– Это не имеет значения. У него не хватит духу проверить. Кроме того, Калеб намекнул ему, что до того, как меня по чисто формальным причинам выпустили из заведения для душевнобольных преступников, я якобы был маньяком. Думаю, именно поэтому он так радушно обнимает меня при каждой встрече. Он или хочет, чтобы я был к нему благосклонен, или щупает, нет ли на мне оружия. Ага, вот оно!
Стоун начал листать переплетенный в кожу альбом. К его страницам были аккуратно приклеены какие-то газетные вырезки. Робин, которому пребывание в подвале изрядно поднадоело, нетерпеливо топтался на месте. Наконец Стоун захлопнул альбом и снял с полки две здоровенные книжищи, за которыми оказался небольшой кожаный кейс. Стоун приоткрыл его, убедился в наличии там какого-то журнала и сунул кейс в свой рюкзак.
На обратном пути Робин получил от привлекательной дамы в черном три овсяных печенья.
– Меня зовут Робин, – сказал он, склонившись к ней и поглаживая свое обширное брюхо.
– Очень мило! – ответила дама и заторопилась прочь.
– Думаю, она от меня без ума! – гордо заявил Робин, когда они со Стоуном шли к мотоциклу.
– Наверняка. А умчалась она потому, что ей не терпелось поделиться своим счастьем с подругами, – улыбнулся Оливер.
На то, чтобы решить, как одеться для свидания с Кейт Адамс, Алексу Форду потребовался час. За эти тяжкие и даже в чем-то унизительные шестьдесят минут он до конца осознал, как долго у него не было настоящих свиданий. В конце концов он остановился на синем блейзере, рубашке с отложным воротником, брюках цвета хаки и мокасинах. Затем причесался, сбрил вечернюю щетину, оделся, прожевал несколько мятных таблеток, дабы освежить дыхание, и немного поразмышлял о том, какой прекрасный вечер ждет пялящегося на него из зеркала верзилу со слегка помятой рожей.
Автомобильное движение в округе Колумбия достигло пика, о выборе более удобного маршрута не могло быть и речи (такового просто не существовало), и Алекс боялся опоздать. Однако ему повезло. На Шестьдесят шестой дороге произошла авария, и он, благополучно объехав только что столкнувшиеся машины, оказался на свободной от движения трассе. Съехав с Шестьдесят Шестой на Ки-Бридж и переехав на другой берег Потомака, он свернул направо, на Эм-стрит, и скоро уже катил по Тридцать первой улице, расположенной в одном из самых роскошных районов Джорджтауна. Этот пригород Вашингтона получил свое название в честь английского короля, и некоторые его кварталы все еще несли на себе печать королевского величия, или, как говорили некоторые недоброжелатели, откровенного снобизма. Однако в главном торговом районе на Эм-стрит и Висконсин-авеню обстановка была более приземленной и современной. Толпившиеся на узких тротуарах полуголые тинейджеры трепались по мобильникам, что-то орали и обнимались. Но в верхнем Джорджтауне – там, куда держал путь Алекс, – обитали знаменитые семейства, обладавшие баснословными состояниями, не увлекавшиеся ни татуировкой, ни пирсингом.