2008), в котором впервые опубликованы ценные заметки, переводы, варианты и письма Набокова о русской поэзии от Ломоносова до Окуджавы. Другой том – большое собрание материалов, посвященных бабочкам и энтомологии: Nabokov’s Butterflies. Beacon Press, 2000.

Набоков В. Несколько слов об убожестве советской беллетристики и попытка установить причины оного / Публ., примеч. А. Долинина // Диаспора. Новые материалы II. СПб.: Феникс, 2001. С. 11, 21. Архивный текст приводится по: The New York Public Library / Berg Collection / Vladimir Nabokov papers. Manuscript box 1.

Nabokov V. Father’s Butterflies // Nabokov’s Butterflies. P. 198–234.

Из-за чего набоковский текст и его перевод, который дает Долинин («Замечательный шедевр [?] Великого Мастера [?] лепидоптерологов»), лишился великолепного образа; должно быть так: «Знаменитый шедевр Великого магистра ордена лепидоптерологов».

Под «гепиолом» Набоков имеет в виду упомянутого в «Истории животных» ночного мотылька hepiolos: «Большинство насекомых хорошо чувствуют себя в то время года, в какое они возникают, когда лето бывает подобно весне, влажной и теплой <…> и другой зверек, похожий на мотылька, летающего около светильника» (Кн. VIII, гл. XXVII, 154). Следует заметить, что Аристотель подробно описал метаморфозу гусеницы и различал предположительно шелкопряда – «некюдала», бабочек, которые выходят из капусты, – «прасокурид», а также «возникающих от гусениц» «гипер» и «пений» (Кн. V, гл. XIX, 97).

Относительно вычеркнутых мест, которые Долинин в принципе не воспроизводит в своей публикации рукописи «Второго приложения», мы говорим не только об отдельных словах и фразах, но и о значительных целостных отрезках текста, которые Набоков при подготовке рукописи к печати мог использовать или даже восстановить. К примеру: «Эта теория, которая до сих пор кажется правящим кругам ученого мира беззаконной фантазией, ходом коня с доски в пустоту (вследствие того, что совершенно не усвоены основные положения автора), образовалась у моего отца в последний год его ученой деятельности; сгущенно изложенная всего на тридцати страницах в виде добавленья к последнему им выпущенному тому „Lepid. Asiat.“, она сводила задним числом к плоской нелепице общепринятую классификацию». Далее в рукописи следует перечеркнутое продолжение: «которой и он держался в своих трудах за небольшими изменениями, ему подсказанными, как теперь ясно, не столько поступательным движением мысли с тех точек[,] где остановился тот или другой классификатор (и с коих всякий мог бы дальше пойти в смысле, скажем, выноса вида из рода[,] давно его содержащего[,] в ново-созданный род или исторических изысканий касательно приоритета родового названия), сколько подсознательным предчувствием того порядка идей, среди которых он теперь очутился[,] в сущности[,] так неожиданно, как человек[,] легший спать у себя в спальне, а проснувшийся на плоту в океане» (Library of Congress / Manuscript Division / Vladimir Nabokov papers. Box 6. Folder 8).

Вероятно, Долинин имел в виду коварного и трусливого сэра Мелеганта (Maleagant, Meleagant), который предал рыцарей Круглого стола и был убит Ланселотом в честном поединке, как о том рассказывается у Кретьена де Труа и Томаса Мэлори.

«Возможны, конечно, и даже неизбежны отдельные ошибки чтения, трудности расшифровки отдельных слов, но в общем нет сомнения, что ключ к правильному чтению и пониманию рукописей Пушкина, даже самых запутанных, – у нас есть» (цит. по: Виноградов В. В. Проблема авторства и теория стилей. М., 1961. С. 147).

С. А. Рейсер привел поучительный пример в отношении текстологической работы с автографом Пушкина: «Если учесть, что подача вариантов <…> сравнительно редко бывает бесспорной, станет ясным, что специалист вряд ли доверится проделанной другим исследователем работе, а обратится к рукописям (или их воспроизведениям) лично <…> В „Основах текстологии“ <…> приведен очень яркий пример. Стихотворение Пушкина „Вот Муза, резвая болтунья…“ было транскрибировано П. О. Морозовым в первом академическом издании в 1912 г., затем Б. В. Томашевским в 1922 г., и, наконец, С. М. Бонди в 1931 г. – все три транскрипции между собой несхожи» (Рейсер С. А. Основы текстологии. 2-е изд. Л.: Просвещение, 1978. С. 39).

В. В. Набоков. Материалы для критики © The Estate of Vladimir Nabokov, 2015, 2019

В. В. Набоков. Небрежные мысли © The Estate of Vladimir Nabokov, 2019

В. В. Набоков. Смерть Гумилева. Зверинец Гумилева.

Каннак Е. Из воспоминаний о Сирине // Верность. Воспоминания. Рассказы. Очерки. Paris, 1992. С. 216. См. также: Каннак Е. Берлинский «Кружок поэтов» (1928–33) // Русский Альманах / Под. ред. З. Шаховской, Р. Герра, Е. Терновского. Париж, 1981. С. 363–366.

Веретено. Литературно-художественный альманах. Книга первая. Берлин: Отто Кирхнер и K°, 1922. С. 149–152.

Подробнее о ранней истории русских литературных объединений см.: Русский Берлин 1921–1923. По материалам архива Б. И. Николаевского в Гуверовском институте / Сост., ред., примеч. Л. Флейшмана, Р. Хьюза, О. Раевской-Хьюз. Paris: YMCA-Press; М.: Русский путь, 2003; Будницкий О., Полян А. Русско-еврейский Берлин 1920–1941. М.: Новое литературное обозрение, 2013.

Бойкот сотрудников «Накануне» // Руль. 12 ноября 1922. С. 9.

Дроздов А. Дар слез // Накануне. 16 декабря 1922. С. 3.

См.: Бойд Б. Владимир Набоков. Русские годы. Биография. СПб., 2010. С. 259–260. В конце 1922 г. редактор влиятельнейшей «Новой русской книги» А. С. Ященко дал Дроздову следующую характеристику: «А. Дроздов – писатель „эмиграции“, возненавидевший ее, выпустил в Берлине ряд книг – „Подарок Богу“, „Девственница“ и др., с художественным дарованием, но, вследствие своей чрезмерной склонности к патетичности и р[и]торике, – линия Леонида Андреева – часто неприятный. Очень неточный в художественных деталях, торопливый и сплошь и рядом однообразный» (Ященко А. Литература за пять истекших лет // Новая русская книга. 1922. № 11/12. С. 4).

В рецензии на альманах «Грани» Яковлев охарактеризовал Набокова как «молодого поэта большой, почти на глазах крепнущей лирической силы, поэта с художественным ограничением и мерой» (Яковлев Н. <Рец.> Литературный альманах «Грани». Книга I. Берлин, 1922 // Новая русская книга. 1922. № 1. С. 21).

См. ниже дружеские эпиграммы Набокова на некоторых «братьев» «Круглого Стола». Подр. см.: Струве Г. Из моих воспоминаний об одном русском литературном кружке в Берлине // Три юбилея Андрея Седых. Альманах. Нью-Йорк, 1982. С. 189–194. Струве Г. Владимир Набоков. По личным воспоминаниям, документам и переписке // Новый журнал. Кн. 186. 1992. С. 176–189.

Подр. см.: Будницкий О. Братство Русской Правды – последний литературный проект С. А. Соколова-Кречетова // Новое литературное обозрение. 2003. № 64. С. 114–143.

См.: Набоков В. Собр. соч. русского периода: В 5 т. СПб.: Симпозиум, 1999. Т. 1. С. 744–745.

Леонид Иванович Страховский (1898, Оренбург – 1963, Торонто) – поэт, прозаик, переводчик, историк и литературовед. Окончил Царскосельский Александровский лицей, в 1917 г. поступил в Петроградский университет, тогда же начал сочинять стихи. Дружил с Г. Ивановым, который его познакомил с Гумилевым, сочувственно отнесшимся к его стихотворным опытам. После революции выехал в Архангельск, где стал помощником главы временного правительства Северной области Н. В. Чайковского. В 1919 г. эмигрировал в Англию. С 1922 г. – деятельный участник литературной жизни русского Берлина, сотрудничает с журналом «Сполохи», альманахами «Веретено», «Медный всадник» и в том же году выпускает под псевдонимом Леонид Чацкий книгу рассказов «Фантазии лорда Генри», сборник стихов «Ладья» и перевод романа Г. Шеффауэра «Корабль шампанского». В середине 20-х гг. уезжает в Бельгию и поступает в Лувенский университет, там выпускает под своим именем сборник эротико-декадентских рассказов «Мистерия в восьми рассказах» (Брюссель: Издательство русских писателей в Бельгии «Единорог», 1926) и второй сб. стихов (всего из десяти стихотворений) «У антиквара» (в том же издательстве, 1927). Получив степень доктора истории, переезжает в США, преподает в университете Мэриленда и в Гарварде. Автор книг по истории и русской литературе. С 1948 г. – профессор университета Торонто, где основывает журнал «Современник», продолжает печатать стихи (в том числе под старым псевдонимом), выпускает сборник «Долг жизни. Третья книга стихов» (Торонто, 1953) и статьи.

Чацкий Леонид. О современной английской литературе // Сполохи. 1922. № 12. С. 35–37. В конце статьи указана дата: «Берлин. 1. 9. 1922». Любопытно, что в своем обзоре Страховский даже не упоминает поэтов-георгианцев, одному из которых Набоков посвятил восторженное эссе «Руперт Брук»: «<…> за последние двадцать – двадцать пять лет в Англии не было ни одного крупного поэта», – утверждает Страховский. Набоков не мог бы согласиться с тем, что «новый путь в английской поэзии поделили между собой выросшие, как грибы, „исты“: нео-символисты, импрессионисты, нео-импрессионисты, имажинисты, футуристы, нео-футуристы <…> И каждый из этих сосунков поэзии кричит о пальме первенства». Из новых поэтов Сраховский выделяет только Виктора Нойберга, не упоминая ни Брука, ни Хаусмана, ни Грейвза, ни Де ла Мара (Там же. С. 36).

Подр. об английских связях Струве см.: Казнина О. Русские в Англии. Русская эмиграция в контексте русско-английских литературных связей в первой половине ХХ века. М.: Наследие, 1997. С. 174.

Время выхода сборника в свет устанавливается на основании объявлений издательства Е. А. Гутнова в газетах «Руль» и «Дни». Вместе с «Ладьей» тем же издательством была выпущена книга рассказов Чацкого «Фантазии лорда Генри», рецензия В. Татаринова на которую появилась в «Руле» 17 декабря 1922 г.; рецензия А. Бахраха на «Ладью» – в газете «Дни» 24 декабря 1922 г. (Алексеев А. Д. Литература русского зарубежья. Книги 1917–1940. Материалы к библиографии / Отв. ред. К. Д. Муратова. СПб.: Наука, 1993. С. 164).

Гумилев Н. Стихотворения и поэмы (Б-ка поэта. Большая серия) / Сост., примеч. М. Д. Эльзона. Л., 1988. С. 104–105.

Письма Глеба Струве Владимиру и Вере Набоковым 1942–1985 годов / Вступ. ст., подготовка текста и коммент. М. Э. Маликовой // Русская литература. 2007. №. 1. С. 232. Рассказ Струве о старой няне, назвавшей Страховского Пушкиным, по-видимому, бродячий литературный анекдот 1920-х гг.: Г. Иванов, рассказывая о Мандельштаме в «Литературных портретах», изложил подобную историю: «При всем этом он был похож чем-то на Пушкина. И не одними баками. Это потом находили многие, но открыла это сходство моя старуха-горничная. <…> Однажды (Мандельштам как раз был в отъезде) я принес портрет Пушкина и повесил над письменным столом. Старуха, увидев его, покачала укоризненно головой:

– Что вы, барин, видно, без всякого Мандельштамта не можете. Три дня не ходит, так вы его портрет вешаете!» (Иванов Г. Литературные портреты / Под ред. М. Л. Суриса. М.; Берлин, 2016. С. 47).

Татаринов В. <Рец.> Л. Чацкий. Фантазия [sic] лорда Генри. Изд. Е. Гутнова. Берлин, 1922 // Руль. 1922. 17 декабря. С. 11.

Чацкий Леонид. Фантазии лорда Генри. Берлин. Издательство Е. А. Гутнова, 1922. С. 5.

Набоков В. Собр. соч. русского периода: В 5 т. Т. 1. С. 744.

Страховский Л. Звезда // Возрождение (Париж). 1949. № 6. С. 57.

Струве Г. Письма о русской поэзии II // Русская мысль. 1923. Кн. 1–2. С. 297.

«Все, что пишет о Мандельштаме в своих бульварных мемуарах „Петербургские зимы“ Георгий Иванов <…> мелко, пусто и несущественно. Не надо ни памяти, ни внимания, ни любви, ни чувства эпохи. Все годится и все приемлется с благодарностью невзыскательными потребителями. Хуже, конечно, что это иногда попадает в серьезные литературоведческие труды. Вот что сделал Леонид Шацкий [sic!] (Страховский) с Мандельштамом: у автора под рукой две-три книги достаточно „пикантных“ мемуаров <…> Эти книги использованы полностью. <…> Дата смерти устанавливается произвольно – 1945. <…> То, что в ряде журналов и газет печатались стихи Мандельштама <…> Шацкого нисколько не интересует. Он очень развязно объявляет, что на стихотворении „Музыка на вокзале“ Мандельштам кончился, перестал быть поэтом, сделался жалким переводчиком, опустился, ходил по кабакам и т. д. <…> И все это в книге, вышедшей под эгидой лучшего, старейшего и т. п. университета Америки (Гарвардского) <…>» (Ахматова А. Мандельштам // Воздушные пути. Альманах. № IV. Нью-Йорк. 1965. С. 43–44). Имеется в виду книга Страховского «Craftsmen of the World. Three Poets of Modern Russia: Gumilyov, Akhmatova, Mandelshtam» (Harvard, 1949).

Страховский Л. Фет и Ахматова. Литературная заметка // Новый журнал. 1957. № 49. С. 261–264.

Друзья, бабочки и монстры. Из переписки Владимира и Веры Набоковых с Романом Гринбергом (1943–1967) / Вступ. ст., публ. и коммент. Р. Янгирова // Диаспора I. Новые материалы / Отв. ред. В. Аллой. Париж, СПб.: Athenaeum—Феникс, 2001. С. 481.

Moynahan J. «Lolita» and related memories / Nabokov. Criticism, reminiscences, translations and tributes / Ed. by Alfred Appel, Jr. & Charles Newman. London: Weidenfeld and Nicolson, 1971. P. 250–251.

Подтверждения этому найти не удалось. В Берлине в 1928 г. под трамвай попал и погиб старший товарищ Набокова, писатель, критик и переводчик Юлий Айхенвальд, в литературный кружок которого в середине 20-х гг. входил Набоков вместе с некоторыми участниками «Братства» (Чацкий и Струве к тому времени уехали из Берлина).

Nabokov V. Strong Opinions. New York: Vintage, 1990. P. 294–295. Перевод мой.

В сборнике 37 стих-ний и два эпиграфа: один из Омара Хайяма (на английском в переводе Фицджеральда), второй из Глеба Струве («Жизнь, точно медленная барка…», 1922. Включено в сб. «Утлое жилье», 1965).

В 1928 г. Набоков написал рецензию «Омар Хайям в переводах Ив. Тхоржевского» (Руль. 30 мая 1928), в которой доказывал, что Тхоржевский пользовался английскими переводами Хайяма, сделанными «Фиц-Джеральдом» (Набоков В. Собр. соч. русского периода: В 5 т. Т. 2. С. 657–660).

Из первого стих-ния сборника – «Англия, страна зелени яркой…»

Эти графства значатся в подписи под стих-ниями «На холмах Сассекса», «Последний пир», «Цветы вербены», «На кладбище св. Мэри».

Это стих-ние (с посвящением Глебу Струве) заканчивается строками: «И катится земля, этот проклятый шар, / В последнюю из своих безумных ночей» (С. 27).

Имеется в виду знаменитое утверждение Уайльда, развитое затем Набоковым не только в сфере искусства, но и в области естествознания, в его теории мимикрии (в «Даре» и во «Втором приложении к „Дару“»), о том, что жизнь подражает искусству. В эссе «Упадок искусства обмана» Уайльд писал: «Откуда, как не от импрессионистов, эта чудесная коричневатая дымка, обволакивающая улицы наших городов <…> Кому, как не им и их вождю, обязаны мы чарующим серебристым туманом над реками <…>? Поразительная перемена лондонского климата за последние десять лет полностью объясняется влиянием этой вот школы живописи. <…> Туманы, вероятно, случались в Лондоне веками. <…> Но никто на них не обращал внимания, и мы о них ничего не знали. Их не существовало, пока они не были изобретены Искусством» (Пер. А. Зверева).

Из стих-ния «Два слова»: «Это губящее „никогда“, / Это безумное „невозможно“…» (вероятно, Чацкий имел в виду знаменитое «nevermore» Э. По).

«Лиловые кружева»: «Эту девушку в платье лиловом / Кто-то неверный забыл приласкать, / Потому она вечером зимним, суровым, / Пошла на улицу Любовь искать» (С. 16).

«Ожидание»: «Лишь дождь снаружи / Мне с грустью песенку поет / Одну и ту же» (С. 17).

Из стих-ния «Сумрак»: «В отблесках огней моего автомобиля / Светится рельс лучезарная нить, / Уходящая в даль, которую любили / Так недавно поэты и стараются забыть. // И эта даль меня манит лиловой дымкой <…>» (С. 33).

У Чацкого: «Голос смуглого Пьеро» («Смуглый Пьеро». С. 14).

Не совсем так. У Чацкого это стих-ние названо «Дуэль» и помечено: «Из цикла „Тени Версаля“» (С. 21–22).

В стих-нии «Мечта заката»: «Я паж изломанной мечты, / Измученной душой ищу созвучий…» (С. 12).

Из стих-ния «Безумная ночь»: «Даже лица прохожих в blanc et noir…» (С. 27).

Надежда Александровна Лаппо-Данилевская (1874–1951), автор множества романов, посвященных дореволюционной России, печатавшихся в России и затем в Берлине, Риге, Париже. Любопытно, что героя первого романа Лаппо-Данилевской «В тумане жизни» (1911) зовут Виктор Смуров. Такую же фамилию носит герой «Соглядатая» (1930) Набокова.

Примеры из стих-ний «Мечта заката», «Обрученная ветру», «Смуглый Пьеро» (в котором, однако, несколько иначе: «Почему же сердце каменней?»), «Дуэль», «Снежная ночь», «Сумрак».

Из стих-ния «Страница дневника».

Набоков не совсем точно цитирует концовку «Тоски»: «Счастливый! Ты не знаешь, что такое любовь… / Пей, наслаждайся» (С. 23). В этом стих-нии есть и такие нелепые строки: «Серый паук, приди помоги! / Ты такой красивый».

«Страница дневника»: «А в ушах дрожит поцелуев звон».

«Безумная ночь»: «А на земле в мучении дней / Люди, умирая, стонут» (С. 27).

«Стрела и роза»: «Я убежал, испуганный, прочь» (С. 55).

В последней строке стих-ния «Ветер – кудри, ветер – очи…» (единственного в сборнике, имеющего дату: 25 августа 1922 г.): «Ветер, ветер голубой…» (С. 11).

«Ирине Р.»: «Увидеть вас, голубые тучи…» (С. 18).

«Обрученная ветру», «Память» (в котором, однако, эпитет раскрывается в его прямом значении: «Забуду ли город черный, / Прокоптелые стены домов» – С. 42), «Цветы вербены».

«Дуэль».

В стих-нии Блока «Недосказанной речи тревогу…» (1901): «Ароматом неведомой встречи / Сердце хочет дрожать и цвести». В этой рецензии Набоков находит сомнительными образы «Пьерро» у поэта, «пишущего после Блока»; позднее, в речи «О Блоке» (1931), он выскажется более определенно: «Этой феерией [стихами Блока] русская поэзия завершила столетнее свое действо, и повторения программы не будет. По стопам Блока следовать нельзя. Поэтическое его имущество перейдет в казну русской литературы, а не к частным лицам» (Набоков-Сирин В. О Блоке / Публ. и примеч. С. Швабрина // Новый журнал. 2014. Кн. 277. С. 209).

