Скисшее лицо Ивана совсем посерело, и он начал икать от ужаса. Софья с состраданием посмотрела на брата.
— Василий Васильевич, а в покоях Ванечки они тоже успели побывать?
— Кажется, да. Не могу точно утверждать, поскольку без особой нужды стараюсь им на глаза не попадаться. Сейчас стрельцы ко мне вроде бы хорошо относятся, но, не приведи Господи, вдруг кто-нибудь из них меня с Иваном Нарышкиным перепутает?
Невзирая на ужас происходящего, девушка едва сдержала улыбку. Спутать обладавшего великолепными манерами далеко не юного боярина Голицына с дурно воспитанным молодым наглецом Иваном мог только слепец.
— Князь, у меня к тебе просьба. Не мог бы ты сопроводить моего брата в его покои? Боюсь, что из меня получится для него плохой защитник. За себя я не боюсь, но как бы кто Ванечку не обидел.
Умудренный жизнью мужчина с уважением посмотрел на хрупкую девушку, напоминавшую сейчас взъерошенного воробья.
— Разумеется, царевна, я сделаю все возможное, чтобы защитить Иоанна Алексеевича. Не соблаговолит ли царевич прошествовать за мной?
Юноша робко посмотрел на улыбнувшуюся ему сестру, и, почувствовав некоторое облегчение при мысли, что сейчас забьется в свою любимую опочивальню, слегка расправил плечи.
— Ну, с Богом! — поцеловала его в щеку сестра и, перекрестив, слегка подтолкнула в спину.
— Но что, же будет с тобой? — спохватился князь. — Умоляю тебя, царевна, подождать меня здесь, в безопасности, пока я не провожу твоего брата и не вернусь за тобой. Hannibal antre portas*[4].
Поверьте, хождение без сопровождающих по дворцу сейчас чревато очень большой опасностью. Будь благоразумна, я тебя очень прошу.
— Твои слова не лишены смысла, князь. А пока поспеши, пожалуйста, сделать то, что должен.
Так и не поняв, является ли ответ царевны обещанием последовать его совету, Голицын сделал приглашающий жест рукой, предлагая юноше пойти за ним. С тяжелым вздохом царевич выбрался из безопасного убежища и, вздрагивая от любого шороха, быстро засеменил за князем. Два или три раза они сталкивались с рыщущими по дворцу стрельцами, но те не проявляли никакой враждебности, и их путешествие закончилось благополучно.
Выждав немного после ухода мужчин, Софья почувствовала, что не может больше оставаться в неведении. В конце концов она царская дочь, и негоже ей сидеть под лестницей, точно спрятавшейся от кота мыши.
На лестнице, ведущей на второй этаж, было пусто: все обитатели дворца от царской семьи до последнего жильца попрятались по своим покоям и каморкам, и только стрельцы стучали сапожищами по его многочисленным коридорам и закоулкам в поисках заклятых врагов. На истоптанном полу валялся рукав от кунтуша, богато расшитый золотом и жемчугом. На его обшлаге была видна кровь, и девушку передернуло от ее вида.