Что было дальше, знает каждый, кто хоть немного интересовался бурной историей России XVII века. Софья затянула прения до вечера, предложив продолжить их утром, но не успел предводитель староверов Пустосвят с товарищами покинуть Кремль, как все они были схвачены и вскорости казнены. Этим решительным маневром Софья пресекла беспорядки, и даже нарышкинский клан вынужден был признать, что мудрая царевна была на тот момент единственной правительницей, умевшей держать стрельцов хотя бы в видимости повиновения.
Правда, угроза оставалась, но она была видна далеко не всем.
Софья ни за что бы не призналась, что гораздо больше староверов она боится судью Стрелецкого приказа князя Ивана Хованского, которого стрельцы любили за приверженность к старой вере, удаль и умение говорить на их языке без барского высокомерия, хотя и прозвали Тараруем — «пустомелей».
Да, князь Хованский принимал самое деятельное участие в подавлении майского бунта, да, он был в дружеских отношениях с дядей и всегда выказывал ей уважение, но что-то в холодных глазах боярина, глядящего на нее, точно купец на товар, вызывало у Софьи инстинктивную настороженность. И если Нарышкины были незнатного рода, то Хованский принадлежал к Гедиминовичам и сам мог претендовать на трон. Одетый в модное при дворе польское платье, с коротко подстриженной бородкой и свислыми усами он производил впечатление хитрого и беспринципного политика, каковым и являлся на самом деле.
Поддержав претензии староверов, он затем не выразил никакого неудовольствия их казнью, и этот небольшой штрих лучше всяких рекомендаций рассказал Софье, что он за человек. Она чувствовала, что ей придется с ним еще столкнуться, и была, как всегда, права.
Прошло всего несколько недель с момента назначения князя Хованского главой Стрелецкого приказа, как его манеры резко поменялись. Подозрения Софьи оправдались: он почувствовал свою силу и не желал ее скрывать. Шнырявшая по стрелецким слободам Верка рассказывала совсем уж странные вещи: будто потерявший разум князь то ли хочет жениться на Софье и захватить трон, то ли женить на ней своего сына Андрея и захватить трон, то ли женить Андрея на какой-нибудь из царевен и захватить трон. Короче, сценарий менялся, а вот итог оставался всегда одним и тем же. Надо было срочно действовать. Натерпевшейся от мачехи девушке совсем не хотелось, укротив Нарышкиных, попасть в лапы Хованских.
Нужны были доверенные люди, которых вокруг нее с каждым днем оставалось все меньше.
— Не знаю, что делать, Василий Васильевич, — не выдержав, призналась она Голицыну за партией в шахматы. — Хованский вокруг меня кружит аки коршун. А что я могу ему противопоставить? Нарышкиных я держу в узде страхом перед стрельцами, а где мне взять управу на него?