«Мысль» (С. 28).

«Вельможа»: «И взор восторженно синий, / И рот, очерченный мукой…» (С. 56).

Набоков не случайно вспомнил именно Вертинского, для песен которого характерны приведенные строки Чацкого: очевидно, стихи последнего о Пьеро напомнили ему знаменитый эстрадный образ Вертинского – «субтильного» или «лунного» Пьеро, который не раз пародировался до и после революции.

«На кладбище св. Мэри»: «Тогда загремят кольчуги / И дрогнут заржавленно шпоры» (С. 49).

«Графинин паж»: «Что я не в силах больше удержаться / Поцеловать твой нежный алый рот» (С. 51).

«Обрученная ветру» (С. 13).

«Страница дневника» (С. 19).

«Цветы вербены» (С. 48).

Концовка стих-ния «Страх» из цикла «Портреты» (С. 50).

Квадратные скобки принадлежат Набокову.

«Стук в окно» (С. 36). Набоков принял его вторую часть за отдельное стих-ние.

«Стук в окно»: «И вновь сменяется ветрами / Октябрьской осенней непогоды» (С. 37). Этот упрек Набоков затем повторит по крайней мере дважды, в рецензии на стихи Поплавского (1931): «Чрезвычайно часты ошибки слуха, гимназические ошибки, та, например, небрежность, та неряшливость слуха, которая, удваивая последний слог в слове, оканчивающемся на две согласные, занимает под него два места в стихе: „октяберь“, „оркестер“, „пюпитыр“» (Набоков В. Собр. соч. русского периода. Т. 3. С. 696) и в «Даре» по поводу стихов Яши Чернышевского: «И все это было выражено бледно, кое-как, со множеством неправильностей в ударениях <…> „октябрь“ занимал три места в стихотворной строке, заплатив лишь за два» (Набоков В. Дар. Второе, испр. изд. Анн Арбор: Ардис, 1975. С. 47).

«Ветер – кудри, ветер – очи…» (С. 11).

«Ожидание» (С. 17).

Обычно: «Сидит милый на крыльце / С выраженьем на лице. / С выраженьем на лице, / Что сидит он на крыльце» (Санников В. З. Краткий словарь русских острот. М., 2012. С. 104).

«Память» (С. 42).

«Старость» (С. 24), «Вельможа» (С. 56), «Последний пир» (С. 46).

«Цветы вербены», «Последний пир», «На холмах Сассекса».

«Тень прошлого», «Снежная ночь».

«Ветер – кудри, ветер – очи…», «Дуэль».

«Смуглый Пьеро», «Корабли» (С. 15), «Ирине Р.» (С. 18), «Мысль».

«Но глаза бесконечной муки / Не твои, и я их боюсь, – / Я их видел на дне фелуки, / Покидая родную Русь» (С. 52).

«Тень прошлого».

Согласно протоколам «Братства» эти лица не входили в его состав. По-видимому, они примкнули к «Братству» позднее и, возможно, не как его постоянные члены, а как приглашенные гости.

Hoover Institution Archives / Gleb Struve papers. Box 108, folder 20.

Евгений Львович Кумминг (1899–1980), поэт, журналист, в 1933–1934 гг. редактор националистической газеты «Новое Слово» (Берлин). В письме к Р. Гринбергу от 19 января 1953 г. Вера Набокова со слов мужа сообщала: «Относительно Кумминга, кот<орого> помнит по „Рулю“, почти ничего не знает, говорит, „кажется, прохвост“. В литературном же смысле говорит, что К<умминг> неудачный подражатель тех „акмеистов“, что помельче» («Дребезжание моих ржавых русских струн…» Из переписки Владимира и Веры Набоковых и Романа Гринберга (1940–1967) / Публ., предисл., примеч. Рашита Янгирова // In Memoriam. Исторический сборник памяти А. И. Добкина / Сост. В. Е. Аллой, Т. Б. Притыкина. СПб., Париж: Феникс—Athenaeum, 2000. С. 380).

Примечание Г. П. Струве под машинописной перепечаткой этой рукописи: «Написано в Берлине экспромтом на собрании кружка писателей на квартире у Г. П. Струве в конце 1922 или (вернее) в 1923 году. Рукописный подлинник» (Hoover Institution Archives / Gleb Struve papers. Box 108, folder 20). Стихи приведены в: Набоков В. Письма к Глебу Струве / Публ. Е. Белодубровского // Звезда. 1999. № 4. С. 24.

Письма Глеба Струве Владимиру и Вере Набоковым 1942–1985 годов. С. 235–236.

Струве ошибается: Страховский был племянником жены известного историка Ростовцева, Софьи Михайловны Кульчицкой (1878–1963).

Письма Глеба Струве Владимиру и Вере Набоковым 1942–1985 годов. С. 236.

В. А. Амфитеатров-Кадашев (1888–1942), публицист, прозаик, драматург, критик; Сергей Горный – псевдоним Александра Авдеевича Оцупа (1882–1948), поэта, сатирика, беллетриста; Сергей Кречетов – псевдоним С. А. Соколова (1878–1936), издателя, поэта-символиста, гл. ред. издательства «Гриф» и «Медный всадник»; И. С. Лукаш (1892–1940), беллетрист, журналист, соавтор Набокова по пьесам и скетчам для берлинского театра-кабаре «Синяя птица»; Г. П. Струве (1898–1985), поэт, критик и литературовед, многолетний корреспондент Набокова.

В. Е. Татаринов (1892–1960), прозаик, критик, журналист, постоянный автор «Руля», в 1923 г. вместе с женой организовал литературный кружок, который возглавлял Ю. Айхенвальд и в котором Набоков принимал участие.

Так в рукописи. Леонид Григорьевич Мунштейн (псевд. Lolo; 1866–1947), поэт, публицист, драматург, театральный деятель.

Напротив крупно: Данила Павлович Вейсер [Вейер?]

С. К. Маковский (1877–1962), поэт, художественный критик, организатор выставок, издатель; входил вместе с Набоковым в содружество «Веретено».

По-видимому, имеется в виду писатель Борис Александрович Лазаревский (1871–1936). В эмиграции с 1920 г.

Вероятно, речь идет о военном писателе и деятеле Белого движения поручике Михаиле Александровиче Критском (1882–1962). В эмиграции с 1920 г.

Семен Соломонович Юшкевич (1868–1927), писатель, драматург. Имеется в виду рецензия на его роман «Леон Дрей», который В. Ходасевич считал лучшим произведением Юшкевича и которому посвятил подробный разбор в статье «С. Юшкевич» (1927). Роман вышел в Берлине в 1922 г., но тираж его был скуплен американским Союзом христианской молодежи (Y. M. C. A.) и уничтожен. В защиту Юшкевича в «Руле» и «Днях» в канун 1923 г. было напечатано письмо с подписями Б. Пастернака, В. Амфитеатрова-Кадашева, Б. Зайцева, П. Муратова, А. Бахраха, В. Ходасевича и др. (См.: Флейшман Л. Об одном забытом эпизоде литературной жизни русского Берлина // Шиповник. Исторический сборник к 60-летию Романа Давидовича Тименчика / Ред., сост. Ю. Левинг, А. Осповат, Ю. Цивьян. М.: Водолей, 2005. С. 473–495). Рецензия Амфитеатрова-Кадашева (не Татаринова) действительно появилась в «Руле» вскоре после этого заседания «Братства». В ней критик, в частности, заметил: «<…> в романе С. Юшкевича есть много страниц[,] написанных в резко-карикатурной манере <…> Такая ре[з]кость рисунка <…> может показаться преувеличением. Но разве она не оправдана фактами? Разве сейчас не наблюдается печальное явление, которое можно назвать „дреизацией“ жизни? Разве нэпманы, именующиеся русскими „американцами“ потому что хорошо умеют мошенничать, комиссары, транжирящие награбленные деньги в ресторанах, „именитое купечество“ мальчишек, торгующих на улицах Москвы папиросами, писатели, продающие свое перо самому свирепому и самому бесстыдному из когда-либо существовавших правительств, печатающие автобиографии, где хвастаются поступками чуть ли не уголовными – разве все это не размножившийся Леон Дрей?» (Кадашев В. <Рец.> Семен Юшкевич. Леон Дрей // Руль. 1922. 26 ноября. С. 13).

В. В. Клопотовский, псевд. Лери (1883–1944), журналист, известный поэт-сатирик, печатался в «Руле», «Русском деле» (Прага), «Сегодня» (Рига) и др. Вместе с В. Д. Набоковым входил в бюро «Русского клуба» (Берлин). Письмо Набокова к Клопотовскому 1922 г. обнаружить не удалось.

Возможно, имеется в виду рижская газета «Сегодня» (1921–1933).

В мае 1922 г. М. Цветаева приехала в Берлин, в котором жила до своего отъезда в Прагу в августе этого года. Набоков встречался с Цветаевой в Праге в январе 1924 г., о чем писал Вере Слоним, своей будущей жене.

Политическая и литературная газета, орган «Союза национального возрождения», ред. Н. К. Литвин. 1921–1923. София. С № 135 издавалась в Белграде.

Вверху рисунки: мужской профиль, лошадиная морда, младенец и бабочка, символизирующие, по-видимому, присутствующих четырех участников, чьи имена в этом протоколе не названы. Бабочка относится к Набокову.

Иосиф Владимирович Гессен (1865–1943), государственный и политический деятель, юрист, мемуарист, соратник В. Д. Набокова по кадетской партии. В эмиграции основал вместе с В. Д. Набоковым и А. И. Каминкой газету «Руль» (1920–1931).

Издательство Е. А. Гутнова финансировало издание «Сполохов».

Ежедневная газета. Берлин, 1918–1925.

Имеется в виду альманах «Медный всадник» (Берлин, [1922]–1923), в первой и единственной книге которого наряду с сочинениями И. Бунина, Е. Чирикова, Б. Зайцева, А. Оцупа, кн. С. Волконского и др. были опубликованы сочинения членов «Братства», И. Лукаша, С. Кречетова, Г. Струве, Л. Чацкого, В. Набокова, В. Амфитеатрова-Кадашева.

Автоцитата из стихотворения «Плевицкой», прочитанного Набоковым на юбилейном чествовании певицы Н. В. Плевицкой, состоявшемся 3 января 1925 г. в зале Блютнер (ср. упоминание рояля Блютнера в стихотворении), и опубликованного в иллюстрированном приложении к ковенской газете «Эхо» (№ 2 (75). 1925. Февраль. С. 3), ср.: «Уста отчизны молчаливы: / не смеют жаворонки петь, / молчат незреющие нивы / и неколышимая медь…»

Горный С. «Сон» (Из альбома самопародий) // Сегодня. 1 апреля 1925 (№ 74). С. 5.

Вестник главного правления общества Галлиполийцев (Белград). Стихотворение Набокова «Костер» было напечатано в юбилейном номере «Вестника» (Трехлетие общества Галлиполийцев) наряду с произведениями и заметками Бунина, Зайцева, И. Ильина, Горного, Кречетова, Лукаша и др.

А. М. Масленников (1858–после 1924), общественный деятель, член Государственной Думы, в эмиграции – член «Высшего Монархического Совета» (общественно-политической организации, созданной в 1921 г. в Рейхенгаллье).

Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Letters to Elena Ivanovna Nabokov. Подчеркивание Набокова. Письмо не датировано. Датируется по содержанию.

Там же. Подчеркивание Набокова.

Руль. 1925. 18 февраля. С. 5.

Дополнительные сведения: Бойд Б. Владимир Набоков. Русские годы. Биография. С. 325–326; а также см. три архивных доклада Набокова для выступления на литературных кружках в половине 20-х гг.: Доклады Владимира Набокова в берлинском литературном кружке (Из рукописных материалов двадцатых годов) / Вступ. ст., публ. и примеч. А. Долинина // Звезда. 1999. № 4. С. 7–22.

Точнее, Эссад Бей – Лев Абрамович Нусенбаум (в эмиграции – Нуссимбаум, 1905–1942), немецкий писатель, журналист, мистификатор, печатавшийся как под собственным именем, так под псевдонимами Мохаммед Эссад Бей, Курбан Саид и др.

Каннак Е. Берлинский «Кружок поэтов» (1928–33) // Русский Альманах. Париж, 1981. С. 363–366. Имеются в виду изданные в Берлине сборники «Новоселье» (Петрополис, 1931), «Роща» (Слово, 1932) и «Невод» (Слово, 1933), в которых Набоков не участвовал.

Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Letters to Elena Ivanovna Nabokov.

Beinecke Rare Book and Manuscript Library / Vladimir Korvin-Piotrovskii Papers / Box 12, fol. 252. Несколько фрагментов из материалов этого альбома опубликовал Томас Венцлова в содержательных примечаниях к следующему изданию: Корвин-Пиотровский В. Поздний гость. Стихотворения и поэмы / Сост., послесловие, примеч. Т. Венцлова. М.: Водолей, 2012. С. 596.

Honoris causa (лат. «ради почета»).

Юрий Викторович Офросимов (1894–1967), поэт, журналист, театральный критик и режиссер, поставивший в 1927 г. в Берлине спектакль по пьесе Набокова «Человек из СССР».

Точнее, Якопоне да Тоди (Якопо Бенедетти, ок. 1230–1306), итальянский поэт, сочинявший духовные песни (лауды) на умбрийском диалекте и латинском языке, францисканец, отлученный от церкви и заключенный в тюрьму из-за выступлений против папы Бонифация VIII. См.: Из Якопоне да Тоди // Заветы. Стихотворения Мирры Бородиной и Раисы Блох. Брюссель: Петрополис, 1939. С. 63–68.

Николай Исидорович Эльяшов (Эльяшив, Эльяшев; 1907–1941), поэт, переводчик, участник всех трех сборников берлинских поэтов «Новоселье» (1931), «Роща» (1932) и «Невод» (1933), увлекался театром, переводил на немецкий язык русские пьесы, писал программы для кабаре, режиссер и актер.

«Клуб русской молодежи „На Чердаке“», в котором принимали участие В. Я. Ирецкий, Пиотровский, Джанумов, Эльяшев и др. Отчеты собраний печатались в «Руле».

Сирин В. Разговор // Россия (Париж). 1928. № 34. 14 апреля. Сирин В. Острова // Руль. 1928. 25 марта.

См.: Джанумов Ю. Стихи. Предисловие Г. Адамовича. Мюнхен: Товарищество Зарубежных Писателей, 1966. С. 53.

В «Журнале Клуба Поэтов» имеется листок с рисунками и шутливыми куплетами, в которых используются пушкинские строчки: «Мы затеяли пирушку / На девятый юбилей. / Выпьем с горя! Где же кружка? / Сердцу будет веселей!», и т. д. и т. п. Среди прочего упоминается и Набоков: «Только Сирин очень кротко, / Очень вежливо молчал – / И с лица стальной решетки / Ни пред кем не подымал».

Сирин В. Оса // Руль. 1928. 24 июня. Сирин В. К России // Руль. 1928. 1 июля.

Иллюстрированный журнал (нем.)

Н. В. Зарецкий (1876–1959), художник и искусствовед, сотрудник газеты «Накануне», издательства «Эпоха» и др. О стычке с ним Набокова на одном из заседаний «Клуба Поэтов» см. часть IV наст. работы.

«В начале жизни школу помню я» (1830).

На первой улице находилась квартира Залкинд, на второй – Горлина.

Машинопись.

Не случайная оговорка. Члены Клуба, разумеется, знали, что Набоков учился в Кембридже, но, по-видимому, вспомнили здесь широко обсуждавшуюся и осуждавшуюся предвзятую рецензию (1927) Г. Иванова на «Университетскую поэму» Набокова, в которой критик ошибочно сказал, что Набоков учился в Оксфорде: «Такими вялыми ямбами, лишенными всякого чувства стиха, на потеху одноклассников описываются в гимназиях экзамены и учителя. <…> Сирин несколько опоздал – он написал свою поэму в Оксфорде» (Иванов Г. Собр. соч.: В 3 т. / Сост. Е. В. Витковского и В. П. Крейда. М.: Согласие, 1994. Т. 3. С. 509).

Следующие строфы дописаны чернилами от руки.

Воришка, мелкий мошенник.

В первых номерах журнала «Числа» за 1930 г. были напечатаны «Комментарии» Адамовича, вызвавшие острую полемику в эмигрантской печати (см.: Коростелев О. А. Примечания // Адамович Г. Собр. соч.: В 18 т. М., 2016. Т. 14. С. 522–551).

Бойд Б. Владимир Набоков. Русские годы. Биография. С. 434.

Набоков В. Собр. соч. русского периода: В 5 т. СПб., 2000. Т. 3. С. 669.

Ср. отзыв С. Г. Шермана в «Руле» (от 5 ноября 1930 г.) на публикацию в «Числах» новой части «Комментариев»: «Адамович <…> томно и расслабленно повторяет давно выветрившиеся фразы, пытаясь обновить их стилистическими вывертами и многозначительными ударениями на разных мелочах. Как всегда, утверждения этого писателя зыбки, двойственны, переполнены собственными недоумениями и сомнениями, обеспеченными путями отступления» (Цит. по: Коростелев О. А. Примечания // Адамович Г. Собр. соч.: В 18 т. Т. 14. С. 537).

Адамович не раз сочувственно писал о К. Федине в «Звене» и «Последних новостях» в 20–30-х гг.

Вписано рукой Набокова над вычеркнутым: «Бунин». Адамович много и лестно писал о М. Цветаевой, например, в 1924 г.: «<…> ей – одной из немногих! – дан „песен дивный дар“ и дивный соловьиный голос. Некоторые ее строчки, а иногда и целые стихотворения, совершенно неотразимы и полны глубокой прелести» (Адамович Г. Литературные заметки // Звено. 1924. 6 октября. № 88. Цит. по: Адамович Г. Собр. соч.: В 18 т. М., 2015. Т. 2. С. 62).

Адамович не раз использовал это выражение из посмертно опубликованного стихотворения И. Анненского «Зимний сон» («Если что-нибудь осталось / От того, что было мною, / Этот ужас, эту жалость / Вы обвейте пеленою») в своих критических заметках и статьях, например в заметке «Иннокентий Анненский» (Звено. 1924. 28 июля): «Анненский любил слово сердце: у него оно разрывалось от „ужаса и жалости“ при виде жизни и это дало тон всей его поэзии» (Адамович Г. Собр. соч.: В 18 т. Т. 2. С. 52).

Набоков иронизирует над положением Адамовича (впрочем, заслуженном) первого критика эмиграции.

Набоков В. Дар. Второе, испр. изд. Анн Арбор: Ардис, 1975. С. 340–341.

Строка осталась недописанной.

В опубликованном тексте: цифровых.

В «Руле»: «а в комнате пустое».

Евгений Исаакович Рабинович (1901–1973), поэт, переводчик, публиковавший стихи под псевдонимом Евгений Раич, и впоследствии ставший известным ученым, после переезда в США в 1939 году работал в Массачусетском технологическом университете и принимал участие в секретном «Манхэттенском проекте» Дж. Р. Оппенгеймера. Он мог быть интересен Набокову, кроме прочего, своими занятиями в области биологии и биофизики.

Нина Бродская.

По-видимому, имеется в виду Набоков.

Рабиновичу был послан первый «сборник берлинских поэтов» «Новоселье»; имеется в виду А. С. Закс, владевший русским книжным магазином в Берлине.

Цит. по.: Обатнина Е. Р. Царь Асыка и его подданные. Обезьянья Великая и Вольная Палата А. М. Ремизова в лицах и документах. СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2001. С. 252–257.

6 мая 1931 г. Набоков поместил в «Руле» короткий, но весьма благожелательный отзыв на выставку картин И. А. Матусевича (см.: «И. А. Матусевич как художник» // Набоков В. Собр. соч. русского периода. Т. 3. С. 699–700).

