— Как я вам говорил, Вьюгин, у нашего водителя Салиму есть брат Муса, который работает в американском посольстве и тоже водителем. Там их почти полдесятка работает. Ситуация для завязки шпионского романа. И вот Муса намекнул Салиму, что дня через три будет отправлен лендровер, ведомый этим самым Мусой, с тремя сотрудниками посольства для встречи с вождем Лулембе, несомненно, с целью подкупа последнего. Знакомая вам схема и я рад, что мы их опередили. Кто именно поедет, мы, конечно, не знаем.
Вьюгин молчал, ожидая пояснений, но уже думал о своем плане.
— Сорвать эту историческую встречу мы не можем, но хотелось бы что-то сделать, чтобы она не прошла слишком уж гладко. Теперь вам слово, Вьюгин.
— Я вам говорил когда-то, что на случай такой поездки у меня есть некоторая задумка, но здесь все будет зависеть от согласия и способностей еще двух лиц, — сказал Вьюгин, стараясь, чтобы все это не звучало с претенциозной загадочностью и поэтому в конце попытался пошутить. — И здесь я позволю себе закончить дозволенные речи, как говорила Шахрезада, прерывая свою сказку.
Ляхов усмехнулся, но настаивать на подробностях не стал и только спросил:
— Через кого вы хотите действовать?
— Мне нужен Мбизи. Я сегодня уйду от вас пораньше, чтобы застать его, когда он придет делать уборку. Желательно, чтобы об этом не знал никто, в том числе и Салиму.
— Само собой, — заверил его Ляхов. — Они с Мбизи, думаю, не знакомы. В общем, жду от вас скорых новостей. Поторапливайте вашего Мбизи.
Салиму Твале считал, что вполне соответствовало африканским понятиям, Мусу Зумви своим братом, поскольку последний был сыном его двоюродного дяди с отцовской стороны и его второй жены. Оба они не отрицали, но и не подчеркивали свое родство в разговоре со своими работодателями, понимая, что рискуют своим местом. Кто будет доверять родственникам, которые могут делиться тем, что они узнали у белых людей, на которых работают? Но их обоих приучили с детства говорить только тогда, когда их спрашивают и они помнили, что сказанное слово обратно в рот не положишь. И вообще, чем меньше скажешь, тем лучше. Когда, например, в деревне идут ловить рыбу, об этом никому не говорят заранее, чтобы была удача, и идут к реке не прямо, а выбирают окольную тропу и никто не должен ни разу обернуться, даже если его окликнут. То же самое делают и когда идут на охоту.
Салиму и Муса, работая водителями в этих двух посольствах, смотрели на бескровную войну, которую вели между собой белые люди, как на странную игру, в правила и подробности которой им лучше не вникать и даже держаться от всего этого подальше. Когда львы рычат друг на друга, разве кто из людей осмелится подходить к ним близко? И Салиму, и Муса искусно избегали прямых ответов на вопросы об их работе. Салиму, однако, хотелось кое-что сделать для Ляхова, так как тот милостиво позволял ему пользоваться время от времени машиной, тогда как Муса у себя на работе такого права был лишен и все машины в конце рабочего дня запирали в гараже, как коз и овец в овчарне. Поэтому Салиму все-таки выведал у Мусы, что там вскоре готовится дальняя поездка на землю племени ньянгу и сказал по секрету об этом Ляхову. Он успокаивал свою совесть тем, что никто этой поездке мешать не собирается, тем более, что за рулем будет сидеть тот же Муса, его брат. Как иначе он отблагодарит своего белого начальника, который иногда позволяет ему держать у себя лендровер? Как человек дает, даже важнее того, что он дает. У них еще говорят, что лучше, когда тебе дают неполную миску еды, но с добрыми словами, чем полную, но с неохотой. Салиму знал, что американцы платят Мусе больше, но он их все равно недолюбливает.