При этих словах московский гость как бы невзначай обвел глазами лица сидящих вокруг людей и увидел, как по лицу генерального есаула Ивана Мазепы промелькнула презрительная усмешка. Шакловитый плохо знал этого сухощавого шляхтича, но от Голицына не раз слышал похвалы в его адрес.
Князь был в восторге от широкой образованности Мазепы, его умения вести беседу, хорошего знания польского двора, при котором тот служил когда-то в числе покоевых дворян. Слышал Федор и глухие слухи о каких-то неблаговидных делах, связанных с этим человеком. Может быть, он — тот самый случай, который поможет, если и не превратить поражение в победу, но хотя бы подсластить его горечь?
Позже, когда все разошлись по своим делам, он под благовидным предлогом пригласил Мазепу прогуляться, и они долго о чем-то беседовали, после чего разошлись довольные друг другом.
На следующий день Шакловитый поднялся с рассветом, и к тому времени, когда прибежал денщик Голицына, пригласивший его откушать с князем, расторопный глава Стрелецкого приказа уже успел переговорить с несколькими нужными людьми и пребывал в великолепном расположении духа. Теперь ему было что предложить Голицыну. Государыня будет довольна. Воспоминание о Софье царапнуло его сердце острым коготком. Кто бы мог подумать, что забияка и бабник Федька Шакловитый влюбится, да так, что ради спокойствия любимой станет вытягивать из дерьма ее растяпу-любовника! Федор скрипнул зубами и дернул себя за ус. Обхохотаться можно! Он бы и хохотал до упаду, если бы это приключилось не с ним, а с кем-нибудь из его приятелей. Сорвав травинку, он прикусил ее крепкими белыми зубами, задумчиво глядя, как компания казаков, сидя на неоседланных лошадях, понеслась к текущей невдалеке речке, гикая и взвизгивая на скаку, отчего пришли в волнение рейтарские кони, ответившие на шум громким ржанием.
Ладно, пора идти заниматься грязным делом. Эх, Василий Васильевич, с ханом воевать — не ложкой щи хлебать… Для твоего же блага придется сунуть тебе ежика в штаны.
Когда после сытного завтрака Шакловитый, выгнав всю прислугу из шатра, тихим голосом рассказал Голицыну о своей задумке, князь аж побелел от гнева. Вскочив и отшвырнув стул, он прошипел, указывая гостю на выход:
— Никогда еще князьям Голицыным не предлагали совершить столь подлый и низкий поступок. Как ты смел, ты, холоп, предложить потомку Гедиминовичей такую подлость! Вон из моего шатра, пока я не кликнул охрану и не приказал тебя арестовать за воровство и измену!
На лице Шакловитого появилось усмешка. Медленно поднявшись и обойдя стол, он спокойно поднял княжеский стул и, поставив его на место, остановился перед разъяренным Голицыным.