Обатнина Е. Р. Царь Асыка и его подданные. С. 258–260.

Бойд Б. Владимир Набоков. Русские годы. С. 337.

Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / «Dorogie poety» [Letter to Klub Poetov].

Nabokov V. The Art of Literature and Commonsense // Vladimir Nabokov. Lectures on Literature / Ed. by F. Bowers. New York & London: Harcourt Brace Jovanovich, 1982. P. 376–377. Перевод мой.

Старк В. П. Пушкин, Гумилев, Набоков: «прежние» песни // Набоковский вестник. Вып. 6. СПб.: Дорн, 2001. С. 47.

Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / [Lecture on Gumilev]. Правленая рукопись (чернила) на пяти страницах.

В стихотворении А. С. Пушкина «Брожу ли я вдоль улиц шумных…» (1829): «И где мне смерть пошлет судьбина? / В бою ли, в странствии, в волнах? / Или соседняя долина / Мой примет охладелый прах?»

Из стихотворения Гумилева «Я и Вы» (1917). Много позже Набоков перефразировал эти строки Гумилева в стихотворении, включенном в посмертный сборник «Стихи» (Ардис, 1979): «Как любил я стихи Гумилева! / Перечитывать их не могу, / но следы, например, вот такого / перебора остались в мозгу: / „…И умру я не в летней беседке / от обжорства и от жары, / а с небесною бабочкой в сетке / на вершине дикой горы“» (22 июля 1972 г.).

Из стихотворения Гумилева «Заблудившийся трамвай» (1919), переиначенного и частично переведенного на французский язык в конце романа Набокова «Взгляни на арлекинов!».

Устаревшее значение слова равéнство (уравновешенность). Можно предположить, что Набоков подразумевает здесь критические высказывания Пушкина о «равенстве» в обществе, высказанные в статье «Джон Теннер» (1836): «большинство, нагло притесняющее общество <…> талант, из уважения к равенству, принужденный к добровольному остракизму» (Пушкин А. С. Собр. соч.: В 10 т. М., 1958. Т. 7. С. 435).

Из стихотворения «Пещера сна» (1906).

«Гиена» (1907).

«Каракалла» (1906).

«Сады души» (1907).

«Вдали он подобен цветным парусам корабля» («Жираф», 1907).

«<…> И лапкой белой и точеной, / Сердясь, вычесывает блох».

«Дай назвать моим именем черную, / До сих пор неоткрытую реку» («Вступление», сб. «Шатер. Стихи 1918 г.», 1921).

«Капитаны» (1909), цикл из четырех стихотворений.

Круг // Новый град / Под ред. И. Бунакова и Г. Федотова. 1936. № 11. С. 136–159.

Набоков В. Письма к Вере. М., 2017. С. 246. Год спустя Набоков обыграет изречение Тютчева в рассказе «Облако, озеро, башня» (1937): «Мы слизь. Реченная есть ложь» (Набоков В. Полное собрание рассказов. СПб., 2016. С. 440).

Круг // Новый град. 1936. № 11. С. 159.

См.: Nabokov V. Strong Opinions. New York: Vintage, 1990. P. 85–86. Бойд Б. Владимир Набоков. Русские годы. Биография. СПб., 2010. С. 235. Об Андрее Белом Набоков впоследствии восторженно напишет Ходасевичу (26 апреля 1934 г.), в разгар работы над «Даром», в котором автор «Петербурга», однако, будет упомянут cum grano salis.

Ходасевич В. Писатели – о себе // Новая русская книга. 1922. № 7. С. 37. Примечательно, что друг Набокова Г. П. Струве познакомился с Ходасевичем вскоре после его приезда в Берлин и даже «беседовал о своих стихах» с известным поэтом (Струве Н. А. Русский Берлин в начале 20-х годов: по письмам Глеба Струве к брату Алексею // Русский Берлин 1920–1945. Международная научная конференция / Ред. Л. С. Флейшман. М.: Русский путь, 2006. С. 170).

Уже в 1925 г. в посвященной Ходасевичу статье Адамович с иронией отметил его «явное и настойчивое стремление стоять на страже заветов, быть хранителем традиций, высоко нести знамя русской литературы» (Адамович Г. В. Литературные беседы // Звено. 1925. 27 июля. № 130. С. 2. Цит. по: Адамович Г. Собр. соч.: В 18 т. / Сост. и примеч. О. А. Коростелева. М., 2015. Т. 2. С. 179).

Подробно о полемике Ходасевича и Адамовича см.: Коростелев О. А. «Парижская нота» и противостояние молодежных поэтических школ русской литературной эмиграции // Литературоведческий журнал. 2008. № 22. С. 3–50.

Отмечал Набоков в письмах к жене и свойственную Ходасевичу язвительность: «Владислав ядом обливал всех коллег, как обдают деревца против фил[л]оксеры, Зайцевы голубеют от ужаса, когда он приближается» (3 февраля 1936 г. Набоков В. Письма к Вере. М., 2017. С. 244).

См.: Ходасевич В. Ф. Собр. соч.: В 4 т. М.: Согласие, 1997. Т. 4. С. 532; 533. См. также два письма Набокова к Ходасевичу и примечания к ним в содержательной работе: Ливак Л. Критическое хозяйство Владислава Ходасевича // Диаспора. Новые материалы. [Вып. ] IV / Ответ. ред. О. А. Коростелев. СПб.: Феникс, 2002. С. 421–427.

Набоков В. Собр. соч. русского периода: В 5 т. СПб., 2000. Т. 5. С. 587.

Verses and Versions. Three Centuries of Russian Poetry Selected and Translated by Vladimir Nabokov / Ed. by B. Boyd and S. Shvabrin. Orlando et al.: Harcourt, 2008. P. 339.

Набоков В. Письма к Вере. С. 262.

См.: Набоков В. Взгляни на арлекинов! СПб.: Азбука, 2016. С. 171.

Ходасевич В. Ф. Собр. соч.: В 4 т. Т. 3. С. 80.

Подробнее о мотивных, образных и тематических связях набоковских «Поэтов» с «Балладой» Ходасевича, а также о рассказе «Василий Шишков» см. в наст. изд.: Продолжение следует. Неизвестные стихи Набокова под маркой «Василiй Шишковъ».

Философов Д. В. Как надо писать биографии? // Критика русского зарубежья / Сост. О. А. Коростелев, Н. Г. Мельников. М., 2002. Т. 1. С. 103.

См. эссе Набокова «Пушкин, или Правда и правдоподобие» (1937): Набоков В. Собр. соч. американского периода: В 5 т. / Сост. С. Б. Ильина и А. К. Кононова. СПб.: Симпозиум, 1997. Т. 1. С. 538–550.

Философов Д. В. Как надо писать биографии? С. 103; 115.

Вейдле В. Об искусстве биографа // Современные записки. 1931. Кн. XLV. С. 492.

Берберова Н. Курсив мой. М.: Согласие, 2001. С. 628.

Берберова Н. Курсив мой. С. 367.

Ходасевич В. Ф. Собр. соч.: В 4 т. Т. 4. С. 508–509.

Руль. 1927. 14 дек. № 2142. С. 5.

Набоков В. <Рец.:> Ив. Бунин. Избранные стихи (Руль. 1929. 22 мая. № 2577. С. 1–2) // Набоков В. Собр. соч. русского периода. Т. 2. С. 672.

В. В. Набоков и И. А. Бунин. Переписка / Публ. и примеч. Р. Дэвиса и М. Д. Шраера. Вступ. ст. М. Д. Шраера // С двух берегов. Русская литература ХХ века в России и за рубежом. М., 2002. С. 193. О том, что после выхода итоговых поэтических сборников Бунина и Ходасевича стало заметнее превосходство второго, свидетельствуют многочисленные отзывы современников, и Набоков не был одинок в своей оценке. Ср., например, мнение поэта Д. Кленовского (в письме от 4 марта 1955 г.): «Если нужно было бы отбирать поэтов для Ноева ковчега, я, не задумываясь, пожертвовал [бы] Б<униным> ради Ходасевича» (Письма Д. И. Кленовского В. Ф. Маркову 1952–1962 / Публ. О. Коростелева и Жоржа Шерона // Диаспора. Новые материалы. [Вып. ] II. СПб., 2001. С. 620).

Возрождение. 1930. 11 окт. № 1957. С. 2; рецензия на роман Набокова «Защита Лужина» (Берлин, 1930).

Возрождение. 1937. 13 февр. № 4065. С. 9.

См.: Берберова Н. Курсив мой. С. 482; 629.

Набоков В. Собр. соч. русского периода. Т. 5. С. 318.

См.: Ходасевич В. Ф. Собр. соч.: В 4 т. Т. 4. С. 531–533.

Цит. по: «Журнальная работа и впроголодь не кормит»: Н. Н. Берберова и В. Ф. Ходасевич / Публ., вступ. ст. и примеч. Дж. Малмстада // «Современные записки» (Париж, 1920–1940). Из архива редакции: В 4 т. / Под ред. О. Коростелева и М. Шрубы. М., 2012. Т. 2. С. 264–265.

См.: Ходасевич В. Ф. Камер-фурьерский журнал. М.: Эллис Лак, 2002.

Набоков В. Письма к Вере. С. 202.

Яновский В. С. Поля Елисейские. СПб., 1993. С. 123–124.

См. в наст. издании. См. также в наст. издании написанное в июне 1940 г., после переезда в Нью-Йорк, эссе Набокова «Определения».

«Современные записки» (Париж, 1920–1940). Из архива редакции. Т. 2. С. 377.

О том, что у Набокова роман с Берберовой, слухи ходили в Париже весной 1937 г. (о чем он написал жене 20 марта 1937 г.), в то время как у Набокова на самом деле начался роман с Ириной Гуаданини.

Берберова Н. Курсив мой. С. 376.

Там же.

Винокурова И. Набоков и Берберова // Вопросы литературы. 2013. № 3. С. 128.

Набоков В. Письма к Вере. С. 231. Как отсюда следует, завтрак в ресторане был короткой встречей с Берберовой среди массы других дел.

Nabokov V. Strong Opinions. P. 290–291.

Винокурова И. Набоков и Берберова. С. 132.

Переписка В. В. Набокова с В. М. Зензиновым / Вступ. ст., публ. и коммент. Г. Глушанок // В. В. Набоков: Pro et contra. Антология. Т. 2 / Сост. Б. В. Аверин. СПб., 2001. С. 92.

Письмо от 2 ноября 1932 г. (Набоков В. Письма к Вере. С. 212).

Цит. по: Шраер М. Вступ. ст. / Переписка И. А. Бунина и Н. Н. Берберовой (1927–1946) // И. А. Бунин. Новые материалы. Вып. II / Сост. О. Коростелев, Р. Дэвис. М., 2010. С. 13.

Там же. С. 12.

Винокурова И. Набоков и Берберова. С. 122.

Смертельный удар (которым добивают умирающего из жалости).

Beinecke Rare Book and Manuscript Library / Nina Berberova papers / Box 11, fol. 276.

«Дребезжание моих ржавых русских струн…» Из переписки Владимира Набокова и Романа Гринберга (1940–1967) / Публ., предисл. и коммент. Р. Янгирова // In memoriam. Исторический сборник памяти А. И. Добкина. СПб.; Париж, 2000. С. 366.

Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Letters to Roman Grynberg.

Ни больше ни меньше (фр.)

«Дребезжание моих ржавых русских струн…» С. 365.

Там же. С. 366.

Неопубликованная краткая автобиография Карповича. Цит. по: Vladislav Khodasevich to Mikhail Karpovich: Six Letters (1923–1932) / By R. Hughes and J. Malmstad // Oxford Slavonic Papers. Vol. XIX. 1986. P. 133.

Там же. С. 134. В 1926 г. Карпович обдумывал возможность возвращения в Россию, о чем написал Ходасевичу: «если б была хоть малейшая возможность жить там, не ставши подлецом». Ходасевич ответил ему: «В этом „если бы“ – самая святая простота, ибо ни малейшей, ни самомалейшей, никакой, никакейшей такой возможности не имеется. Подлецом Вы станете в тот день, когда пойдете в сов<етское> консульство и заполните ихнюю анкету, в которой отречетесь от всего, от себя самого» (Там же. С. 151).

«Мы люди разных миров». Письма М. Е. Ямпольской М. М. Карповичу (1923–1936 гг.) / Публ., вступ. ст. и коммент. М. М. Горинова-мл., М. Ю. Сорокиной // Ежегодник дома русского зарубежья им. А. Солженицына / Ответ. ред. Н. Ф. Гриценко. М., 2016. С. 421.

См.: Карпович М. М. Лекции по интеллектуальной истории России (XVIII – начало XX века). Вступ. ст. Нормана Перейры. М.: Русский путь, 2012.

Карпович М. М. Лекции по интеллектуальной истории России. С. 285.

См.: Vladislav Khodasevich to Mikhail Karpovich: Six Letters (1923–1932). P. 132–157.

Карпович М. Мое знакомство с Мандельштамом // Осип Мандельштам и его время / Сост. Е. Нечепорук и В. Крейд. М., 1995. С. 40–43.

The New York Public Library / Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Letters to M. M. Karpovich.

См. Шруба М. Гарвардский эпизод биографии Д. И. Чижевского (по переписке с М. М. Карповичем) // Славяноведение. 2014. № 4. С. 57–64.

См.: Письма М. Карповича Г. Вернадскому / Публ., предисл., коммент. М. Раева // Новый журнал. 1992. Кн. 188. С. 259–296; Зейде А. М. Карпович и русская историография в Америке // Новый журнал. 2008. Кн. 253. С. 123–139; «Мы живем в совсем особенной атмосфере…»: Письма Михаила Карповича Георгию Вернадскому, 1909–1917 г. // Новый журнал. 2014. Кн. 274. С. 92–156; Квакин А. В., Мухачёв Ю. В. Историческая наука в российском зарубежье // Русское зарубежье: история и современность. Сб. ст. Вып. 4 / Ред. – сост. Ю. В. Мухачёв. М.: ИНИОН РАН, 2015. С. 5–28; Болховитинов Н. Н. Русские ученые-эмигранты (Г. В. Вернадский, М. М. Карпович, М. Т. Флоринский) и становление русистики в США. М., 2005.

«Невзирая на Гитлера, отплываем из Нью-Йорка»: М. М. Карпович / Публ. О. В. Будницкого // «Современные записки» (Париж, 1920–1940). Из архива редакции / Под ред. О. Коростелева и М. Шрубы. М., 2014. Т. 4. С. 27. Ср. непосредственные впечатления М. Алданова о различиях в русской культурной жизни Парижа и Америки в большом корпусе недавно изданной корреспонденции: «Права человека и империи»: В. А. Маклаков – В. А. Алданов. Переписка 1929–1957 гг. / Сост., вступ. ст., примеч. О. В. Будницкого. М., 2015.

Набоков В. Пнин / Перевод Г. Барабтарло при участии В. Набоковой. СПб.: Азбука, 2015. С. 158.

Nabokov V. Selected Letters (1940–1977). San Diego et al, 1989. P. 28–29. В этом издании указана дата «16 ноября 1938?», что не соответствует обратному адресу Набокова, еще берлинскому. Набоков навсегда покинул Германию 19 января 1937 г.

Герой комиксов, создававшихся нью-йоркским художником Ричардом Ауткольтом в 1902–1920 гг., – озорной школьник, любитель различных проделок. Комиксы о Бастере Брауне печатались и в России до революции.

Английское издание 1936 г. в переводе У. Роя и французское (издательство «Bernard Grasset») 1934 г.

Бойд Б. Владимир Набоков. Американские годы. Биография. СПб.: Симпозиум, 2010. С. 175.

Машинописная копия. Columbia University / The Rare Book and Manuscript Library / Bakhmeteff Archive / М. М. Karpovich papers.

В конце концов.

Набоков имеет в виду каламбур Облонского «дело было до жида и я дожида-лся» («Анна Каренина». Ч. 7. Гл. XVII).

Имеется в виду Эдмунд Уилсон, которому Набоков писал об Алданове и который интересовался новым русским журналом в США.

The New York Public Library / Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Letters to M. A. Aldanov.

Там же.

The New York Public Library / Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Letters to M. A. Aldanov.

Детективный роман.

В. В. Сирин-Набоков в Нью Иорке чувствует себя «своим» [Интервью Николаю Аллу] // Новое русское слово. 1940. 23 июня. С. 6.

Nabokov V. Selected Letters (1940–1977). P. 33.

«Дребезжание моих ржавых русских струн…» Из переписки Владимира и Веры Набоковых и Романа Гринберга (1940–1967) / Публ., коммент. Р. Янгирова // In Memoriam. Исторический сборник памяти А. И. Добкина. СПб.; Париж, 2000. С. 349. В комментариях эти слова ошибочно отнесены к роману Набокова «Истинная жизнь Севастьяна Найта», к тому времени оконченному.

Набоков В. Лолита. New York: Phaedra. 1967. С. 289–290.

Рукопись Набокова «Дар. II часть», включающая «Русалку» как сочинение Федора Годунова-Чердынцева. Напомним, что сюжет «Лолиты» в общих чертах впервые изложен в «Даре» (1938). Упоминания о продолжении «Дара» относятся к более позднему времени, чем английский «уголовный роман», – к марту—апрелю 1941 г. (окончание пушкинской «Русалки» Набоков сочинил, по-видимому, в это же время, занимаясь переводами Пушкина на английский и, в частности, совместным с Уилсоном переводом «Моцарта и Сальери»), в письмах Набокова к жене и в письме Алданова от 14 апреля 1941 г. Первый номер нового «толстого журнала» начал составляться лишь полгода спустя (только 22 октября 1941 г. Алданов известил Набокова, что журнал «осуществился», и попросил его срочно прислать готовый материал), и к тому времени Набоков, по-видимому, уже отказался от идеи нового романа – продолжения «Дара», вместо которого в конце октября или самом начале ноября 1941 г. послал Алданову для «Нового журнала» перепечатанный на машинке отрывок из романа «Solus Rex», который начал печататься еще в парижских «Современных записках» (кн. LXX, апрель 1940 г.), до отъезда Набокова в Америку.

Цит. по: Переписка В. В. Набокова с В. М. Зензиновым / Публ., вступ. ст., примеч. Г. Глушанок // В. В. Набоков: Pro et contra. Антология. Т. 2. СПб., 2001. С. 76–77.

Зензинов В. Встреча с Россией. Как и чем живут в Советском Союзе. Письма в Красную Армию. 1939–1940. Нью-Йорк, 1944. С. 331–332.

Подр. об этом замысле см. в наст. изд.: Находчивая Мнемозина. Архивные материалы к мемуарам Набокова; Набоков В. По поводу «Убедительного доказательства».

Бойд Б. Владимир Набоков. Американские годы. С. 74.

Набоков В. Переписка с сестрой. Ann Arbor: Ardis, 1985. С. 23–24.

Берберова Н. Курсив мой. М., 2001. С. 565–566.

Эпизод сорокапятилетней дружбы-вражды. Письма Г. В. Адамовича И. В. Одоевцевой и Г. В. Иванову (1955–1958) // «Если чудо вообще возможно за границей…» Эпоха 1950-х гг. в переписке русских литераторов-эмигрантов / Сост., примеч. О. А. Коростелева. М.: Русский путь, 2008. С. 528.

О книге, озаглавленной «Лолита» // Набоков В. Лолита. New York: Phaedra, 1967. С. 290.

Набоков В. Полное собрание рассказов. СПб., 2016. С. 709.

Из английского рассказа Набокова «Что как-то раз в Алеппо…» 1943 г.

Набоков В. Переписка с Михаилом Карповичем. М., 2018. С. 47.

Набоков В. [Интервью Николаю Аллу] // Набоков В. Собр. соч. русского периода: В 5 т. Т. 5. С. 646.

Там же. Руднев, пешком ушедший из Парижа, умрет в По несколько месяцев спустя, в ноябре 1940 г., другой редактор «Современных записок», близкий друг Набокова Илья Фондаминский, погибнет в Освенциме в 1942 г.

Набоков В. Взгляни на арлекинов! СПб., 2016. С. 107.

Эти слова В. Яновского, уязвленного откровенным мнением Набокова о его книгах, приводит (без кавычек и указания источника) М. Маликова в статье «Дар и успех Набокова», где среди прочего называет псевдоним Сирин «безвкусным», а роман «Дар» – «не признанным эмиграцией» (Империя N. Набоков и наследники / Ред. – сост. Ю. Левинг, Е. Сошкин. М.: Новое литературное обозрение, 2006. С. 25, 34).

К примеру, в берлинском «Кватче», играя роль Николая Евреинова («Кватч. Название обезоруживающее – разве можно критиковать чепуху? В особенности когда знаешь, что от успеха этой чепухи зависит судьба голодных и больных людей и их семей?» / Не-критик. Кватч // Руль. 1 июня 1927. С. 4).

Полагаю, здесь уместно заметить, что Набоков знал и разделял убеждения своего отца-юриста не только в отношении недопустимости смертной казни, но и в отношении преступлений против нравственности. В своих блестящих комментариях к статьям Уголовного кодекса Владимир Дмитриевич Набоков писал: «Плотское сношение с ребенком, не достигшим 14-ти лет, есть тягчайший вид посягательства на целомудрие, что вполне естественно, ибо последствия такого деяния и в физическом, и в нравственном отношении – наиболее тяжкие. Согласие объекта не имеет значения (Набоков В. Д. Элементарный учебник Особенной Части русского уголовного права. Выпуск первый. Кн. I и II. СПб.: Сенатская типография, 1903. С. 82).

Ср.: «<…> Набоков намекает на то, что смерть героини на самом деле <…> происходит <…> в самом эльфинстонском госпитале, и, следовательно, рассказ Г. Г. о поисках Лолиты, о встрече с ней, об убийстве Клэра Куильти <…> есть фикция, плод его художественного воображения» (Долинин А. Как сделана «Лолита» // Набоков В. Лолита / Коммент. А. Долинина. СПб.: Азбука, 2015. С. 373–374). Чтобы обосновать свою гипотезу, Долинину приходится прилагать большие усилия. К примеру, в упоминании Гумбертом во время свидания с беременной Лолитой города «Лектобург» он усматривает «знак „вымышленности“ текста» (Долинин А. Истинная жизнь писателя Сирина. СПб., 2004. С. 320) и далее пишет: «В оригинале Readsburg, то есть опять-таки „Читательбург“. Отметим, что это единственный топоним в романе, значение которого Набоков передал в русском переводе» (Там же. С. 330). Доказательство весьма шаткое. Во-первых, Набоков заменил в переводе топоним Readsburg на Лектобург, на наш взгляд, с целью передать каламбур: Readsburg (все же скорее не город читателей – не readers, – а «Читающий город») указывает на реальный топоним Reedsburg (город в штате Висконсин), в котором Набоков изящно выявил заложенное в нем литературное значение: reed – не только тростник, но и буколическая, пасторальная поэзия. И, во-вторых, это вовсе не единственный топоним в романе, значение которого Набоков передал в русском переводе. Так же он поступил с еще одним вымышленным топонимом: в гл. 18, Ч. II русского перевода читаем: «Утренний завтрак мы ели в городе Ана, нас. 1001 чел.» (Набоков В. Лолита. New York, 1967. С. 201). В оригинале так: «Soda, pop. 1001» (сокращенное population – население). Игра слов строится на том, что городок носит название «Soda», а «soda pop» в американском английском означает газированную воду с сиропом. В своем переводе Набоков добивается той же замены, что и с Лектобургом: город «Ана» вместо «Soda» позволяет произвести тот же комичный эффект: «Ананас», что, кроме того, отвечает каламбурному неологизму в русском переводе романа для любимого напитка Гумберта: джинанас.

The Barber of Kasbeam: Nabokov On Cruelty // Rorty R. Contingency, Irony, and Solidarity. Cambridge et al.: Cambridge University Press, 1989. P. 157. Перевод мой. Подробно тему «Набоков и жестокость» рассматривает Леланд де ла Дюранте в своей книге «Стиль имеет значение. Этическое искусство Набокова» (См.: Durantaye Leland de la. Style is Matter. The Moral Art of Vladimir Nabokov. Ithaca & London: Cornell University Press, 2007. P. 21–31).

Nabokov V. Strong Opinions. New York: Vintage, 1990. P. 19.

Набоков В. Д. Чарльз Диккенс / История западной литературы (1800–1910). Под ред. проф. Ф. Батюшкова. М.: Издание т-ва «Мир», 1917. Том IV. С. 61–62, 68. Слова, выделенные курсивом, у В. Д. Набокова выделены разрядкой.

Примечательно, что для американских лекций о Диккенсе, Набоков избирает именно «Холодный дом», в котором много внимания уделяется теме детей и детских страданий. Особенно тщательно Набоков разбирает сцену смерти Джо, делая вывод о том, что Диккенс преподносит в ней «урок стиля». «Самые трогательные страницы книги отданы теме детей. Вы отметите сдержанный рассказ о детстве Эстер, о ее крестной матери <…> постоянно внушавшей девочке чувство вины. Мы видим заброшенных детей филантропки миссис Джеллиби, осиротевших детей Неккета, маленьких подмастерьев – „неопрятную хромую девочку в прозрачном платьице“ и мальчугана, который „вальсировал один в пустой кухне“ <…> Вместе с бездушной филантропкой миссис Пардигл мы посещаем семью кирпичника и видим мертвое дитя. Но среди всех этих несчастных детей <…> самый горемычный, конечно, Джо, неведомо для себя близко связанный с темой тайны» (Набоков В. Лекции по зарубежной литературе. СПб.: Азбука, 2014. С. 159–160. Перевод В. Кулагиной-Ярцевой).

Корней Чуковский, подробно написавший о В. Д. Набокове в своих дневниках, узнав о его убийстве, привел пророческие строчки Вас. И. Немировича (журналиста, знававшего Владимира Дмитриевича по газете «Речь», которой он руководил вместе с П. Милюковым и И. В. Гессеном), написанные о нем еще в 1916 г.:

Почтит героя рамкой черной

И типографскою слезой

П. Милюков огнеупорный,

И будет Гессен сиротой

(Чуковский К. И. Собр. соч.: В 15 т. М., 2013. Т. 12. С. 34).

Как утверждает М. Маликова (указ. соч. С. 34).

Гринберг Р. Вечер поэзии Набокова глазами современников / Вступ. заметка, публ. и коммент. Ю. Левинга // Октябрь. 2007. № 7. С. 185.

Набоков В. Взгляни на арлекинов! С. 67.

Library of Congress / Manuscript Division / Vladimir Nabokov papers. Box 10, reel 8.

Было: «попросили погибнуть».

Набоков имеет в виду кабины парижских писсуаров, которые назвали «веспасианками», поскольку впервые они были введены в обиход еще в Древнем Риме императором Веспасианом. Набоков упоминает эту деталь парижских улиц и в «Парижской поэме» (1943), где «писсуары за щитами своими журчат».

Имеется в виду итальянский вермут «Cinzano» в произношении на французский манер; его реклама, как и сами этикетки на бутылках, традиционно выдержаны в сине-красных цветах. Замечено А. Арьевым.

Было: «Лучше все-таки та, которая дала».

Имеется в виду популярный городской романс «Шли по улицам Мадрида…», известный в различных вариантах с начала XX века. См.: «Шли по улице Мадрида. Романс», в отдельном нотном издании / Цыганская жизнь. [Пб. ] № 133 / Сл. Пугачева. Муз. М. П. Посвящ. С. С. Парчинской. Ценз. разр. 17 марта 1903 г. (атрибутация: Гринштейн Грэхем. Романс и феерия. О происхождении сюжета «Алых парусов» А. С. Грина / Публ. М. Петровского // Collegium (Киев). 1998. № 7–8. С. 270). Набоков использует старую форму произношения, «Мадрит», встречающуюся, например, у Пушкина в «Каменном госте» или у Василия Боткина в его замечательных «Письмах об Испании» (1851). Романс этот нередко исполняли в лицах в виде короткой сценки, которую, вероятно, Набоков здесь и подразумевает. В письмах и мемуарах современников Набокова встречаются варианты романса как с молодым нищим, так и со стариком. Варианты имени третьей красавицы: Флорида, Лолита (и еще: «Донья Флора, Долорес и прекрасная Кларида»). Какой именно вариант романса имеет в виду Набоков, сказать, конечно, нельзя, но хочется верить, что вариант с Лолитой не был ему вовсе не известен. Два варианта текста романса приводятся в Приложении к наст. работе по указанному изданию 1903 г.

Вверху пометка: «Для воззвания о помощи».

Поздняя английская пометка: «Publ. in a Russian-language paper in N. Y.» («Опубликовано в русскоязычной газете Нью-Йорка»).

Здесь: лицо, выплачивающее налог натурой. Речь идет о статьях 7 и 9 Декрета Эдуарда Деладье от 13 января 1940 г., предписывающих для нужд Министерства обороны создание рабочих бригад из лиц без гражданства и беженцев, находящихся на территории Франции.

Фрагмент из концовки «Определений» впервые был опубликован А. Долининым (Долинин А. Истинная жизнь писателя Сирина. СПб., 2004. С. 26–27).

Место и дата написаны рукой Набокова.

Позднее, в английском эссе «Мираж Лермонтова», Набоков по поводу следующего места из «Героя нашего времени»: «Полюбовавшись несколько времени из окна на голубое небо, усеянное разорванными облачками, на дальний берег Крыма, который тянется лиловой полосой и кончается утесом <…>» заметил, что «<…> это, пожалуй, самый первый случай, когда русский писатель увидел этот цвет» (Nabokov V. The Lermontov Mirage // The Russian Review. 1941. Vol. 1, № 1. P. 37).

Подробнее об отношении Набокова к советским писателям см. в наст. изд.: «Сочетание стали и патоки. Набоков о советской литературе». Позднее, в американской лекции «Советский рассказ», Набоков даст Ю. Олеше исключительно высокую оценку (см. в наст. издании).

М. Шраер в своей книге об отношениях Набокова и Бунина приводит следующее замечание последнего в письме к Малоземовой: «Я думаю, что я повлиял на многих. Но как это доказать, как определить? Я думаю, что не будь меня, не было бы и Сирина (хотя на первый взгляд он кажется таким оригинальным)» (Шраер М. Д. Бунин и Набоков. История соперничества. 2-е изд. М.: Альпина нон-фикшн, 2015. С. 134).

Здесь: очень далеко.

Между прочим.

Набоков выделяет имена авторов, которые, очевидно, были упомянуты в присланных Малоземовой вопросах.

Набоков имеет в виду статью «На красных лапках» (Руль. 29 января 1930. С. 2–3), в которой он защищал Бунина-поэта от критических нападок А. В. Эйснера в его статье «Прозаические стихи» (Воля России. 1929. № 12. С. 75–88).

Незначительный поэт.

Ср. в письме Набокова к М. М. Карповичу от 12 октября 1951 г. относительно его гарвардского курса русской литературы: «Я не собираюсь посвящать отдельной лекции Бунину и проч., но расскажу о них в предваряющей лекции. Из новых авторов я рассмотрю Блока, Ходасевича, Белого. Я не стану касаться Сологуба, Ремизова, Бальмонта, Брюсова, хотя, возможно, упомяну их в предваряющей лекции cum grano salis – из моей собственной соляной пещеры» (Набоков В. Переписка с Михаилом Карповичем (1933–1959). М.: Литфакт, 2018. С. 104).

Иван Бунин как прозаик.

Бойд Б. Владимир Набоков. Русские годы. Биография. СПб., 2010. С. 564.

Набоков В. Трагедия господина Морна. Пьесы. Лекции о драме. СПб., 2008. С. 392.

The New York Public Library / Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Manuscript box. [On Bunin].

Columbia University / The Rare Book and Manuscript Library / Bakhmeteff Archive of Russian and East European Culture / Mark Alexandrovich Aldanov papers. Машинописная копия с рукописными вставками.

Набоков имеет в виду критика, публициста и поэта-сатирика В. П. Буренина (1841–1926). Буренин нередко позволял себе бесцеремонные и резко-обидные высказывания в адрес писателей и поэтов.

Мемуары Набокова «Conclusive Evidence. A Memoir» (New York: Harper & Brothers, 1951), затем в русском автопереводе: «Другие берега» (Нью-Йорк: Издательство имени Чехова, 1954).

Т.е. «m’exécute» – покориться, выполнить.

Columbia University / The Rare Book and Manuscript Library / Bakhmeteff Archive of Russian and East European Culture / Mark Alexandrovich Aldanov papers.

М. В. Вишняк (1883–1976), юрист, публицист, политический деятель, редактор «Современных записок».

Роман дочери Льва Толстого А. Л. Толстой «Предрассветный туман», который Набоков резко критиковал в своих письмах к Алданову.

Автобиографический роман М. А. Осоргина (наст. фам. Ильин) (1878–1942).

М. К. Айзенштадт (псевдонимы Железнов, Аргус) (1900–1970), журналист, поэт, сатирик, вел авторскую колонку в «Новом русском слове».

Не могут ошибаться.

«Воскресшие боги. Леонардо да Винчи» (1901), исторический роман, вторая часть трилогии Мережковского «Христос и Антихрист» (1895–1907).

«Князь Серебряный. Повесть времен Иоанна Грозного» (1863), исторический роман А. К. Толстого.

И это всё.

Имеются в виду «Темные аллеи» И. Бунина. Рассказ «Натали» кончается словами: «В декабре она умерла на Женевском озере в преждевременных родах».

Во втором номере «Нового журнала» печатался отрывок из книги Н. Ф. Федоровой «Семья».

Прозу А. Ф. Даманской (1877–1959) Набоков рецензировал в «Руле» в 1929 г.

В. М. Зензинов (1880–1953), общественный и политический деятель, путешественник, этнограф, журналист.

И. Н. Альтшуллер. Воспоминания о Толстом (Из воспоминаний врача).

Эдмунд Уилсон (1895–1972), влиятельный литературный критик, писатель, мемуарист. Многолетний корреспондент Набокова.

Г. Д. Гребенщиков (1883 или 1884–1964), алтайский писатель, краевед, в эмиграции был также издателем, публицистом, общественным деятелем, преподавателем. Переехал из Франции в США в 1924 г.

Имеется в виду Н. В. Кодрянская (1901–1983), русская писательница, сочинявшая под влиянием А. М. Ремизова, мемуарист.

«Очерки по истории русской культуры» (1896–1903) – главный труд П. Н. Милюкова, соратника В. Д. Набокова по кадетской партии.

Алданов запросил у Набокова короткую справку «об авторе».

Благодарю Марию Антонян за любезное содействие в работе с архивом М. Алданова.

Закусочная.

Мэри Маккарти (1912–1989), писательница, литературный критик и публицист, третья жена Уилсона. Посвятила Набокову восторженное эссе «„Бледный огонь“ Набокова» («Encounter», October 1962), в котором показала незаурядное знание набоковской поэтики.

Эти слова написаны в скобках по-русски после английского текста: Набоков нередко в своих письмах к Уилсону, учившему русский язык, приводил русский перевод самых простых слов и выражений.

В оригинале «efficiency» – эффективность, продуктивность, а также специальный термин, означающий в Америке маленькую квартиру с минимальным кухонным и прочим оснащением. В письме к Р. Гринбергу Набоков назвал ее «карликово-сморщенной квартиркой». Фотография узкой лестничной площадки квартиры Набоковых на Крейги-Серкл, 8 (где Набоковы жили в 1942–1948 гг.), опубликована в книге Геннадия Барабтарло «Сочинение Набокова» (СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2011. С. 9 илл.).

Прочего.

У Набокова описка: «Mt. Aubrey», должно быть «Mt. Auburn».

Кряхтения.

Risotto – блюдо из риса.

Ср. в письме Набокова к жене от 9 июня 1944 г.: «Общая палата была сущий бедлам. Непрерывно стоял дикий шум, слагавшийся из следующих элементов:

1) зоологические звуки неумолчного радиоаппарата,

2) хрипы, стоны, рычание тяжелобольных,

3) переговоры через всю громадную палату более здоровых с гоготом и гулянием,

4) невероятный шум, производимый шестнадцатилетним идиотом, помогавшим сестрам, шутом заведения. Он кривлялся, топал, орал, нарочито гремел всякой посудиной, острил – и подражал стонам некоторых особенно томившихся стариков, чем вызывал всеобщий добродушный смех.

Сестры все время пытались отвести занавески моего закута и сердились, говоря, что так как все другие занавески отодвинуты, моя бедная скиния портит общий вид палаты. К концу моего пребывания я был в таком состоянии раздражения, что когда в субботу утром увидел из галереи (куда вышел покурить) приехавшую за мной Т.<атьяну> Н.<иколаевну>, то выскочил через fire-escape, как был, в пижаме и халате, ринулся в автомобиль – и мы уже двинулись, когда выбежали совершенно бешеные сестры, – но им не удалось меня задержать» (Набоков В. Письма к Вере. М., 2017. С. 438).

Так в оригинале (без английского эквивалента).

В письмах Набокова к жене содержатся дополнительные подробности: «Мих.<аил> Мих.<айлович Карпович> себя чувствует лучше, но очень кисленький. Доктор говорит [Набоков узнал имя спасшего его доктора и сообщил его жене: Магентанц], что я должен непременно предъявить иск ресторану <…> Признаться, была минута, когда лежал без пульса с довольно смешными мыслями» (Набоков В. Письма к Вере. С. 438); «Зашел я вчера в Wurs[t]haus и хотя не намеревался ничего обидного или убыточного им сказать, но с первых же слов, благодаря грубости хозяина, вспыхнул скандал, ибо, видимо, это не первая жалоба на его несчастную ветчину» (там же. С. 439).

Так в оригинале (без английского эквивалента).

Находясь в госпитале, Набоков получил привезенную Т. Н. Карпович почту, среди которой было письмо редактора «Нью-Йоркера» К. Уайт с предложением 500 долларов за право журнала первым получать набоковские произведения для принятия решения об их публикации. Он, кроме того, получил письмо от переводчика П. Перцова, которому тут же ответил:

Дорогой Петр Александрович,

Пишу вам из больницы, куда попал, отвратительно отравившись в здешнем ресторане. Сегодня мне гораздо лучше.

Хочу вас поблагодарить за ваше очаровательное гостеприимство. Очень было приятно в Корнелле. Передайте пожалуйста Робинсону, что благодарю его за письмо. Написал бы ему, если бы не был болен.

Жму вашу руку, рокируюсь,

Ваш В. Набоков

(Цит. по: Шраер М. Д. Набоков: темы и вариации. С. 283–284).

Вероятно, речь идет о «Забытом поэте».

Как нельзя кстати.

Так в оригинале (без английского эквивалента).

В оригинале это название (совместившийся у Набокова «Новый журнал» с «Новым русским словом») написано по-русски латиницей.

«Под знаком незаконнорожденных», который был окончен лишь в 1946 г. (опубликован в 1947).

Рецензия Уилсона на книгу Маркуши Фишер (Берта Яковлевна Марк, 1888–1977) «Мои жизни в России» (Нью-Йоркер. 1944. 13 мая).

«Ложимся спать: дополнительно» С. Дж. Перельмана (пародия на научные исследования бытовых привычек американских пар: сколько из них в процентном отношении используют пижамы, сколько едят в постели и т. д.); «Шерлок проводит день в деревне» Кеннета Феаринга (Нью-Йоркер. 1944. 11 марта).

«Мои больницы» (1891) – воспоминания Поля Верлена.

Из английского перевода Э. Фицджеральда «Рубайат» Омара Хайяма: «High-piping Pehlevi, with „Wine! Wine! Wine! / Red Wine!“ – the Nightingale cries to the Rose…». Эти же слова из перевода Фицджеральда приводятся в «Лолите» (гл. 26, Ч. II: «Вино, вино, вино, [—] изрек автор „Темного возраста“, который не разрешил нашему фотографу снять его, [—] подходит, может быть персидскому буль-булю, но я всегда говорю, что дождь, дождь, дождь, стучащий по гонтовой крыше, лучший друг роз и вдохновения»). Еще в 1928 г. Набоков опубликовал в «Руле» рецензию на переводы И. Тхоржевского из Омара Хайяма, в которой восхищенно писал о переводах Фицджеральда.

В оригинале этого письма Набоков обращается к Уилсону «Dear Bunny», используя его детское прозвище (Зайчик), закрепившееся за ним на всю жизнь. В тех нескольких письмах их многолетней переписки, где Набоков обращается к Уилсону по-русски, он пишет «Дорогой другъ» или «Дорогой мой Эдмундъ» (используя дореформенную орфографию).

Так Набоков в собственном переводе «Лолиты» транскрибирует Yellowstone Park (Часть II, гл. 2).

В «Послесловии» к американскому изданию «Лолиты» Набоков указал на некоторые «тайные точки, подсознательные координаты ее начертания». Среди прочих – то место в финале романа, где Гумберт Гумберт воссоздает свое телеологическое переживание в горах над Теллуридом: «<…> соборный звон из городка, глубоко в долине, доходящей вверх до горной тропы (а именно в Теллуриде, где я поймал неоткрытую еще тогда самку мной же описанной по самцам голубянки Lycaeides sublivens Nabokov)» (Набоков В. Лолита. N. Y.: Phaedra, 1967. С. 294–295). В этом письме к Уилсону мы находим начальный краткий конспект будущей знаменитой сцены из финала романа, ср.: «Когда я подошел к ласковой пропасти, до меня донеслось оттуда мелодическое сочетание звуков, поднимавшееся, как пар, над горнопромышленным городком, который лежал у моих ног в складке долины. Можно было разглядеть геометрию улиц между квадратами красных и серых крыш, и зеленые дымки деревьев, и змеистую речку, и драгоценный блеск городской свалки, и, за городком, скрещение дорог, разделяющих темные и светлые заплаты полей, а за всем этим – лесистые громады гор. Но даже ярче, чем эти встречные, безмолвно радовавшиеся краски <…> ярче и мечтательнее на слух, чем они для глаза, было воздушное трепетание соборных звуков, не умолкавших ни на минуту при восхождении своем к гранитной полке, на которой я стоял, вытирая мерзостный рот. И вдруг я понял, что все эти звуки принадлежат к одному роду и что никаких других звуков, кроме них, не поднимается с улиц прозрачного городка. Читатель! Мелодия, которую я слышал, составлялась из звуков играющих детей, только из них <…>» (там же. С. 285).

Примечательно, что имя героини романа соответствует реальному топониму, упомянутому Набоковым в связи с Теллуридской ловитвой: в своих энтомологических заметках он говорит о Теллуриде как об «упирающейся в скалы долине <…> в конце двух сходящихся дорог, одна ведет из Плэйсервилля, другая из Долорес» (цит. по: Nabokov V. The Annotated Lolita / Ed., introd. and notes by Alfred Appel, Jr. London: Penguin Books, 2000. P. 333).

Еще один штрих, имеющий отношение к «Лолите»: Набоков использует то же прилагательное «зачарованный» (enchanted), что и в названии гостиницы, в которую Гумберт привез Лолиту из лагеря – «Привал Зачарованных Охотников».

Роман Николаевич Гринберг (1897–1969), друг и многолетний корреспондент Набокова, редактор журнала «Опыты» и альманаха «Воздушные пути».

Речь идет о написанном еще в марте 1951 г. рассказе «Сестры Вейн» (опубликован только в 1959 г.), который Набоков в письме к Уилсону от 13 июня 1951 г. назвал «лучшим из когда-либо написанных им рассказов». Он был последовательно отвергнут несколькими издателями, в том числе редактором «Нью-Йоркера» К. Уайт, нашедшей его стиль «слишком утонченным» и «самодовлеющим». В своем подробном ответном письме по поводу решения «Нью-Йоркера» Набоков раскрыл тонкости устройства рассказа, в котором именно «внезапная смена стиля решает дело» (Nabokov V. Selected Letters. 1940–1977. San Diego et al.: Harcourt Brace Jovanovich, 1989. P. 116).

В это время Набоков преподавал русскую и английскую литературу в Корнелльском университете. Бойд указывает, что в сентябре 1951 г. жалованье Набокова было повышено с 5000 до 5500 долларов в год (Бойд Б. Владимир Набоков. Американские годы. Биография. СПб., 2010. С. 245).

Эти слова написаны кириллицей по русскому дореформенному правописанию.

Nabokov V. Selected Letters (1940–1977). San Diego et al., 1989. P. 508. Перевод мой.

Названный Ю. Левиным «травестийным коррелятом „Других берегов“» (точнее было бы сказать – «Speak, Memory»). (Биспациальность как инвариант поэтического мира В. Набокова // Левин Ю. И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М.: Языки русской культуры, 1998. С. 383).

В письме к Эдмунду Уилсону от 7 апреля 1947 г. Набоков сообщил, что одновременно с «коротким романом о человеке, которому нравились маленькие девочки» он работает над «автобиографией нового вида – научной попыткой обнаружить и ретроспективно проследить все запутанные нити отдельной личности» (Dear Bunny, Dear Volodya. The Nabokov—Wilson Letters, 1940–1971 / Ed. by S. Karlinsky. Berkeley et al., 2001. P. 215. Курсив мой).

Набоков В. Собр. соч. русского периода: В 5 т. СПб.: Симпозиум. Т. 5. 2000.

Набоков В. Взгляни на арлекинов! СПб., 2016. С. 264–266. О некоторых особенностях отражения автобиографии в последнем романе Набокова см.: Couturier M. La figure de l’auteur. Paris: Seuil. 1995.

См.: Бойд Б. Владимир Набоков. Американские годы. Биография. СПб.: Симпозиум, 2010. С. 171–198; Diment Galya. Vladimir Nabokov and the Art of Autobiography // Nabokov and His Fiction. New Perspectives / Ed. by J. Connolly. Cambridge University Press, 1993. P. 36–53; Foster J. B., Jr. Nabokov’s Art of Memory and European Modernism. New Jersey: Princeton University Press, 1993; Nivat George. Speak, Memory // The Garland Companion to Vladimir Nabokov / Ed. by V. E. Alexandrov. New York, 1995. P. 672–685; Diment Galya. Nabokov’s biographical impulse: art of writing lives // The Cambridge Companion to Nabokov / Ed. by J. Connolly. Cambridge University Press, 2005. P. 170–184; Павловский А. И. К характеристике автобиографической прозы русского зарубежья (И. Бунин, М. Осоргин, В. Набоков) // Русская литература. 1993. № 3. С. 30–53; Маликова М., Трезьяк Джоанна. Сквозняк из прошлого // Звезда. 1999. № 4. С. 81–91 (с переводом отрывков из 16-й гл. «Убедительного доказательства»); Маликова М. Набоков: Авто-био-графия. СПб.: Академический проект, 2002; Васильева Е. В. Автобиографическая проза Набокова «Conclusive Evidence», «Другие берега», «Speak, Memory!» [sic]: история создания, художественная и жанровая специфика. Диссертация на соискание ученой степени к. ф. н. Томск. 2005.

Бойд приводит его в примечаниях к «Speak, Memory»: Nabokov V. Novels and Memoirs 1941–1951 / Ed. by Brian Boyd. New York: The Library of America. 1996. P. 695.

Blackburne S. S. Terms and Themes of Chess Problems. London: George Routledge & Sons, 1907. P. 31: «If the King is the only Black man on the board, the problem is said to be of the „Solus Rex“ variety» («Если единственной черной фигурой на доске остается король, задача относится к типу „Solus Rex“»). На этот источник указал Набоков в примечании к английскому переводу «Solus Rex». Ср. парономазию в названии книги Блэкберна, а также: Miles John A. Poems and Chess Problems (1882) с заглавием сб. стихов и шахматных задач Набокова «Poems and Problems» (1969).

В этом отношении мемуары Набокова близки по своему устройству «Поискам» Пруста. Ср. замечание С. Бочарова: «Сочинение Пруста так легко воспринять как сплошной поток воспоминаний и впечатлений, слабо организованное собрание фрагментов и тонких замечаний, за которыми очень непросто разглядеть „единый замысел“ и направляющие линии большой книги. Ничто не доставляло большего огорчения и досады автору, чем подобное понимание его труда. „То, что критики называют произведением без композиции, пишущимся по прихоти воспоминаний“, – писал он 24 сентября 1919 Франсуа Мориаку и 10 ноября того же года Полю Судэ: „Я нахожу читателей, воображающих, будто я пишу, предаваясь случайным и произвольным ассоциациям идей, историю собственной жизни“. Жаку Ривьеру 7 февраля 1914 (после выхода первого тома, „В сторону Свана“, который читатели и критики особенно склонны были рассматривать как воспоминания): „Наконец, я нахожу читателя, угадавшего, что моя книга – догматическое сочинение, что это конструкция!“» (О «конструкции» книги Пруста // Бочаров С. Г. Сюжеты русской литературы. М.: Языки русской культуры, 1999. С. 404).

Nabokov V. Selected Letters. P. 69–70. Перевод мой.

Набоков В. Переписка с сестрой. Ann Arbor: Ardis, 1985. С. 59.

«Дребезжание моих ржавых русских струн…» Из переписки Владимира и Веры Набоковых и Романа Гринберга (1940–1967) // In memoriam. Исторический сборник памяти А. И. Добкина. СПб., Париж: Феникс—Athenaeum, 2000. С. 365.

Переписка с сестрой. С. 62–63.

Осенью 1950 г. Набоков писал Р. Гринбергу, что название «Conclusive Evidence» Уилсон не одобрил, а ему самому «нравится – философски-оправданно и есть музыкальный холодок» (Друзья, бабочки и монстры. Из переписки Владимира и Веры Набоковых с Романом Гринбергом (1943–1967) // Диаспора. Новые материалы [Вып. ] I. СПб., Париж: Феникс—Athenaeum. 2001. С. 496).

Это название («Clues» – ключи к разгадке, ход мыслей, улики, путеводные нити) могло бы кое-что сказать и русскому читателю, напомнив «Улику» (1922) В. Ходасевича, где деталью, уличающей поэта «в нездешнем счастье», оказывается «тонкий, длинный» волос возлюбленной/музы. Ср. в стихотворении Набокова «Вечер на пустыре» (1932) о поэтическом вдохновении: «череп счастья, тонкий, длинный, / вроде черепа борзой». К «отрывкам из автобиографии» Ходасевича «Младенчество» (1933), где он пишет, что с ранней сцены, сохранившейся в его памяти, когда стоявший у входа в парк городовой поцеловал его руку, «начинается моя жизнь, ибо с нее начинается мое сознание» (Ходасевич В. Ф. Собр. соч.: В 4 т. М.: Согласие, 1997. Т. 4. С. 194), обращено то место в первой гл. «Других берегов», где Набоков рассказывает о своем осознании возрастов родителей, когда они держали его за руки «на парковой тропе» и «в тумане <…> младенчества» он пережил свое «второе крещение» и «зарождение чувственной жизни». Причем, описывая отца, Набоков особо отмечает, что в тот день он надел военную форму.

Nabokov V. Selected Letters. P. 118–119. «Nabokov’s Opening» – многозначащее название («opening» имеет значения «вступление», «отправная точка», «премьера», «открытие», в юриспруденции – «предварительное изложение дела защитником» и т. д.), впоследствии не нашедшее применения, но обыгранное в названиях двух сборников рассказов: «Nabokov’s Dozen» («Набокова дюжина», 1958), «Nabokov’s Quartet» («Квартет Набокова», 1966) и однотомного собрания сочинений «Nabokov’s Congeries» («Набокова всячина» 1968).

Dear Bunny, Dear Volodya. The Nabokov—Wilson Letters. P. 288. В оригинале: «Mothing», представляющее собой старый энтомологический термин, образованный от «moth» – ночная бабочка, мотылек, и «hunting» – охота. Вместе с тем, Набоков имел в виду игру слов: «mothing» – «nothing» (ничего, ничто). Первый из написанных им в Америке романов «Под знаком незаконнорожденных» (1947) завершается так: «A good night for mothing» (с подразумеваемым выражением «good for nothing» – никчемный), что можно передать лишь в той или иной мере остроумной русской игрой слов, напр.: «Никчемная ночь для ловли ночниц» и т. п.

Nabokov V. Speak, Memory. An Autobiography Revisited. New York: Penguin Books, 1969. P. 8.

6 мая 1953 г. Р. Гринберг писал Набокову: «ОПЫТЫ и я благодарим тебя за перевод Конклюзив’а. Жду – не дождусь – чрезвычайно серьезно. Как тебе сказать, я знал, что ты подкинешь кусок Каргулям (имеются в виду редакторы «Нового журнала» Карпович и Гуль. – А. Б.), потому что несколько недель тому назад вторая и не лучшая половина этой бестии хотела выведать у меня наводящими вопросами, чего я жду от Вл. Набокова. Я отвечал, что знал. Понятно, я ничего не могу сказать – пусть тоже имеют твоего мяса. Я жду хороший, мясистый, крепкий и большой кусок, страниц на 30/40» (Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Letters to Roman Grynberg).

Над словом «Другие» карандашом вписано «Иные», возможно, рукою Карповича, имевшего в виду, что у Пушкина в этих стихах «Иные берега, иные волны…».

Четвертая книга стихов Софии Прегель (Париж: Новоселье. 1953).

Русское название этой книги, изданной сперва на немецком – «С того берега» (1855). Слова Герцена из обращения «к друзьям на Руси» в начале книги мог бы сто лет спустя повторить и Набоков в «Других берегах»: «Непреодолимое отвращение и сильный внутренний голос, что-то пророчащий, не позволяют мне переступить границу России <…>» (Герцен А. И. Соч.: В 2 т. М.: Мысль, 1986. Т. 2. С. 6).

Одобренное сперва английским издателем, название «Speak, Mnemosyne!» (с восклицанием), с его пунктирной линией к «полу-Мнемозине» Зине Мерц в «Даре», в конце концов также было отвергнуто из-за опасений, что читатели, боясь неверно произнести редкое слово и оказаться в глупом положении (имя богини памяти и матери муз произносится «нимо́зини»), не будут заказывать эту книгу.

Набоков В. Переписка с Михаилом Карповичем (1933–1959). М., 2018. С. 120. Несколько ранее, 8 февраля, Набоков написал жене Карповича о готовящемся выходе книги: «Вы скоро получите, если уже не получили, мою книжечку. Не удивляйтесь короне на обложке. Это затея моего издателя, и я себя утешаю тем, что это бумажное пальтишко скоро изнашивается и выбрасывается» (Там же. С. 99).

Это название привлекало его своими перетекающими «ive – evi» (с подписью-криптонимом: V. V. и инициалами двух имен: Vladimir и Véra). Кроме того, Набокову, возможно, нравилось сквозящее в «conclusive» слово «elusive» – неуловимый, ускользающий (из памяти), ненадежный, что ведет к elusive evidence (ускользающее доказательство). Ср. восклицание в его стихах «On Translating „Eugene Onegin“» (1955): «Elusive Pushkin!»

Поздняя английская пометка рукой Набокова. Скобки принадлежат Набокову.

Ср. упоминание в «Других берегах» (гл. 12) и «Лолите» (Ч. II, гл. 32) английского поэта и католического священника Джерарда Мэнли Хопкинса (Hopkins, 1844–1889), в «Speak, Memory» отсутствующего. Старинная англосаксонская фамилия Hopkinson не имеет отношения к англ. hope (надежда), как полагает М. Маликова (Примечания // Набоков В. Собр. соч. русского периода. Т. 5. С. 713), но происходит от Hobb – домашней формы имени Роберт, с присоединением уменьшительного суффикса «kin».

Бойд Б. Владимир Набоков. Русские годы. СПб., 2010. С. 300.

Набоков В. Стихи. Анн Арбор: Ардис. 1979. С. 320. «Князь Качурин» отсылает читателя к «генералу Качурину» в третьей главе «Дара», бездарному автору романа «Красная княжна». Его образ, однако, в поэме уже иной: теперь это друг автора, которому он пишет послание. Его отчество, по-видимому, обращено к учителю детских лет и старшему другу Набокова Мстиславу Добужинскому, чей мемуарный очерк, напечатанный в «Новом журнале» в 1942 г., Набоков назвал очаровательным (см.: Переписка Владимира Набокова с М. В. Добужинским / Публ., примеч. В. Старка // Звезда. 1996. № 11. С. 99). Упоминание композитора также указывает на Добужинского, предложившего Набокову в 1943 г. написать либретто по «Идиоту» Достоевского для композитора А. Лурье (там же. С. 100). Вместе с тем смерть набоковского адресата в «монастыре на Аляске», бывшей русской территории, намекает на судьбу многих русских аристократов в СССР, например, кн. Д. Святополка-Мирского, воевавшего на стороне белых, сделавшего научную карьеру в эмиграции, а после возвращения в Россию осужденного и умершего в лагере под Магаданом.

Nabokov V. Speak, Memory. An Autobiography Revisited. P. 78.

Некоторые справедливые замечания и соположения по этой части сделаны Е. В. Васильевой в ее диссертации, однако ее небрежные переводы английских фрагментов из различных версий автобиографии часто вызывают недоумение. Так, в набоковском пересказе «Приглашения на казнь» Цинциннат становится у нее «повстанцем», заключенным «в намалеванную крепость сборищем шутов и нелепиц [sic!] коммунистического толка» (указ. соч., с. 125), тогда как у Набокова сказано: «бунтарь, заключенный в живописную крепость с видовой открытки шутами и подонками коммунацистского государства [Communazist state]».

Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Letters to Roman Grynberg.

Там же.

Там же. С небольшими разночтениями приводится в публикации: «Дребезжание моих ржавых русских струн…» Из переписки Владимира и Веры Набоковых и Романа Гринберга (1940–1967). С. 375.

Набоков В. Собр. соч. русского периода: В 5 т. СПб., 2000. Т. 5. С. 318.

Nabokov V. Selected Letters. P. 95.

В архивном тексте 16-й главы в решении шахматной задачи указано лишь, что ход делает слон, но на какое поле, не сказано.

Nabokov V. Selected Letters. P. 105.

В том же году ее полный текст был напечатан в издании: Nabokov V. Speak, Memory. An Autobiography Revisited / Ed. by Brian Boyd. New York et al.: Alfred A. Knopf. Everyman’s Library, 1999. P. 245–262. См. предисловие Бойда в этом издании (p. ix—xxv); глава была опубликована в переводе С. Ильина: Набоков В. Убедительное доказательство // Иностранная литература. 1999. № 12. С. 136–145 (текст этого перевода воспроизведен в: Маликова М. Набоков: Авто-био-графия. С. 217–232).

«When Lilacs Last in the Dooryard Bloom’d» (1865, «Когда во дворе перед домом цвела этой весною сирень» – в переводе К. И. Чуковского). Очевидно, что Набокову для названия книги американки Барбары Браун нужна была хрестоматийная строка из американского поэта, к тому же связанная с американской историей (эти стихи Уитмена посвящены убитому в апреле президенту Линкольну). Кроме того, как было отмечено, «сирень» нередко возникает в русских стихах самого Набокова, служа авторской подписью и графически напоминая его русский псевдоним, особенно в дореформенном написании: «Сиринъ» (Кац Б. «Exegi monumentum» Владимира Набокова: к прочтению стихотворения «Какое сделал я дурное дело…» // Литературное обозрение. 1999. № 2. С. 76). Той же цели, по-видимому, служат навязчивый образ сирени и преобладающая лилово-розовая гамма в «Арлекинах», где упоминается (несуществующая) картина Серова «Сирень с пятью лепестками», где Вадим Вадимович приезжает в Ленинград в пору цветения сирени, а на обратном пути знакомится с пожилой американкой с розово-лиловыми морщинами Miss Havemeyer, имя которой указывает на сорт сирени «Katherine Havemeyer».

Стоит отметить, что и сам Набоков ко времени завершения автобиографии уже мог бы именоваться «американским рецензентом», написавшим с 1940 г. несколько отзывов, в том числе на английский перевод мемуарной книги Сергея Лифаря «Дягилев и с Дягилевым» (1939).

Имя Van Veen, обычно передаваемое в русской транслитерации как Ван Вин, отсылает не столько к герою новеллы В. Ирвинга Рип ван Винклю (Rip van Winkle), сколько к фламандскому художнику, учителю Рубенса, Otto van Veen (1556–1629), Отто ван Веен, Отто ван Вен, известному также как Октавиус Вениус, Отто Вениус (ср. «Отто Отто» в «Лолите» и «вилла „Вениус“» в «Аде», а также множество экфрасисов картин в романе). Одной из известнейших его работ является автопортрет с семейством (1584). Помимо картин, получила известность его книга любовных эмблемат «Amorum Emblemata» (1608). См. подробный разбор имени Van Veen в комментариях Бойда к «Аде»: http://www.ada.auckland.ac.nz

Девочка.

Прямое указание на «Войну и мир» (Т. 2, ч. 3. XXI):

– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.

– Да. Vous savez, entre cousin et cousine cette intimité mène quelquefois à l’amour: le cousinage est un dangereux voisinage («Вы знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость очень часто приводит к любви. Двоюродные – опасное дело»).

Перевод мой.

Как заметил Г. А. Барабтарло, имя Sebastian Knight представляет собой анаграмму «Knight is absent» – «Найта нет», а сама его фамилия в русском написании является анаграммой слова «тайна» (Барабтарло Г. Сочинение Набокова. СПб., 2011. С. 164–176).

NB «восторженная рецензия». Под именем Адама Скотта скрыт критик Орвилл Прескотт, назвавший «Лолиту» в своей рецензии «скучной, скучной, скучной на претенциозный, напыщенный и нелепо-игривый лад» («Нью-Йорк таймс», 18 августа 1958 г.).

Набоков В. Лолита. Сценарий. СПб., 2010. С. 76.

Бойд Б. «Бледный огонь» Владимира Набокова. Волшебство художественного открытия / Пер. с англ. С. Швабрина. СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2015. С. 310.

Эта мысль лучше всего развита в пятой части «Арлекинов» в пассаже о фальшивом паспорте В. В. (сравните фальшивую тетрадь стихов Василия Шишкова в одноименном рассказе), которому кажется, что его жизнь только «неудачная версия жизни другого человека <…> другого писателя».

Очень уместным в связи с этими играми Набокова с фактами своей биографии (Шишкова – девичья фамилия прабабки Набокова по отцовской линии баронессы Нины Александровны фон Корф) представляется замечание П. Тамми о том, что эти факты приобретают «в его произведениях текстуальный статус. Мнения, литературные пристрастия, лингвистические выверты, а также личные имена, даты и другие документальные реалии могут быть использованы в качестве материала для моделирования персоны автора» (Тамми П. Поэтика даты у Набокова / Пер. с англ. М. Маликовой // Литературное обозрение. 1999. № 2. С. 24).

Рекурсивное повествование в русской литературе, по мнению Т. Цивьян, впервые освоил Достоевский: «Можно предположить, что формальная структура произведений Достоевского принципиально новая, им впервые (во всяком случае в русской литературе) введенная: рекурсивная. Самостоятельные темы объявляются заранее, далее они повторяются, чередуясь друг с другом; швы могут быть так замаскированы, что соединение тем происходит незаметно. Бесполезно, да и невозможно, „поймав“ тему, пытаться обособить ее: она не существует вне взаимодействия или борьбы с остальными, напротив, перед читателем стоит задача синтезировать отдельные линии в композиционное единство. Такое построение имплицирует повторное чтение: <…> восприятие <…> не в силах с одного раза овладеть рекурсивными структурами или их прагматическим осмыслением. С этой точки зрения, роль читателя делается более активной <…> В воле человека конструировать жизнь, в том числе и собственную, как дискурсивный или как рекурсивный текст» (Цивьян Т. В. О структуре времени и пространства в романе Достоевского «Подросток» // Из работ московского семиотического круга / Сост. Т. Николаевой. М.: Языки русской культуры, 1997. С. 705).

Стоит отметить, что и по отношению к русскому нобелевскому призеру, Ивану Бунину, Набоков в своей книге холоден. В апреле 1951 г. он отказался рецензировать английский перевод его «Воспоминаний» (Париж: Возрождение—La Renaissance, 1950), не желая писать уничижительный отзыв, а еще раньше отклонил предложение Алданова выступить на его юбилее (см. Письмо Набокова к Алданову от 2 февраля 1951 г. в наст. издании).

«Пришелец ниоткуда, без узнаваемого имени и культурно-значимой биографии, он должен был начинать с нуля и строить свой образ заново, как если бы писателя Сирина (в Америке мало кому тогда известного) никогда не существовало. Для того чтобы заполнить биографический вакуум и представить себя англо-американской аудитории, в конце 1940-х годов Набоков написал автобиографию, само название которой – „Conclusive Evidence“ <…> – выдавало его интенцию: он стремился предложить американской культуре такое свидетельство о своем прошлом, которое было бы принято ею за истину и положено в основу того, что можно назвать набоковским мифом» (Долинин А. Истинная жизнь писателя Сирина. СПб., 2004. С. 163). См. более взвешенный взгляд на переходный период Набокова: Boyd B. Nabokov’s Transition from Russian to English: Repudiation or Evolution? // Stalking Nabokov. Selected Essays. New York: Columbia University Press, 2011. P. 176–202.

В письме к матери от 29 декабря 1935 г. Набоков сообщил, что кончил перевод «Отчаяния» на английский язык и что «Теперь можно будет скоро принять[ся] за переписку моих английских реминисценций, а главное – за роман [ «Дар»]: я уже, кажется, третий год подряжаю для него кирпичи» (The New York Public Library / Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Letters to Elena Ivanovna Nabokov). В январе 1936 г. была закончена на французском автобиографичная «Мадемуазель О», а начиная с февраля английская автобиография под названием «It is Me» или «Me» («временное заглавие», как пишет Набоков жене), состоявшая из нескольких главок, не раз упоминается Набоковым в письмах к жене. В том же письме от 19 февраля 1936 г., в котором Набоков сообщает ей, что к начальному заглавию сочиняемого им романа он прибавил одну букву, назвав его «Дар», он обмолвился, что ему «здорово хочется пробраться вновь сквозь „It is Me“» (Набоков В. Письма к Вере. М., 2017. С. 257). В феврале 1937 г. Набоков читал свои воспоминания в различных литературно-издательских кругах, предлагал их четырем лондонским издателям (среди которых был и Victor Gollancz, пятнадцать лет спустя выпустивший первое британское издание «Speak, Memory») и не сомневался, что они скоро будут опубликованы (см.: Бойд Б. Владимир Набоков. Русские годы. С. 499).

Набоков В. Дар. Второе, испр. изд. Анн Арбор: Ардис, 1975. С. 407–409.

Барабтало Г. Сочинение Набокова. С. 274.

На неозаглавленном машинописном тексте рукою Набокова сделана пометка: «On „Conclusive Evidence“». Настоящий перевод выполнен по архивному тексту – изначальному и единственному источнику всех последующих публикаций 16-й главы книги (Library of Congress. Washington, DC / Manuscript Division / Vladimir Nabokov papers. Writings, 1918–1964. Box 9).

Здесь и далее в таких же случаях квадратные скобки указывают, что в оригинале имя отсутствует.

«Эмблемата» – сокращенное название первой книги эмблем и символов, изданной в Аугсбурге в 1531 г. Подобный сборник «Символы и эмблемата», составленный Яном Тесингом и Ильей Копиевским по указу Петра I, был издан в 1705 г. в Амстердаме. «Эмблемата» – одно из названий книги воспоминаний, предложенное Набоковым английскому издателю в 1951 г.

В 14-й гл. «Других берегов»: «Не сомневаюсь, что между этими слегка вогнутыми ивернями майолики был и такой кусочек, на котором узорный бордюр как раз продолжал, как в вырезной картинке, узор кусочка, который я нашел в 1903 году на том же берегу, и эти два осколка продолжали узор третьего, который на том же самом ментонском пляже моя мать нашла в 1885 году <…> так что если б можно было собрать всю эту серию глиняных осколков, сложилась бы из них целиком чаша, разбитая итальянским ребенком Бог весть где и когда <…>».

Естественное соединение двух артерий или органов.

«Цветная спираль в стеклянном шарике – вот модель моей жизни» (гл. 13 «Других берегов»; гл. 14 «Speak, Memory»: «A colored spiral in a small ball of glass, this is how I see my own life»). «Рецензент» указывает внимательному читателю на связь слов о цветной спирали с концовкой гл. 7 Воспоминаний: «Эти листья смешиваются у меня в памяти с кожей ее башмаков и перчаток, и была, помнится, какая-то подробность в ней – ленточка, что ли, на ее шотландской шапочке, или узор на чулках, – похожая на радужные спирали внутри тех маленьких стеклянных шаров, коими иностранные дети играют в агатики» («glass marble» в «Speak, Memory»). Данное место, конечно, одна из частей составной картины, которая должна подойти для места о «цветной спирали в стеклянном шарике», на что Набоков тут же и обращает внимание: «И вот теперь я стою и держу этот обрывок самоцветности, не совсем зная, куда его приложить <…>». Однако упоминание «игры в агатики» находит приложение и к более широкой картине, за пределами книги – к той сцене в первой части «Поисков утраченного времени» Пруста, где Жильберта дарит юному Марселю на Елисейских Полях один из таких «блестящих агатовых шариков», которые кажутся ему необыкновенными: «Они были прозрачные и текучие, словно сама жизнь» (перевод А. Франковского. Курсив мой).

Круг, к которому ведут пути, а также что-либо, расположенное по кругу.

Дорога повешенного, Коровий мост, Америка.

Николай (Николас) Дмитриевич Набоков (1903–1978), русский и американский композитор, музыкальный критик, организатор фестивалей, друг Сергея Прокофьева и Игоря Стравинского, автор мемуарной книги «Багаж» (1975).

Так в тексте, оставлено место для слова из шести-семи букв. О ком именно из окружения Кафки идет речь, сказать затруднительно (вполне возможно, что Набоков намеревался использовать вымышленное имя), однако стоит отметить: 1) что в указанный год (1923) Набоков в Праге сочинял «Трагедию господина Морна», посещал литературные вечера и дважды встречался с Цветаевой; 2) что Достоевского и Розанова Набоков ставил одинаково невысоко; 3) что после издания в 1891–1922 гг. в Чехии большого переводного собрания сочинений Достоевского он стал широко обсуждаться в чешской критике и оказывать влияние на чешскую литературу; и 4) что сам Кафка в письме к Ф. Бауэр в 1913 г. признался в чувстве «кровного родства» с Достоевским.

В этом журнале были выпусками напечатаны воспоминания известного английского поэта и эссеиста Стивена Спендера (1909–1995), друга Николаса Набокова, композитора и кузена писателя. Часть из них, под названием «Оксфорд и Германия», появилась в том же номере (1949, vol. XVI, № 9), что и рассказ Набокова «Первое стихотворение», ставший затем гл. 11 его автобиографии (а кроме того, в нем были напечатаны рассказ Борхеса «Эмма Цунц» и «Философия и наука» Ясперса). За год до того в этом журнале вышла глава из воспоминаний Спендера, в которой он описывает пляж в Груневальде схожим с «Даром» образом, особенно отмечая «почти совершенно нагих загорающих, лежащих на кремнисто-серой траве», и далее следуют слова о немецких юношах. Ирония Набокова заключается в том, что «лиричное» место о немецких юношах у Спендера имеет прозаичное продолжение: «Безжалостно красивые немецкие юноши, обнимающие своих одутловатых девиц» (Spender S. The Life of Literature // Partisan Review. 1948. Vol. XV. № 12 (December). P. 1325 по сквозной пагинации журнала).

Подр. об этом см. в наст. изд.: Продолжение следует. Неизвестные стихи Набокова под маркой «Василiй Шишковъ». См. также: Маликова М. Фантомный парижский поэт Василий Шишков // Русская литература. 2013. № 1. С. 191–210.

Французский писатель (1884–1968), главный редактор «Нувель ревю франсез».

Литературный вечер.

Роман эмигрировавшей во Францию венгерской писательницы Йоланды Фолдеш (1902–1963) «Улица кошки-рыболова» (rue de Chat-qui-Pêche – самая узкая улица Парижа), описывающий жизнь эмигрантов в Париже в 20-х гг., был написан не по-французски, а по-венгерски, переведен на английский (а затем на двенадцать языков) и издан в Лондоне в 1936 г. Французское издание вышло в 1937 г.

Правильно acte gratuit – поступок без причины и цели. У Одена это выражение с ошибкой (теперь во всех изданиях исправленной) встречается в эссе «Augustus to Augustine» (1944) и других. Набоков отметил эту ошибку также в письме к Джейсону Эпстайну 22 апреля 1957 г. (Nabokov V. Selected Letters. P. 217).

Ср. описание этого выступления в письме Набокова к жене от 12 февраля 1937 г.: «<…> вчерашнее matinée было удачнейшим из моих выступлений (хотя народу было не больше 150 человек, – и толпы местных венгерцев возвращали в кассу билеты). <…> Был, между прочим, Джойс; мы с ним очень мило поговорили. Он крупнее ростом, чем я думал, с ужасным свинцовым взглядом: одним глазом уже не видит вовсе, а зрачок другого (который он наставляет на тебя особенным манером, так как не может им вращать) заменен дыркой, причем эту операцию делали шесть раз, пока не удалось пробуравить зрачок, не вызывая кровотечения» (Набоков В. Письма к Вере. С. 284–285). Появление Джойса на том вечере объясняется, по-видимому, не только желанием поддержать коллегу, который должен был выступать в полупустом зале (см.: Ellmann Richard. James Joyce. New and Revised Edition. New York et al.: Oxford University Press, 1982. P. 699), но и тем обстоятельством, что его секретарь, русский эмигрант Поль Леон (Павел Леопольдович Леон, 1893–1942), рассматривал Набокова как возможного русского переводчика «Улисса» – проект, серьезно обсуждавшийся еще в 1933–1934 гг.

Ср.: «Другие берега», шестая гл., подгл. 6. Имеется в виду Джеймс Макдано (1877–1962), энтомолог из Оттавы, Онтарио, которому Набоков послал пойманный им экземпляр пяденицы, получившей номенклатурное название Eupithecia nabokovi McDunnough, 1945.

Здесь: предшествующая единица высказывания, с которой соотносится последующая единица, поясняющая местоимения, местоименные наречия, имена существительные, расположенные в первой части.

В декабре 1946 г. Набоков сообщил Уилсону о своем намерении написать эссе «Голый король» о Г. Джеймсе и Т. С. Элиоте (Dear Bunny, Dear Volodya. The Nabokov—Wilson Letters, 1940–1971. P. 206).

Совмещены имена двух французских писателей, Жюля Ромена (1885–1972), автора огромного, в 27 томах романа «Люди доброй воли», и нобелевского лауреата (1915) Ромена Роллана (1866–1944), которого Набоков иронично помянул и в «Лолите», хотя в юности перевел его «Кола Брюньона» («Николка Персик»). Джона Голсуорси (1867–1933), нобелевского лауреата 1932 г., Набоков назвал в «Лолите» (именуя его «Галсворти») «посредственным, давно окаменевшим писателем».

Набоков не раз обыгрывал сходство имен Эптона Синклера (1878–1968), американского публициста и писателя левого толка, и Синклера Льюиса (1885–1951), автора множества романов и первого американского нобелевского лауреата по литературе (1930).

Вероятно, Набоков иронизирует над огромным количеством написанного и тем и другим.

Американский литературовед (1906–1994), один из основоположников школы новой критики. Рассматривал поэзию как особую форму знания, разработал понятие органической формы в учебных антологиях «Понимание поэзии», 1938, «Понимание прозы», 1943. Автор множества книг и работ о писателях, которых Набоков считал дутыми величинами: Хемингуэе, Фолкнере, Элиоте и др.

Комедия «Коктейльная вечеринка» (1949), представляющая собой переделку «Алькесты» Еврипида. В дневнике Набокова за 1951 г. имеется следующая запись от 15 января: «Наконец-то заставил себя прочитать „Коктейльную вечеринку“ Элиота. Какая претенциозная пошлость, какая злобная чушь! Тон фальшивого „мистицизма“ различных „передовых“, „символичных“ пьес первых двух десятилетий этого века. Обезьяний мистицизм для обезьян. И тень Фрейда – еще одного мошенника» (The New York Public Library / Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Diaries. Перевод мой). Модное пристрастие к адаптации приемов греческой драмы на современной сцене Набоков критиковал в лекциях 40-х гг. «Советская драма» и «Трагедия трагедии».

Имеется в виду «zoot suit style» – от англ. zoot (искаженное suit – костюм) – шляпа, длинный, до колен пиджак и мешковатые брюки – популярный в 40-е гг. в Чикаго, Гарлеме и Детройте стиль, подражающий одеяниям джазовых исполнителей.

Титоизм – коммунистическая идеология, носящая имя югославского диктатора Броз Тито (доктрина самоуправления рабочих коллективов и проч.), противопоставившего ее официальной сталинской идеологии.

У Набокова «Wally Simpson», должно быть «Wallis Simpson». Ирония в том, что Элиот (1888–1965), недавно (1948) получивший Нобелевскую премию по литературе, уподоблен Бесси Уоллис Симпсон, ради женитьбы на которой Эдуард VIII отрекся в 1936 г. от престола. Пара не раз обвинялась в нацистских симпатиях после ее визита в Германию в 1937 г. и встречи с Гитлером. В антисемитизме и профашистских симпатиях упрекался и Элиот (см.: Ricks Ch. T. S. Eliot and Prejudice. L.; Boston: Faber, 1988), особенно после его поддержки Эрзы Паунда в половине 1940-х гг. Уподобление уехавшего в Англию Элиота дважды разведенной светской диве, очаровавшей английского короля, может показаться невинной шалостью в сравнении с более поздней набоковской анаграммой его имени: T. S. Eliot = toilets. Утверждение М. Маликовой и Дж. Трезьяк о том, что здесь «Набоков вступает в диалог с эссе Элиота „Идеальный критик“», в котором он «дает характеристику „импрессионистической критики“ Уоллеса Симпсона [?], в большей степени приложимую к самому Набокову» (Сквозняк из прошлого // Звезда. 1999. № 4. С. 91), подхваченное и другими, – следствие ошибки, поскольку Элиот в этой работе пишет об англ. поэте и критике Артуре Саймонсе (Symons) и его «импрессионистической критике».

Дух времени. Идеи, ценности и направления, доминирующие в данной культуре в определенный период.

Процветание – так назывался период экономического подъема США после Первой мировой войны.

В оригинале роман назван «Amen Corner» – место в протестантской церкви для особенно истовых прихожан. Как было отмечено в 1999 г. участниками дискуссии на электронном форуме NABOKV–L по поводу публикации 16-й главы «Убедительного доказательства», T. S. Elmann представляет собой контаминацию имен двух нобелевских лауреатов – Томаса Манна и Т. С. Элиота. Последний, автор «Убийства в соборе» (1935) и «Идеи христианского общества» (1939), не раз заявлял о своем кредо убежденного католика и после переезда в Лондон и перехода в англиканство, стал старостой прихода кенсингтонской церкви Св. Стефана.

Берберова Н. Набоков и его «Лолита» // Новый журнал. 1959. № 57. С. 93.

Набоков В. Лолита. New York: Phaedra Publishers, 1967. Текст на суперобложке. Авторская орфография сохранена. Среди переписки Набоковых с издателем Оскаром де Лисо, хранящейся в нью-йоркском архиве писателя, отложился правленный и сокращенный Набоковым текст этой аннотации, в которой изначально были и такие курьезные слова: «Таким образом выходит, что если Советский Союз запретил „Лолиту“, то произошло это только потому, что книга касается любви. Но если мы не ошибаемся, Ленин в свое время никогда не запрещал любви. Он стремился к свободе от других вещей, но не к свободе от любви. Ибо в этом случае революция носила бы совсем другой характер. Но мы ведь знаем, что Ленин не запретил „Лолиты“, если она действительно запрещена. Это мог сделать только маленький темный чиновник, озлобленный тем, что оказался соблазнен молодой девушкой» (The New York Public Library / Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Letters to Oscar de Liso).

А. А. Гольденвейзер и Набоковы / Публ., подгот. текста и коммент. Г. Глушанок // NOJ. Nabokov Online Journal. Vol. I. 2007.

Набоков В. Лолита. New York, 1967. С. 298. Далее цитаты из романа приводятся по этому изданию с указанием страниц в тексте.

Nabokov V. Strong Opinions. New York: Vintage, 1990. P. 38. Перевод мой.

Там же. С. 97.

Они вскоре появились, о чем сообщали Набоковым, к примеру, Карл и Эллендея Проффер, которые 5 мая 1969 г. писали: «Мы постоянно встречаем [в СССР] Ваших читателей – „Лолиты“, „Других берегов“, „Приглашения на казнь“ и „Дара“ (в такой последовательности)» (Переписка Набоковых с Профферами / Публ. Г. Глушанок и С. Швабрина. Пер. с англ. Н. Жутовской // Звезда. 2005. № 7. С. 137). Четыре года спустя после выхода русской «Лолиты» А. Вознесенскому удалось напечатать в журнале «Смена» стихотворение «Фиалки», в котором были такие строки: «<…> Молится Фишер Бобби. / Вертинские вяжут (обе). / У Джиоконды улыбка портнишки, / чтобы булавки во рту сжимать. <…> Боги желают кесарева, / кесарю нужно богово. / Бунтарь в министерском кресле, / а Папа зубрит Набокова <…>» (Вознесенский А. Фиалки // Смена. 1971. № 24. С. 1). Несомненно, что Вознесенский назвал Набокова именно в связи с «Лолитой», сперва запрещенной, но вскоре переведенной на все основные языки (в том числе на итальянский в 1959 г.), и, вполне возможно, отсылал к одной из самых коротких и важных ее глав, в которой Г. Г. рассказывал: «Года два тому назад, в минуту метафизического любопытства, я обратился к умному, говорящему по-французски, духовнику, в руки которого я передал серое безверие протестанта для старомодного папистского курса лечения, надеясь вывести из чувства греха существование Высшего Судии» (с. 262). S. Paperno и J. V. Hagopian указывают, что в 1969 г. в Ленинграде можно было «за пять рублей получить „Лолиту“ на одну ночь, если читатель давал обещание не производить фотосъемку книги» (Paperno S., Hagopian J. V. Official and Unofficial Responses to Nabokov in the Soviet Union // The Achievements of Vladimir Nabokov. Essays, Studies, Reminiscence and Stories / Ed. by G. Gibian and S. J. Parker. Ithaca, New York: Center for International Studies, 1984. Р. 113).

Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Lolita (Russian translation).

См. письмо Набокова к Гринбергу от 14 января 1952 г. («Дребезжание моих ржавых русских струн…» Из переписки Владимира и Веры Набоковых и Романа Гринберга (1940–1967) // In memoriam. Исторический сборник памяти А. И. Добкина. СПб., Париж: Феникс—Athenaeum, 2000. С. 375).

Друзья, бабочки и монстры. Из переписки Владимира и Веры Набоковых с Романом Гринбергом (1943–1967) // Диаспора. Новые материалы [Вып. ] I. СПб., Париж: Феникс—Athenaeum. 2001. С. 539.

Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Letters to Roman Grynberg.

Друзья, бабочки и монстры. Из переписки Владимира и Веры Набоковых с Романом Гринбергом (1943–1967). С. 545.

Там же. С. 543. Этот проект осуществился в переиздании «Приглашения на казнь» и «Защиты Лужина» под маркой фиктивного парижского издательства «Editions Victor» в 1965 и 1966 гг. Книги подпольно переправлялись на территорию СССР.

Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Letters from various publishers.

Там же.

23 января 1967 г. Вера Набокова сообщила де Лисо, что получила от мюнхенского отделения «Радио Свобода» подтверждение намерения приобрести 500 экземпляров «Лолиты» в качестве первой партии, предназначавшейся для распространения в СССР (Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Letter to Oscar de Liso).

Встреча с эмиграцией. Из переписки Иванова-Разумника 1942–1946 годов / Публ., вступ. ст. О. Раевской-Хьюз. М.: Русский путь, 2001. С. 170.

Гольдштейн П. Мир судится добром. Иерусалим, 1980. С. 193.

Юнг Е. Независимый ад. Русское и советское в англоязычных романах Набокова // Страна и мир (Мюнхен). 1986. № 1–2. С. 162.

Вейдле В. Первая Лолита // Русская мысль. 1977. 29 декабря. С. 9. Схожую точку зрения предложил Г. А. Барабтарло: «На мой взгляд, русская „Лолита“ – это не просто единственный в своем роде триумф чрезвычайно сложной техники перевода, но также самостоятельный шедевр русской прозы, который надлежит изучать и смаковать <…> все составляющие стиля, поддающиеся переводу, и все непереводимые элементы композиции и замысла сошлись в форме произведения искусства самого высокого разбора и качества, что позволяет поместить русскую „Лолиту“ на самую верхнюю ступень замершего эскалатора русских шедевров» (Barabtarlo G. Aerial View. Essays on Nabokov’s Art and Metaphysics. New York: Peter Lang Publishing, 1993. P. 115–116). Ср. также мнение А. Долинина, считающего, что русскую «Лолиту» следует рассматривать, ни много ни мало, как новую редакцию романа: «В русской прозе 20 века „Лолита“ стала чудом восстановления, возрождения ее модернистской панэстетической традиции, которая была прервана трансформацией Сирина в Набокова и его советскими коллегами – Добычиным, Олешей, Платоновым, Замятиным, – которые или умерли, или принуждены были умолкнуть» (Dolinin A. Lolita in Russian // The Garland Companion to Vladimir Nabokov / Ed. by V. E. Alexandrov. New York & London, 1995. P. 324).

Как превосходно пишет Борис Аверин в своем предисловии к роману: «Стиль первой фразы – высокий, патетический, отсылающий к Песни Песней. В ней задано и основное противопоставление: „Лолита, свет моей жизни, огонь моих чресел“. Вторая фраза усиливает контраст: „Грех мой, душа моя“. Третья фраза свидетельствует о том, что „Лолита“ – это просто слово, которое можно произнести по слогам, и тогда язык будет двигаться сверху вниз, по нёбу к зубам. В этой фонетическо-физиологической сфере верх и низ снова фиксируются; фиксация тем более настойчива, что „небо“ и „нёбо“ – одного корня. И то же движение вниз – в развитии стилевого рисунка. Начавшись библеизмами, повествование уже в третьем абзаце переходит на разговорный тон: „А предшественницы-то у нее были? Как же – были…“ – чтобы вскоре же обернуться сказочно-стилизованно-литературным: „В некотором царстве у моря (почти как у По)“» (Аверин Б. В. О некоторых законах чтения романа «Лолита» // Набоков В. Лолита. СПб., 2005. С. 14–15).

Цитаты из английского оригинала «Лолиты» приводятся по изданию: Nabokov V. The Annotated Lolita / Ed., with Preface, Intr. and Notes by Alfred Appel, Jr. New York et al.: Penguin Book, 1991. Далее страницы настоящего издания приводятся в тексте.

В оригинале Мона повторяет ключевое место стиха: «Qu’il t’y».

Ивинская О. В. Годы с Борисом Пастернаком. В плену времени. М.: Либрис, 1992. С. 347.

«Стиляга – разг., неодобр. Молодой человек, отличающийся склонностью к вызывающе модному стилю одежды, прически, а также манерами и вкусами, не соответствующими общепринятым» (Мокиенко В. М., Никитина Т. Г. Толковый словарь языка Совдепии. СПб.: Фолио-Пресс, 1998. С. 586).

Цит. по: Бойд Б. Владимир Набоков. Американские годы. Биография. СПб., 2010. С. 584–585.

Набоков обыкновенно писал «ватерклозет» или сокращенно «клозет» по принятому в России до революции значению. В «Полном словаре иностранных слов, вошедших в употребление в русском языке» (1907) М. Попова: «Отхожее место, устроенное так, что все нечистоты промываются водой, так что при этом исполняются предписания гигиены и сохраняется постоянная чистота»; в «Словаре иностранных слов, вошедших в состав русского языка» (1910) А. Чудинова: «Отхожее место с водоочищающим аппаратом». Примечательно, что в гл. 10 и в гл. 16, Ч. I он не использовал еще этого термина, а написал так: «мохнато-розовая попонка, жеманно покрывавшая доску клозета» (с. 28) и «разорвали это письмо, и его куски (неразборчиво) в водоворот клозета» (с. 56).

Набоков В. Взгляни на арлекинов! СПб., 2016. С. 149. Не исключено, что Набоков в «Арлекинах» намекает на строчку «Над рукописями трястись» в стихотворении Б. Пастернака «Быть знаменитым некрасиво…» (1956).

В рукописи сперва было написано «чужой урины», но затем вычеркнуто. В следующем предложении: «На самом деле, вероятно, ничто иное как [sic!] русская мещанская вежливость (с примесью, пожалуй, чего-то ориентального) подвигнула доброго полковника <…>» – «ориентального» оставлено в рукописи, но позднее заменено: в опубликованном тексте «азиатского» (с. 20).

Дук-Дук имеет вполне определенное значение – это тайный мужской союз в Центральной Меланезии: «С чисто анимистическими <…> верованиями связан особенно союз Дук-Дук (название это от слова „дука“, что значит дух умершего). Члены союза, появляясь в страшных нарядах и масках, изображают собой духов и запугивают непосвященных, вымогая у них „деньги“ (снизки раковин) и прочие ценности. Выступления Дук-Дука происходят раз в год и длятся около месяца, после чего маски уничтожаются и считается, что „Дук-Дук умер“. Во главе союза стоит Тубуан. Его роль исполняет самый богатый и влиятельный человек в племени, и пользуется он ею деспотически и своекорыстно. Тубуан считается духом женского пола, который никогда не умирает и ежегодно порождает Дук-Дуков» (Токарев С. А. Религия в истории народов мира. 4-е изд., испр. и доп. М., 1986. С. 80). В гл. 18, Ч. II Куильти приходит ночью к одурманенному Гумберту (снотворное ему подложила, очевидно, Лолита), «держа перед лицом маску».

Долинин А. Комментарии // Набоков В. Лолита. М.: Художественная литература, 1991. С. 390. Без изменений повторено и в новом издании: Долинин А. Комментарии // Набоков В. Лолита. СПб.: Азбука, 2015. С. 420. А. Люксембург в своих комментариях к роману столь же малоубедительно сообщает, что «луизетта – придуманное слово, образованное от „луидора“ <…> (впрочем, это слово может иметь и значение пистолет)» (Люксембург А. Комментарии // Набоков В. Собр. соч. американского периода: В 5 т. СПб.: Симпозиум, 1997. Т. 2. С. 634).

Kishlansky M., Geary P., O’ Brien P. Civilization in the West (Seventh Edition). New York et al.: Pearson, 2008. P. 604.

Даль В. И. Ответ на приговор // Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1998. Т. 1. C. xcvi.

Редактор первого издания «Других берегов» в нью-йоркском «Издательстве имени Чехова» В. А. Александрова 5 мая 1954 г. написала Набокову по поводу этого слова следующее: «Вы пишете вместо завтракать „побрекфастать“. Я ни в коей мере не хочу врываться в Вашу творческую лабораторию. Может быть, это слово Вы привели, руководствуясь какими-нибудь своими соображениями художника <…> но мне кажется, было бы лучше употребить глагол „завтракать“». В ответном письме от 10 мая того же года Набоков, приняв некоторые другие поправки, не согласился изменить это слово (Columbia University / The Rare Book and Manuscript Library / Bakhmeteff Archive / Chekhov Publishing House papers).

Ср. в «Лолите»: «Из фунтика еще любила есть / поджаренные зерна кукурузы <…>» (гл. 35, Ч. II), в оригинале: «still eating popcorn in the colored gloam <…>»

Proffer Ellendea. Nabokov’s Russian Readers // Nabokov. Criticism, reminiscences, translations and tributes / Ed. by Alfred Appel, Jr. & Charles Newman. London: Weidenfeld and Nicolson, 1971. P. 258–260.

Цит. по: Набоков В. Собр. соч. русского периода: В 5 т. СПб.: Симпозиум, 2000. Т. 5. С. 77–78, с уточнениями по тексту машинописного оригинала (Berg Collection).

Виноградов В. В. История слов. М., 1999. С. 236.

Деспот в своем мире. Интервью Дитеру Циммеру. Пер. с немецкого Д. Андреевой // Иностранная литература. 2017. № 6. С. 147.

Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / [Lolita] Holograph notes. With typist’s bill.

Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Letters to Oscar de Liso.

Там же.

См.: Проффер К. Ключи к «Лолите». СПб.: Симпозиум, 2000. С. 247.

Долинин А. Комментарии // Набоков В. Лолита. СПб.: Азбука, 2015. С. 420.

Люксембург А. Комментарии // Набоков В. Собр. соч. американского периода. С. 634.

Choix de poésies de P. de Ronsard. Notes par A. Noël. Tome second. Paris, 1862. P. 172.

К разряду текстуальных проблем романа, требующих дальнейших разысканий, следует отнести некоторые поздние замены, к примеру, весьма странную версию непристойного французского названия вымышленной книги в «Послесловии к американскому изданию»: «тот читатель, который приступит к моей книге думая, что это нечто вроде „Мемуаров Куртизанки“ или „Любовных приключений Кулебякина“» (с. 295). В оригинале последнее название вымышленной книги: «Les Amours de Milord Grosvit» (p. 316. Аппель это место не комментирует), несущее обсценные коннотации: фр. gros – толстый и vit – пенис (сленг). В рукописи перевода это название передано, быть может, грубовато, но точно: «Любовных приключений лорда Толстоуда», и откуда в опубликованном тексте возник «Кулебякин», и чье тут тесто, авторское или постороннее, остается загадкой.

Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Letters to Oscar de Liso.

См.: Набоков Д. Примечание к настоящему изданию // Набоков В. Лолита. СПб.: Азбука, 2007. С. [9].

Grayson J. Nabokov Translated. A Comparison of Nabokov’s Russian and English Prose. Oxford University Press, 1977. P. 123.

Berg Collection / Vladimir Nabokov papers / Letters to Oscar de Liso.

У Набокова была возможность еще раз сверить текст и внести исправления в «ардисовское» переиздание романа 1976 г. (Набоков В. Лолита. Перевел с английского автор. Анн Арбор: Ардис, 1976), но, к большому сожалению, он этого не сделал. В письме к К. и Э. Проффер от 1 апреля 1976 г. Вера Набокова по поводу этого проекта сообщила: «„Лолита“ по-русски. В. Н. предлагает изменить титульный лист и обложку, опустить материал [упомянутую нами аннотацию к первому изданию] на переднем отвороте <…> В. Н. говорит, что у него нет никаких исправлений, хотя ваш корректор может найти какие-нибудь опечатки» (Переписка Набоковых с Профферами // Звезда. 2005. № 7. С. 162).

Сдано в набор 29.12.88, подписано в печать 10.02.89. Цена 2 р.

Набоков В. Лолита / Вступ. ст. и коммент. А. Долинина. Ред. Э. Шахова. Корректоры Л. Волкова, Н. Яковлева. М.: Художественная литература, 1991. Цена 8 р. Далее страницы этого издания приводятся в тексте.

Из таких изданий можно назвать следующее: Набоков В. Лолита. Камера обскура / Сост. А. Кошляк. Томск: издательство Томского университета, 1991.

На наш взгляд, многоопытная не по годам Мона здесь признается уехавшей две недели назад из Бердслея Лолите, что второй роман у нее был с Куильти («Об одном моем романе ты знаешь, о другом только думаешь, что знаешь», – говорит она Лолите в том же письме) – опасный роман, из-за которого отец и отправил ее в Париж. Предположение, что Мона вдруг советует Лолите «предпочесть Гумберту <…> Куильти», тем более странно, что Лолита уже давно и не без ее участия сделала свой выбор, и ее внезапный отъезд из Бердслея («Маршрут выбираю я», сказала она) как раз и был продиктован ее сговором с Куильти, с которым она задолго до этого договорилась морочить ненавистного Гумберта.

Эта ошибка вызвана тем, что в рукописи перевода вторая часть имени этого персонажа была написана латиницей: «Лиззаrrabengoa», которую машинистка приняла за кириллицу: «rr» за «ч», «b» за «в», «g» за «д».

Набоков В. Собр. соч. американского периода: В 5 т. / Сост. С. Ильина и А. Кононова. Коммент. А. Люксембурга. Т. 2. СПб.: Симпозиум, 1997. Далее страницы этого издания приводятся в тексте.

Ср.: «Мистер Майкл Шонджейнс, руководитель профсоюза рабочих текстильной промышленности в штате Мэйн» (Боноски Ф. Нищета в США // Огонек. 1959. № 28 (Июль). С. 7).

Набоков В. Лолита. СПб.: Азбука-классика, 2007. Далее страницы этого издания приводятся в тексте.

Винокур Г. Критика поэтического текста. М.: ГАХН, 1927. С. 44–45.

Эти слова Карлинского приводит Брайан Бойд во втором томе биографии Набокова.

Линованная карточка, автограф синими чернилами и карандашом с правками синим карандашом (Houghton Library (Cambridge, Mass.) / Vladimir Nabokov papers).

Здесь и далее цитаты из романа приводятся по изданию: Набоков В. Взгляни на арлекинов! / Пер., примеч. А. Бабикова. 4-е изд., испр. и доп. СПб.: Азбука, 2016.

Ср. в пятой главе «Дара»: «<…> тут был опять кончик, доделанный мыслью, которая опускалась все ниже в ад аллигаторских аллитераций, в адские кооперативы слов, не „благо“, а „blague“» (Набоков В. Дар. Анн Арбор, 1975. С. 395).

Набоков, кроме того, мог подразумевать здесь, как заметил Ричард Паттесон (Patteson), метафору своего собственного «цирка» персонажей посредством аллюзии к позднему стихотворению У. Б. Йейтса «Прощальный выход цирковых животных» (См.: Maddox L. Nabokov’s Novels in English. London: Croom Helm, 1983. P. 142, 172, fn. 2).

Виноградов В. История слов. М., 1999. С. 525.

Нам трудно согласиться с мнением Ю. Трубихиной, что «В тех случаях, когда Набоков пытается сформулировать секрет и передать реальные детали загробной жизни, его художественное повествование страдает („Взгляни на арлекинов!“, „Сквозняк из прошлого“). Несмотря на метафизические секреты, явно выраженное желание Набокова остаться „безбожником“ свидетельствует о невозможности редуцировать метафизическое „что-то еще“ до любой условно понимаемой религии или духовности» (Trubikhina J. The Translator’s Doubts: Vladimir Nabokov and the Ambiguity of Translation. Boston: Academic Studies Press, 2015. Р. 92). На наш взгляд, метафизические представления Набокова настолько гармонично включают в себя творческое и эстетическое начало и наоборот, насколько это вообще возможно в литературных (преимущественно фикциональных) произведениях, и постоянное присутствие «чего-то еще» в его сочинениях, только усиливающееся в поздних романах и стихах, лишь расширяет и обогащает их перспективу.

Мирский Д. О литературе и искусстве. Статьи и рецензии 1922–1937 / Сост., коммент. О. Коростелева и М. Ефимова. М.: Новое литературное обозрение, 2014. С. 44.

Цит. по: Набоков В. Собр. соч. русского периода. СПб.: Симпозиум, 1999. Т. 1. С. 731.

См.: Марченко Т. В. Русская литература в зеркале Нобелевской премии. М.: Азбуковник, 2017. С. 636–640.

Толстой А. К. Собр. соч.: В 4 т. / Под ред. И. Ямпольского. М., 1969. Т. 1. С. 303–304.

Джонсон Д. Б. Миры и антимиры Владимира Набокова. СПб.: Симпозиум, 2011. С. 236–237.

Перевод мой.

См.: Nabokov’s Butterflies: Unpublished and Uncollected Writings. Boston, 2000. Р. 293–296.

Примечательно в этой связи, что рабочее – и домашнее – название романа, как указал Брайан Бойд, было «Взгляни на маски!», обращенное к первой встрече Набокова со своей будущей женой, Верой Слоним, на эмигрантском балу, на котором она была в черной маске, или в венецианской бауте, напоминающей волчий профиль.

Blackwell S. H. The Quill and the Scalpel. Nabokov’s Art and the Worlds of Science. The Ohio State University Press / Columbus, 2009. P. 137.

В 1930 г. поэт и критик Сергей Нальянч в рецензии на сборник рассказов Набокова «Возвращение Чорба» отметил, что, помимо «удивительной зрительной памяти и наблюдательности в мелочах», «его стилистические приемы, его новшества во всем, – начиная от построения повествования и кончая оригинальной пунктуацией, – делают очень занимательной сиринскую прозу» (Цит. по: Классик без ретуши. Литературный мир о творчестве Владимира Набокова. М., 2000. С. 50).

Эти записки были составлены по просьбе Набокова, использовавшего их в романе «Взгляни на арлекинов!». Машинопись с рукописными добавлениями Е. В. Сикорской и карандашными пометками В. В. Набокова. Без заглавия и даты. Houghton Library (Cambridge, Mass.) / Vladimir Nabokov papers.

«Современные записки» (Париж, 1920–1940). Из архива редакции / Под ред. О. А. Коростелева и М. Шрубы: В 4 т. М.: Новое литературное обозрение, 2011–2014.

В. В. Сирин-Набоков в Нью Иорке чувствует себя «своим» [Интервью Николаю Аллу] // Новое русское слово (Нью-Йорк). 1940. 23 июня. С. 6. Принятое в то время написание названий «Современные Записки», «Русские Записки» и т. д. нами в цитатах не изменяется.

См. в наст. издании: В. Набоков. Определения.

«Современные записки». Из архива редакции. Т. 4. С. 327, 322, 330.

Там же. С. 338.

Эти фрагменты восстановлены нами по рукописным вставкам Набокова на полях принадлежавшего ему номера «Современных записок»: Набоков В. Полное собрание рассказов. СПб., 2016. С. 541. См. также в наст. издании: Неподошедшие конечности и недоделанные торсы. Рукопись «Райской птицы» и ранняя редакция «Solus Rex» в замысле «Лолиты».

«Современные записки». Из архива редакции. Т. 4. С. 313–314.

«Современные записки». Из архива редакции. Т. 4. С. 315.

Современные записки (Париж). Кн. I. 1920. С. iv.

Вишняк М. В. «Современные Записки». Воспоминания редактора. Bloomington: Indiana University Publications, 1957. С. 258.

Мирский Д. О литературе и искусстве. Статьи и рецензии 1922–1937 / Сост. А. О. Коростелева и М. В. Ефимова. М., 2014. С. 141.

В 13-й главе «Других берегов» (1954), посвященной эмигрантским годам, Набоков, тепло отозвавшись лишь о Гессене, Фондаминском, Алданове, Айхенвальде и Ходасевиче, заметил: «Душевную приязнь, чувство душевного удобства возбуждали во мне очень немногие из моих собратьев» (Набоков В. Собр. соч. русского периода. СПб., 2000. Т. 5. С. 317). Набоков, состоявший членом нескольких литературных объединений, не принимал многого в общественной жизни эмиграции и признавался в своей отстраненности от определенных эмигрантских кругов. К примеру, в письме к Ходасевичу (от 24 июля 1934 г.) он писал так: «Нет – к страшному душку эмиграции принюхиваться не следует (мне, живущему в стороне, в почти идиллической глуши, легко говорить, конечно), самое лучшее, – как, впрочем, всегда, во все времена и при всех запахах – запереться у себя в светлице (или еще вернее: как кочегары, знающие только свою топку – чтобы ни делалось на палубе, на море) и заниматься своим бессмысленным, невинным, упоительным делом, – мимоходом оправдывающим все то, что в сущности оправдания и не требует: странность такого бытия, неудобства, одиночество (которое я в детстве производил от „ночи“) и какое-то тихое внутреннее веселье» (Письма В. В. Набокова к В. Ф. Ходасевичу и Н. Н. Берберовой (1930–1939). Письмо Н. Берберовой к В. Набокову // Wiener Slavistisches Jahrbuch. 2017. № 5. С. 234).

Левин Ю. И. Биспациальность как инвариант поэтического мира Вл. Набокова // Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М.: Языки русской культуры, 1998. С. 381.

См.: Bruss Paul S. The Problem of Text: Nabokov’s Two Last Novels // Nabokov’s Fifth Arc / Ed. by J. E. Rivers, Charles Nicol. Austin: University of Texas Press, 1982. P. 296–308.

Тот же прием Набоков использовал в «Даре», в котором находим вымышленные эмигрантские издания: берлинскую «Газету» («Руль»), большевизанствующую «Пору» («Накануне»), монархический орган «Восшествие» («Возрождение») и другие.

Набоков В. Взгляни на арлекинов! СПб., 2016. С. 105. Далее цитаты из романа приводятся по этому изданию с указанием страниц в тексте.

Набоков В. Собр. соч. русского периода. Т. 4. С. 598.

Набоков В. Письма к Вере. М., 2017. С. 244–245. Implication – подтекст. Мать Мария – Елизавета Юрьевна Скобцова (1891–1945), член партии с. р., поэтесса, богослов, участница французского Сопротивления.

Ронен О. Подражательность, антипародия, интертекстуальность и комментарий // Новое литературное обозрение. 2000. № 42. С. 257.

Ронен О. Исторический модернизм, художественное новаторство и мифотворчество в системе оценок Владимира Набокова // Philologica, 2001 / 2002, vol. 7, № 17 / 18. С. 249.

В романе еще упоминается писатель Ян Буниан, или Баньян (Ian Bunyan), Яном называла Бунина его жена, В. Н. Муромцева.

Однако, к примеру, шпионивший за В. В. советский литератор Олег Игоревич Орлов, его парижский знакомый 20-х г., бездарный поэт-эмигрант, вернувшийся в СССР и ставший заурядным советским автором, по-видимому, не имеет английского прототипа, но, будучи собирательным образом эмигранта-предателя Белого движения, указывает на Александра Дроздова (1895–1963), берлинского приятеля Набокова, вместе с которым он входил в содружество «Веретено». Не исключено, что его имя намекает на лубочного писателя Александра Орлова, которому Пушкин посвятил памфлет «Торжество дружбы, или Оправданный Александр Анфимович Орлов» (1831). В нем Пушкин уничижительно сравнивает Ф. В. Булгарина с Орловым. Предположение это тем более допустимо, что в Ч. I, гл. 1 Джеральд Адамсон с явным удовольствием сообщает герою слова одного бойкого критика по поводу его романа «Д-р Ольга Репнина»: «Chute complète». «А ведь он, вообще-то, прав. Это твоя худшая вещь» (174). Французская фраза отсылает к замечанию Булгарина в его рецензии (опубликованной в «Северной пчеле») на VII гл. «Евгения Онегина»: «Совершенное падение, chute complète». В предисловии для предполагавшегося отдельного издания двух глав «Евгения Онегина», Пушкин привел фрагмент из рецензии Булгарина с этими словами (Пушкин А. С. Полное собр. соч.: В 10 т. М., 1957. Т. 5. С. 548).

Набоков В. Письма к Вере. С. 182.

Об организациях «Девятка», «Правый центр» и «Национальный центр» см.: Трубецкой Г. Н. Годы смут и надежд. Монреаль: Русь, 1981; Думова Н. Г. Кадетская контрреволюция и ее разгром. М.: Наука, 1982.

Подробнее см.: Бабиков А. Примечания / Набоков В. Взгляни на арлекинов! С. 307–308.

Кстати заметить, что упомянутый в пятой части романа «измученный ностальгией генерал Гурко», герой романа Вадима Вадимыча «Эсмеральда и ее парандр», представляет собой обратную метаморфозу – т. е. на самом деле оказывается одной из немногих в романе реальных фигур (наряду с Керенским), – это руководитель «Правого центра» генерал В. И. Гурко (1864–1937), дальний родственник Набокова.

Степун Ф. А. Бывшее и несбывшееся. Нью-Йорк: Издательство имени Чехова, 1956. Т. 1. С. 49.

Об обстоятельствах, при которых была вывезена библиотека Фондаминского, см. письмо Н. В. Вольского к Д. Н. Шубу (Внутриредакционная переписка / Публ., примеч. М. Шрубы // «Современные записки». Из архива редакции. Т. 1. С. 915–916.

См.: Бойд Б. Владимир Набоков. Русские годы. Биография. СПб., 2010. С. 208.

В письме к вице-президенту издательства «McGraw-Hill» Дэну Лейси от 31 января 1973 г., Набоков, говоря о своем замысле продолжения книги воспоминаний, заверил его, что постарается «в ней никого не обидеть, так что не придется дожидаться, пока все благополучно отойдут в мир иной» (см.: Из писем Владимира и Веры Набоковых о романе «Взгляни на арлекинов!» // Набоков В. Взгляни на арлекинов! С. 339).

Высказывание, которое приводит биограф писателя со слов С. А. Толстой, см.: Бирюков П. И. Л. Н. Толстой. Биография. Т. II. Берлин: Издательство И. П. Ладыжникова, 1921. С. 42.

Nabokov V. Selected Letters / Ed. by D. Nabokov and M. J. Bruccoli. New York, 1989. P. 548. Перевод мой.

Друзья, бабочки и монстры. Из переписки Владимира и Веры Набоковых с Романом Гринбергом (1943–1967) // Диаспора. [Вып. ] I. Новые материалы. Париж, СПб., 2001. С. 521.

Dear Bunny, Dear Volodya. The Nabokov—Wilson Letters, 1940–1971. Revised and expanded edition / Ed. with preface and notes by S. Karlinsky. California University Press: Berkeley et al., 2001. P. 105. Последнее слово написано Набоковым по-русски.

На что указывает Геннадий Барабтарло (см.: Сочинение Набокова. СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2011. С. 37).

Twentieth-Century American Literature. Vol. 5 / Ed. by Harold Bloom. N. Y. et al.: Chelsea House Publishers, 1987. Р. 2791.

Набоков В. Взгляни на арлекинов! СПб., 2016. С. 36.

Долинин А. Комментарии // Набоков В. Просвечивающие предметы. СПб.: Азбука, 2014. С. 379.

См.: Kurth P. Isadora: a Sensation Life. Boston: Little, Brown, 2001. P. 556.

Этот автомобиль упоминается также в романе эмигрантского поэта и писателя Бориса Поплавского «Аполлон Безобразов» (1932).

Набоков В. Лолита. New York: Phaedra, 1967. С. 296.

Набоков В. Взгляни на арлекинов! С. 98–99.

Некоторые характерные ошибки русских переводов Набокова 90-х гг. отмечены Иваном Толстым, см.: Толстой И. Nabokov по-русски // Revue des études slaves (Paris). LXXII / 3–4. 2000. Р. 513–519.

Набоков В. Просвечивающие предметы. СПб.: Азбука, 2014. С. 248.

Набоков В. Лолита. С. 235. К тому же чуждому Набокову словарю Долинина и Мейлаха относится примененное ими слово «бизнесмен» (гл. 25), т. е. «коммерсант» в набоковском словаре. Этот швейцарский коммерсант, кстати заметить, носит фамилию Вайльд, как и герой «Лауры»; он обсуждает с Хью журнальную статью, в которой рассказывается об убийстве мужем своей жены, – что совершает сам Хью и что старается осуществить невиданным доселе способом Филипп Вайльд.

https://www.etymonline.com

An English-Russian dictionary of Nabokov’s Lolita / Ed. by A. Nakhimovsky and S. Paperno. Ann Arbor: Ardis, 1982. P. 14.

Набоков В. Лолита. С. 48.

«<…> от этого слова ответвилось новое выражение на ять в значении „превосходно; так что лучше и ожидать трудно“, свойственное вульгарному просторечию. Это выражение в первое десятилетии после Великой Октябрьской революции стало довольно широко распространяться в стилях фамильярной разговорной речи и даже иногда попадало на страницы газет, в фельетоны и в язык художественного повествования» (Виноградов В. В. История слов. М., 1999. С. 362). Об использовании советской лексики в русском переводе «Лолиты» см. в наст. издании: Большая реставрация. Русская версия «Лолиты»: от рукописи к книге.

Весьма полезным для русского переводчика Набокова может быть опыт его иноязычных коллег. См., к примеру, замечания практического рода, сделанные Дмитрием Набоковым относительно его итальянского перевода «Transparent Things» (под названием «Cose trasparenti», что отчасти передает игру слов оригинала, поскольку богатый термин «cose» означает не только «вещи», но и «положение дел», «сущность вещей», а устойчивое выражение «cose d’arte» означает «вопросы искусства»): Nabokov Dmitri. Reply Transparent Things> // The Nabokovian. № 14. Spring 1985. P. 35–39. Трудности перевода Набокова на литовский с рядом конкретных примеров переводческих решений приводит Павел Лавринец (Владимир Набоков в Литве // Культура русской диаспоры: Владимир Набоков – 100. Материалы научной конференции / Ред. И. Белобровцева и др. Таллинн, 2000. С. 205–226).

Воронина О. Ю. Шекспир Набокова // Культурное и научное наследие российской эмиграции в Великобритании (1917–1940-е гг.). М.: Русский путь, 2002. С. 322–351.

Набоков В. Бледный огонь. СПб.: Азбука-классика, 2010. С. 5.

Тамми П. Заметки о полигенетичности прозы Набокова // В. В. Набоков: Pro et contra. Антология. [Т. 1.] СПб., 1997. С. 516.

Набоков В. Бледный огонь. С. 237.

Ефимов И. Связь времен. Записки благодарного. В Новом Свете. М.: Захаров, 2012. С. 73.

То же выражение, но с глаголом, используется в «Гамлете», в котором светлячок «to pale his ineffectual fire» (приглушает свой слабый огонек). Подр. см.: Мейер П. Найдите, что спрятал матрос. «Бледный огонь» Владимира Набокова. М.: Новое литературное обозрение, 2007. С. 134.

Убийство Шейда в конце романа также можно прочитать в бледном отсвете этих русских стихов – как реализацию следующей метафоры: «В час, когда писатель только вероятье, / Бледная догадка бледного огня, / В уши душной ночи как не прокричать ей: / „Это час убийства! Где-то ждут меня!“» (Пастернак Б. Поверх барьеров. Вторая книга стихов. М.: Центрифуга, 1917. С. 55).

Эти строчки могли бы послужить эпиграфом к запискам Чарльза Кинбота, старавшегося угадать содержание поэмы Шейда по различным оговоркам и намекам.

Перевод мой.

Как заметил Вадим Старк, фамилия героя, возможно, восходит у Набокова к владельцу типографии М. С. Персону, издателю альманаха «Два пути» (Пг., 1918), в котором были напечатаны стихи Набокова и его однокашника по Тенишевскому училищу Андрея Балашова (Старк В. П. Владимир Набоков и библиография / В. В. Набоков. Указатель литературы, опубликованной на русском языке в СССР, странах СНГ и государствах Балтии / Сост. Г. Г. Мартынов. СПб.: Фолио-пресс, 2001. С. 24).

Набоков в «Стойких убеждениях» по поводу этой фразы замечает следующее: «Побочной, но забавно-деятельной фигурой моего романа является г-н R., американский писатель немецкого происхождения. Его письменный английский точнее разговорного. Говоря с кем-нибудь, R. имеет удручающее обыкновение вставлять кстати и некстати машинальное „знаешь“ немецкого эмигранта, и, что еще хуже, он использует ни к селу ни к городу, искажает или дополняет самые избитые американские клише. Хороший пример – его непрошеное, хотя и вполне благожелательное предостережение в конце последней главы <…>» (Nabokov V. Strong Opinions. New York, 1990. P. 195).

Возможное (за рамками романа) назначение этой финальной фразы состоит в передаче зашифрованного сообщения Набокова собственному сыну (своему переводчику и соавтору), профессионально занимавшемуся автогонками. Некоторые черты наружности и характера сына Набоков отразил в образе высокого красавца Хью. Спустя несколько лет после смерти отца, уже оставив спортивные выступления, Дмитрий Набоков попал в аварию, автомобиль перевернулся и загорелся, он чудом остался жив, но получил множественные ожоги.

Disraeli Isaac. Curiosities of Literature. Vol. II. Paris, 1835. P. 106–107.

Набоков В. Взгляни на арлекинов! С. 176.

Бенуа А. Жизнь художника. Воспоминания. Том II. Нью-Йорк: Издательство имени Чехова, 1955. С. 24.

Бенуа А. Предисловие / А. Лейферт. Балаганы // Петербургские балаганы / Сост., коммент. А. М. Конечного. СПб.: Гиперион, 2000. С. 28.

Автограф на каталожной линованной карточке. Подпись: «В. Набоков. 22 мая 1956» (Berg Collection).

Здесь и далее дневниковые записи привожу в своем переводе. – А. Б.

Houghton Library (Cambridge, Mass.) / Vladimir Nabokov papers / Letters to Dmitri Nabokov.

Отвратительная ночь – Мы [Набоков совмещает англ. we и инициал своего имени] очень слабы; лихорадка. Бронхит [это слово Набоков начал писать по-русски, но закончил его по-английски с ошибкой в окончании, должно быть: bronchities].

«Взгляни на арлекинов!» по-английски называется «Look at the Harlequins!».

Предыдущие варианты шестой и последней строки были: «нет, ты, судьба» и «в кромешный рай».

В качестве существительного «passion» имеет в английском поэтическом языке значение «смерть».

Переписка Набоковых с Профферами / Публ. Г. Глушанок и С. Швабрина. Пер. Н. Жутовской // Звезда, 2005. № 7. С. 162. Я восстанавливаю допущенный переводчиком пропуск и благодарю Станислава Швабрина, приславшего мне факсимиле оригинала этого письма.

Nabokov V. Selected Letters (1940–1977) / Ed. by D. Nabokov and M. J. Bruccoli. San Diego et al., 1989. P. 560. Перевод мой.

Старый, угрюмого вида профессор.

Карлтоновые корты в Каннах.

Хлопать клешнями, как крабы в кипятке.

Подробности – дельта (устье), хвост, щель.

Лора – Флора – Кора – Аврора.

Гландшафт, библиотечно-трудолюбивых, мраморная роза.

Ландская – т. е. земнонебесная.

Эспеншейд – осиновая тень (от нем. espen – осиновый и англ. shade – тень). Здесь, кроме того, линия к поэту Джону Шейду, герою «Бледного огня».

Текст набоковской «Речи Позднышева» я привожу в книге: Набоков В. Трагедия господина Морна. Пьесы. Лекции о драме. СПб., 2008. С. 544–546.

<…> узкие ягодицы двусмысленной неотразимой прелести (прековарнейшее одурачиванье со стороны природы, сказал Поль де Г., старый, угрюмого вида профессор, глядя на купающихся мальчиков).

Houghton Library (Cambridge, Mass.) / Vladimir Nabokov papers. Перевод мой. Амперсанд (&) в английском языке означает «и», т. е. «and», что обыгрывает инициалы имени персонажа: Antony N. Day.

Ср. раннее проигрывание темы недостижимой и притягательной «модели» в английском стихотворении Набокова «Ode to a Model» (1955), с его концовкой: «Можно ли взять в жены модель? / Уничтожить твое прошлое, сделать тебя настоящей, создать семью, / перенеся тебя во плоти [в реальность] / прямо с обложек поддельной жизни?»

Houghton Library (Cambridge, Mass.) / Vladimir Nabokov papers / Box 12.

Nabokov V. Selected Letters (1940–1977). P. 561–562. Перевод мой.

Dante Alighieri. The Divine Comedy. Inferno / Trans., with a Commentary, by Charles S. Singleton. Princenton University Press, 1970.

Howe H. William. The Butterflies of North America. New York: Doubleday & Company, 1975.